Ларри не стал бы нарочно проверять что будет, если не спать несколько
суток подряд. Но факт был в том, что его мучила бессонница, а в голове
пульсировала боль, то чуть стихая, то накатывая с удвоенной силой.
Несколько раз он пытался заснуть, принимая снотворное, но ничего из этого
не получалось - мозг беспрестанно рождал какие-то хаотичные мысли, которые,
словно проворные рыбки, ускользали всякий раз, как он хотел за них ухватиться,
но заставляли бодрствовать.
Ларри начали раздражать внешние звуки - где-то рядом сигналил автомобиль,
лаяла чья-то, трижды проклятая, собака, какие-то люди на улице громко ругались.
Ларри и хотел не обращать на все это внимания, но не мог. Тупая злоба
рождалась в его голове всякий раз, как сильный порыв ветра ударял в стену дома,
заставляя дребезжать окно.
Ему страстно захотелось разбить стекло, выбежать наружу и колотить,
крушить все что попадется под руку.
Эта мысль полностью им завладела, ведь она уняла боль, нашла ее причину:
"Все эти уроды, они специально шумят, хотят надо мной поиздеваться, шутники!
Нужно найти их и показать кто здесь настоящий шутник! Разбить кулаки об их
ухмыляющиеся лица, топтать их ногами, сделать им жутко больно и получить дикое
удовольствие, наблюдая за их агонией".
На улице громко хлопнула дверца автомобиля.
- Ублюдок! - заорал надрывая горло Ларри. - Ты решил надо мной пошутить,
хочешь поиграть? Сейчас дядюшка Ларри со всеми вами поиграет! - лицо его
исказила гримаса берсерка, впавшего в боевую ярость. Губы растянулись в
широченной ухмылке, белки вылезали из орбит, глаза безумно вращались.
Он бегом кинулся к входной двери и, вдруг, заметил рукоять швабры,
выглядывающую из приоткрывшегося в стене шкафа. Ларри бросился на веранду и,
расшвыривая прочие вещи, извлек из-под кушетки свою старую бейсбольную биту. Он
с любовью осматривал ее, поворачивая в руках.
- Я чуть не забыл про тебя, - шептал он куску дерева и тутже вкрадчиво
спрашивал: - Ты ведь знаешь что нужно сделать? Ты говоришь, что тебе не терпится
опуститься им на спины, переломать кости, ударять снова и снова, постепенно
превращая плоть в месиво? Как я тебя понимаю! - Ларри рванул обратно к двери и
вылетел на улицу.
Холодный ветер остудил его разгоряченное лицо, принес облегчение. Пожухлая
трава стелилась по земле. Деревья, насаженные вдоль дороги, шевелили оголенными
ветвями. Пошел мелкий колючий снег.
Ларри все еще стоял на своем крыльце когда, грузно кряхтя, к соседнему
дому подъехала машина. Он вскинул биту на плечо, и уже было, сделал шаг вперед,
когда из автомобиля вышел пожилой мужчина и, не обращая никакого внимания на
соседа, стал возиться, убирая ключи в карман поношенной куртки.
Ларри замер. Что-то было не так. В небе, громко гудя, набирал высоту
самолет; у кого-то играла веселая музыка. Он напряженно думал и, наконец, его
осенило: все эти люди не наблюдают за результатами своих "шуток"! Если бы они
действительно хотели над ним поразвлечься, то глядели бы в оба. Да что там,
никому и дела до него нет! Ларри представил себя со стороны - стоит сейчас на
холоде и безумно скалится. "Занятную картину можно было бы написать". - Криво
усмехнулся он и вернулся в дом.
Боль в голове снова вернулась, будто в мозгу торчал ржавый гвоздь, и кто-
то потихоньку, легкими ударами, загонял его все глубже и глубже. Ларри опять
стал раздражаться. Любой звук заставлял его вздрагивать.
Он с удивлением разглядывал такой знакомый ему дом - все вроде бы было на
месте и в то же время в окна вместо обычной серой мглы лился ослепительный поток
света, и вся обстановка преображалась на глазах, так что порой он не мог понять
где находится: Ларри подумал, что неплохо бы сейчас прилечь, и тут же оказался в
спальне, но ведь он точно помнил, что до этого находился в прихожей. Он начинал
думать о прихожей и вдруг понимал, что все еще находится там, а никакой спальни
нет и в помине. Ларри пошел в коридор, но, не сделав и шагу, осознал, что уже
пришел, и брови его от удивления ползли вверх - в стенах коридора находились
совершенно незнакомые ему двери, причем их было так много, что сам он, казалось,
тянулся бесконечно. Каждую секунду Ларри слышал тысячи звуков - они доносились
словно издалека, но каждый из них был ему понятен и знаком. Он желал хоть
секунду побыть в тишине, но поток шума не прекращался - остановить это было не в
его власти. "Как же это прекратить? - думал Ларри. И не успел закончить свой
мысленный вопрос, как почувствовал, что куда-то перемещается. Ларри осмотрелся -
он находился в светлой квадратной комнате, посреди которой виднелся чуть
приподнятый люк. Ларри почему-то очень не хотелось его открывать, но он откуда-
то знал что там, внизу, тишина и покой; наверно именно поэтому он тут и
оказался. В конце концов, он собрался с силами и поднял крышку. В открывшуюся
темноту вела старомодная, чуть накренившаяся вправо, деревянная лестница. Ларри,
чуть поколебавшись, спустился вниз.
Воздух был сырым и спертым; пахло гнилью. Стены местами поросли бесцветным
грибком. Ларри разглядывал этот подвал, сидя на ступеньках уходящей глубоко вниз
лестницы, конец которой терялся во мраке. Через открытый люк до него доносился
значительно приглушенный, но все тот же многоголосый шум. Он решился опустить
крышку и тут же почувствовал что куда-то, с чудовищной скоростью, падает, словно
перерубил веревку, на которой висел над пропастью.
Ларри лежал на грязном каменном полу в полной темноте. Он поднялся и,
выставив перед собой руки, наугад пошел вперед. Почти сразу, наткнулся на стену.
Куда бы Ларри ни шел, всюду только холодная поверхность влажного камня. Он
чувствовал себя пленником, заключенным в какую-то часть огромного механизма,
знал что там, наверху, хорошо и светло, и испытывал отчаяние, понимая, что ему
не выбраться наружу.
Ларри уже потерял счет времени когда, вдруг, заметил что воздух его
темницы пришел в движение. Он поднял голову вверх и увидел, что на высоте около
восемнадцати футов в потолке кто-то открыл люк, и сунул в него голову, загородив
собой свет.
- Прости, нетерпелось осмотреть свои новые владения. Пришлось ненадолго
тебя оставить. - Раздался счастливый голос.
- Кто ты? - спросил Ларри первое, что пришло в голову.
- Я - тьма твоего разума, рожденная вместе с ним, но вынужденная прозябать
взаперти, заключенная глубоко внутри него. - Последовал ответ.
- Где я?
- Там где всегда была я - в подвале твоего рассудка.
- Но почему... - не закончил Ларри.
- Почему я выбралась наружу, а ты оказался здесь? Ты это хочешь узнать? -
наступила короткая пауза. - Скажу тебе честно - я не знаю. Но однажды я увидела,
что в потолке моей темницы забрезжил свет. Совсем узкая полоска, но это был
выход. Я не могла выбраться наружу, но страстно желала! И мои желания, словно
порывы ветра, вырывались наружу, и как вода точит камень, расшатывали твой
безупречно работавший разум. Больше всего, судя по всему, досталось устройствам,
отвечающим за восприятие и обработку звуков. В конце концов, твой разум не смог
справиться самостоятельно, и ему пришлось позвать тебя, ведь даже очень умному
механизму иногда нужен механик, чтобы устранить неполадку. От тебя требовалось
всего лишь плотно закрыть люк моего подвала и все бы само исправилось, но ты
слишком зациклился на том, что тебе досаждает именно шум. Я видела, как ты
поднял крышку и чуть приспустился ко мне. Твой разум всеми силами удерживал тебя
от падения, словно в прозрачной колбе заключив в столпе света. Но ты закрыл люк,
и он уже ничем не мог тебе помочь - ты рухнул вниз, я вышла наружу; выход
недосягаем для тебя - здесь все время находится кто-то один. Теперь это ты. - То
что было наверху злорадно расхохоталось и крышка люка захлопнулась. Темнота и
тишина подвала стали абсолютны.
Ларри сел на сырой пол и задумался. "Если я могу мыслить, то я и есть сама
живая суть моего разума, а он тогда всего лишь механизм в который мне в этом
помогает, предоставляет все возможности и удобства, в частности те, в которых я
нахожусь сейчас". Ларри криво усмехнулся. "Насколько я понял, если он привел
меня сюда, когда что-то сломалось, то вернет обратно, когда я все исправлю. Это
нечто наверху сказало, что однажды в потолке этого места забрезжил свет. С этого
все и началось, но ведь это не могло произойти просто так, без причины!" И Ларри
силился вспомнить, что такого особенного могло с ним приключиться, но не
получалось. Все какая-то сумбурная мелочь - упал с велосипеда, подаренного на
свой восьмой день рождения, на озере удил рыбу с отцом, был на праздновании
чьей-то помолвки… на голове у невесты пышный венок; и вдруг мысли его потекли в
совсем другом направлении. Один за другим сменялись полузабытые образы - чей-то
венок на кладбище, с крыши амбара слетели ласточки, кто-то с высоты падает вниз,
густая лужа крови на усыпанном соломой полу…
Ларри почувствовал, что очертания его темницы меняются. Все словно плывет
в дымке и вот, он стоит посреди огромного амбара, в котором всегда держалось
тепло, настоянное на запахах сена, шерсти и навоза, а где-то высоко вверху, над
третьим ярусом, таинственно щебечут ласточки. Запрокинув голову, он увидел
сочащийся сквозь щели в крыше ноябрьский свет. А еще там была прибитая к
поперечной балке третьего яруса лестница, спускавшаяся до самого пола, которая
могла вот-вот развалиться от старости. Взобравшись по этой шаткой лестнице -
ровно сорок три перекладины, Ларри точно знал, что именно столько, можно было