0
Остановка у кладбища
© Парфенов Михаил Сергеевич (Парфенов М. С.)
E-mail: misha_sochi@mail.ru
Рассказ
…И тихий шепот ветра, перебирающего среди тонких веток сухие листья, словно переворачивая страницы старой книги; и потертые временем буквы и числа на сером, потемневшем от дождей мраморе изваяний, неровно растущих из травы и земли; и чистота здешнего воздуха, так непохожего на злой и шумный чад городских улиц, - все тебе здесь близко, все твое, все успокаивает и умиротворяет. Ты поднимаешь голову к седому осеннему небу: видишь одинокую черную птицу, чертящую в нем круги. Вспоминаешь элегии, написанные давно умершими поэтами, и думаешь, что у жизни есть оборотная сторона, и сторона эта бесконечно больше первой, тебе знакомой.
Здесь хорошо приютиться, лечь в траву и исчезнуть в ней. Склоняешься к этой траве – местами жухлой, местами сочно-зеленой, - проводишь по ней кончиками пальцев. Кажется, что трава тебя любит так же, как ты ее. Она нежно щекочет кожу, она не бросит, не оставит, она всегда будет ждать в простоте своего растительного бытия, как будут ждать эти камни, деревья, ветер и небо.
И ты приходишь сюда время от времени, чтобы успокоиться и послушать шепот вечности, и увидеть вечность, и возжелать ее. И ты рад, когда никого рядом нет – ведь кто может понять твои желания, стремления?
А потом возвращаешься в город на стареньком рейсовом автобусе с покрытыми пылью исцарапанными боками, засиженными мухами стеклами окон, тарахтящим и булькающим, как больной старик, мотором. Раз за разом.
Однажды ты едешь в нем на кладбище. Капли дождя шебуршат по крыше, местами протекающей так, что автобус становится похож на передвигающуюся сырую пещеру. По радио звучит гордая и прекрасная “Forever Yang” Alphavill’а, за окнами медленно проплывают размытые дождем поля – земля и грязь, а за ними черный периметр леса. Губы шевелятся, беззвучно подпевая некогда молодому солисту, и необходимость дыхания почти исчезла в этом процессе. Лица знакомых и родственников теряют четкие очертания в памяти, словно превращаясь в собственные отражения в подернутой рябью мутной луже. Твои глаза блуждают далеко отсюда, лишь смутно, как бы во сне, замечая немногих других пассажиров. И если можно придумать рай, то это рай…
А потом взгляд останавливается на юноше в черном, стоящем у грязного поручня в нескольких шагах от тебя. Стоящем, хотя рядом с ним есть несколько свободных мест. Ловишь на себе встречный взгляд темных, подернутых пеленой задумчивости глаз. И неожиданно с радостью понимаешь, что вы дышите с ним ровно, в один такт.
На остановке у кладбища сходите оба. И, когда автобус, проскрежетав закрывающимися дверями-гармошкой, шумно удаляется, увозя с собой бесподобную “Forever Yang”, начинаете говорить. О чем-то: о погоде, об Alphavill’е, о своих именах. Заходите через проржавевшие ворота в царство мертвых, новый знакомый спрашивает, и ты отвечаешь, и оказывается, что он, как и ты, приходит сюда просто так, а не «к кому-то». Вы гуляете среди могил. Общаясь, цитируя мертвых поэтов, читая друг другу эпитафии на надгробиях.
И когда возвращаешься в город, уже знаешь, что вы одинаковые, как стебли травы или ветки деревьев, или облака в небе.
С тех пор вы часто вместе. Родители рады, что у тебя появился друг. Его родители точно также рады за него. И все они немного успокоены этой дружбой.
Иногда вы говорите с ним о любви – но ничего такого, вас обоих просто интересует вечное: любовь и молодость. И оба приходите к одному и тому же выводу. Обоим жаль любимых родителей, также, как жаль и пожилого водителя кладбищенского автобуса, и нескольких постоянных пассажиров – бабушек с сухими цветами в дряблых руках, регулярно навещающих своих покойных родственников, грустных молчаливых людей, потерявших близких и безуспешно пытающихся их найти в фотографиях на камне.
Твой друг дает тебе книги для чтения – особые, редкие книги. Обычно это древние на вид, толстые тома в изрядно потрепанных одноцветных обложках. Язык их витиеват и сложен, но красив, как узор паутины; изображенные на иллюстрациях символы значимы и велики, как религиозные полотна. Знание, собранное на пожелтевших от времени страницах, принадлежит не этому миру. Ты, как и твой друг, можешь лишь прикоснуться к этому знанию. Но и этого почти достаточно.
И когда вечером, на пустыре рядом с какой-то свалкой, вы любуетесь закатом и пускаете друг другу кровь, и осторожно проводите влажными пальцами по губам, ты чувствуешь, что так и должно быть, что багровое солнце, исчезающее в отдалении за горбатой линией крыш, покровительственно смотрит на вас и зовет за собой.
Вы разговариваете, и ты согласен с другом, и воодушевлен его предложением, и окровавленные губы сами собой растягиваются в легкой и приятной улыбке. И с тех пор ты с трепетом ждешь и готовишься к тому хмурому утру, о котором вы теперь мечтаете оба.
А когда оно наступает, ты счастлив. Старый автобус тарахтит и трясется, направляясь по пустым улицам загород, к последней своей остановке. Ты сидишь в салоне и думаешь: как хорошо, что друг умеет водить. Поглаживаешь топор на коленях, как спящую кошку, и запах совсем не мешает, ведь он знаком и близок тебе, почти как сидящая рядом мама или отец, что устроился чуть впереди. Рядом с ним - бывший водитель автобуса, а у задней двери лежат родители твоего друга, трогательно обнявшись напоследок. Его маленькая сестренка привалилась раскроенным, похожим на цветок колокольчика черепом к окну, словно любуясь пейзажем, нарисованным снаружи. Ты с улыбкой встречаешь одиноких бабулек на немногочисленных остановках и провожаешь при помощи топора на их место.
И вот вы уже едете все вместе – старые знакомые, одна большая семья, единые в своем тихом путешествии. Утро встречает вас серыми полями и черным лесом и прекрасным вечным седым небом, и в стареньких колонках звучит “Forever Yang”.
Теперь уже навсегда.
Помощники шерифа
И главное, по смыслу текста - как нельзя лучше в строку ложится. 
Ветераны
