- Хватит, хватит, нет никакой необходимости для таких словечек.

- Ну-ну, нет нужды в таких выражениях.

Он ей гордился.

Он гордился ею.

Адриан носил эту шляпу по одной причине (как потом скажет его рыдающий бойфренд полиции) – потому что выиграл ее на конкурсе «Подавай, пока не выиграешь» в ярмарочном комплексе в Бэсси-Парк, за шесть дней до смерти.

Причиной, по которой Адриан носил эту шляпу, позже скажет полиции его рыдающий бойфренд, было то, что он выиграл ее в игре "Набрось кольцо" на ярмарке в парке Бэсси всего за шесть дней до своей смерти.

Только сейчас понял, о какой атрофии мышц на кистях идет речь - у них руки отсохнут, потому что будут использованы для... Ага!

Я не знаю, где закончилось его плавание, если закончилось. Возможно, он достиг моря и до сих пор бороздит его просторы, как волшебный корабль из сказки.

Я не знаю, где закончилось его плавание, если закончилось; возможно, он достиг моря и будет плавать там вечно, как волшебный корабль из сказки.

Двадцать минут спустя, когда кораблик добрался до бурлящей, вздувшейся Пенобскот-Ривер, на небе начали появляться первые островки синевы. Прекратился и дождь.

Когда через двадцать минут он выплыл в бурлящую, вздувшуюся реку Пенобскот, наверху в небе начали показываться первые просветы синевы. Буря закончилась.

Кораблик не добирался до реки - он вообще никуда не добирался. Он просто плыл, куда его несло - и выплыл в реку (в оригинале "присоединился к реке"). Пенобскот-Ривер - это если бы речь шла об округе. А раз речь о самой реке - просто река Пенобскот. "Островки" - не самое удачное слово для неба, проглядывающего сквозь дыры в тучах: лучше "просветы" или "проблески". Ну и последняя фраза вполне конкретна: The storm was over - это все-таки "Буря кончилась (закончилась)", а не "Дождь прекратился".

Какое-то время он плыл бок о бок с мертвым куренком, его желтые, как у рептилии, лапы смотрели в потолок, с которого капала вода. Потом, в каком-то пересечении тоннелей в востоку от города, куренка унесло влево, тогда как кораблик Джорджа поплыл прямо.

Какое-то время его несло бок о бок с дохлым цыпленком, который плыл, уставив свои желтые лапки, похожие на лапы рептилии, в потолок, с которого капала вода; потом, в каком-то пересечении тоннелей в востоку от города, цыпленка унесло влево, тогда как кораблик Джорджа поплыл прямо.

"Куренок" - слишком из русской деревни, почти "курчонок", а американцы употребляют все-таки не курят, а цыплят. "Мертвый" - слишком сильно сказано для тушки цыпленка, плывущей по канализации. И ошибка в "желтые, как у рептилии" - далеко не у всех рептилий желтые лапы, а в оригинале: "его желтые, рептилиеподобные лапки".

Самые активные рассказчики этих историй, но уяснил он, были мужчины, которых не затащили бы в «Сокол» и на аркане, из страха, что у них атрофируются все мышцы в кистях, или где-то еще.

Меня вот тоже эта фраза насторожила. Смысл вроде бы понятен и если воздержаться от медицинских терминов типа "атрофии", то получится как-то так:

Самые активные рассказчики этих историй, уяснил он, были мужчины, которых не затащили бы в "Сокол" и на аркане, из боязни, что гомосексуализм - это заразно.

Сидя на кровати, с еще пунцовымипокрасневшими от температуры щеками...

Джордж покорно пошел, чтобы принести все перечисленные Биллом вещи.

Джордж послушно пошел за этими вещами.

Он слышал, что мать по-прежнему играла на фортепьяно, не пьесу «К Элизе», а что-то другое. (Ну и во всех остальных случаях слово "пьесу" лучше опустить.)

подгнивающимипрогнившими овощами

Тем не менее, эта мысль крепко сидела в голове. (Может, все-таки не стоит обособлять "тем не менее", если далее не следует вводных слов? Сейчас, конечно, это словосочетание обособляют часто (и в книгах тоже), но это не более чем современная тенденция.)

И в опасные моменты, когда правой рукой он нащупывал выключатель (левой намертво вцепившись в дверную коробку или ручку), подвальное амбре становилось таким сильным, что, казалось, заполняло мир.

В те бесконечные моменты, когда правой рукой он нащупывал выключатель (левой намертво вцепившись в дверную коробку ), подвальное амбре становилось таким сильным, что, казалось, заполняло мир.

Запахи грязи, сырости, давно съеденных или выброшенныхгнилых овощей сливались в один безошибочно узнаваемый запах монстра, являвшего собой апофеоз всех монстров.

Доносилась, как музыка из другого мира, далекого-предалекого.

Звук напоминал музыку из другого мира, далекого-предалекого.

Елки-палки!
Черт возьми!

Вернуться к Биллу и сказать, что он не смог принести парафин, потому что у него страх. Он боится, как бы что-то не схватило его на ступенях лестницы, не комми, не маньяк-убийца, но существо, которое хуже любого из них.

Вернуться к Биллу и сказать, что он не смог принести парафин, потому что он боится, как бы что-то не схватило его на ступенях лестницы, не комми, не массовый убийца, но существо, которое хуже любого из них.

Другие могли бы посмеяться над такой выдумкой, но Билл смеяться не бы стал.

Другие могли бы посмеяться над такой выдумкой, но Билл смеяться бы не стал.

- Джорджи, где тебя носит? – позвал из спальни Билл. Тихонько, чтобы не услышала их мать.

- Джорджи, дерьмо ты, – сказал из спальни Билл. Тихонько, чтобы не услышала их мать. (Здесь "waste" только как "дерьмо".)

Там же стоял и старенький радиоприемник «Филко», транслирующийиграющий не Баха, неили Шопена, а песню Литтл Ричарда… но так тихо, что голос Литтл Ричарда лишался присущей ему первозданной мощи. (Ну не звучит "транслирующий".)

Пьеса этаЭта вещь навсегда осталась в памяти Заики Билла, и даже много лет спустя при этих звуках кожа покрывалась мурашками, сердце сжимало, и он вспоминал: «Моя мать играла эту пьесуэто в день смерти Джорджа». (В отношении музыкальных произведений свободно употребляется слово "вещь".)

Билл не любил, когда Джордж заговаривал с ним, если он что-то делал, а Джордж уже на собственном опыте убедился - если будет держать рот на замке, Билл, по большей части, сам объяснит, что он делает.

Но во второй половине того осеннего дня 1957 года не горели все двенадцать фонарей светофора, расположенных друг над другом по три с каждой из его четырех сторон, и дома вокруг тоже стояли темные.

Но в тот осенний день 1957 года не горел ни один фонарь светофора, и дома вокруг тоже стояли темные.

Многие районы Дерри остались без электричества, и восстановить его подачу удалось не вездесразу.

Стучал по капюшону дождевика, напоминая мальчику стук дождя по крыше сарая… приятный такой, уютный звук.

Он стучал по капюшону дождевика, напоминая мальчику стук дождя по крыше сарая… приятный, почти уютный звук.

Мальчика в желтом дождевика, шести лет от роду, звали Джордж Денбро.

Мальчика в желтом дождевике звали Джордж Денбро. Ему было шесть лет.

В ту осень 1957 года, за восемь месяцев до прихода в Дерри настоящего ужаса и за двадцать восемь лет до окончательной развязки, Биллу шел одиннадцатый годбыло десять лет.

Но нынчетеперь уровень воды снижался, а после введения в строй новой плотины Бангорской электростанциигидроэлектростанции, выше по течению, река вообще перестала бы быть угрозой.

Расщелина пересекала улицу по диагонали.
Расщелина пересекала улицу практически по диагонали.

Билл умел и читать, и писать, но даже в столь юном возрасте Джорджу хватало ума, чтобы понять, это не единственная причина, по которой в табеле Билла стояли одни пятерки, а учителям нравились его сочинения.

Билл хорошо умел и читать, и писать, но даже в столь юном возрасте Джорджу хватало ума, чтобы понять, это не единственная причина, по которой в табеле Билла стояли одни пятерки, а учителям нравились его сочинения.

Кораблик пулей проскочил диагональный канал, всего лишь сложенный лист с частными объявлениями из «Дерри ньюс», но теперь Джорджу казалось, что это быстроходный катер из военного фильма, вроде тех, какие он иногда по субботам смотрел с Биллом в кинотеатре «Дерри» на дневных сеансах.

Кораблик пулей проскочил диагональный канал, всего лишь сложенный лист с частными объявлениями из «Дерри ньюс», но теперь Джорджу казалось, что это быстроходный катер из военного фильма, вроде тех, какие он иногда видел по субботам с Биллом в кинотеатре «Дерри» на утренних
сеансах.

Над его головой октябрьский ветер тряс деревья, которые многодневный ливень (в этом году показавший себя уж очень безжалостным жнецом) едва ли полностью освободил от груза цветных листьев.

Над его головой лютый порыв октябрьского ветра сотрясал деревья, практически избавленные от груза цветных листьев ураганом, ставшим в этом году безжалостным жнецом.

Глаза мальчика смотрели в белесое небо, а когда Дейв отшатнулся от него и, пошатываясь, двинулся навстречу другим, уже бегущим по улице, они начали наполняться дождем.

Глаза мальчика не мигая смотрели в белесое небо, а когда Дейв, пошатываясь, двинулся навстречу другим, уже бегущим вперемешку по улице, глаза начали наполняться дождем.

Про повтор "отшатнулся - пошатываясь" уже, кажется, писали. И если в конце фразы оставить местоимение, получится, что дождем начали заполняться "другие", а не "глаза".

Дейв Гарденер поспел туда первым, и хотя он подбежал к водостоку через сорок пять секунд после первого крика, Джордж Денбро уже умер.

Дейв Гарденер поспел туда первым, и хотя он подбежал к водостоку всего через сорок пять секунд после первого крика, Джордж Денбро уже был мертв.