Насколько я помню, СК о одном из своих многочисленных интервью заметил буквально следующее: "...не думаю, что есть еще более американский писатель, чем я".
А сам опрос пустой, как и большинство ему подобных (пусть примет мои извинения тот, кто предложил его

)
ЗЫ. Осталось только вспомнить эпизод из Пляски смерти, когда СК выступал на писательской конференции (вот здесь боюсь ошибиться) и его и других писателей попросили рассказать о страшном эпизоде из детства, и Стив рассказал, что был свидетелем, как его приятеля переехал поезд. И тут писательница, с которой он выступал заметила: "Да вы только об этом и пишите!", а СК иронично прокомментировал, что, дескать, такой прихоанализ схож со стрельбой по мишени с бедра. Что и происходит в нашем случае.
ЗЗЫ. Нашел столь плохо

цитируемый отрывок из Пляски смерти:
"В марте 1979 года меня среди прочих пригласили выступить на обсуждении произведений ужасов в так называемых “Мохонкских Идах” (ежегодная встреча писателей и любителей, которую спонсировал “Мердер, Инк.”, книжный магазин в Манхэттене). В докладе я рассказал присутствующим историю о себе самом, которую слышал от матери, — дело было, когда мне едва исполнилось четыре года, так что меня можно простить за то, что я помню это происшествие только со слов матери.
Семейное предание гласит, что однажды я отправился поиграть в соседний дом, расположенный вблизи железной дороги. Примерно через час я вернулся, бледный (так говорит мать) как привидение. Весь остаток дня я отказывался объяснить, почему не подождал, пока за мной придут или позвонят по телефону, и почему мама моего приятеля не проводила меня, а позволила возвращаться одному.
Оказалось, что мальчик, с которым я играл, попал под поезд (мой приятель играл на путях. А может быть, просто перебегал через рельсы; только много лет спустя мама рассказала мне, как они собирали части трупа в плетеную корзину). Мать так никогда и не узнала, был ли я с ним рядом, когда это случилось, произошло ли несчастье до моего ухода или уже после. Возможно, у нее были свои догадки на этот счет. Но, как я уже говорил, я этого случая не помню совсем; мне рассказали о нем через несколько лет.
Эту историю я поведал в ответ на вопрос из зала. Меня спросили: “Можете ли вы вспомнить что нибудь особенно ужасное из вашего детства?” Иными словами — входите, мистер Кинг, доктор вас сейчас примет. Роберт Мараско, автор “Горящих приношений” (Burnt Offerings) и “Гостиных игр” (Parlor Games), сказал, что ничего такого припомнить не может. Я рассказал свою историю о поезде главным образом для того, чтобы спрашивающий не был разочарован, и закончил так же, как здесь, — добавил, что сам я этот случай не помню. На что третий докладчик, Джейнет Джеппсон (она не только романист, но и психоаналитик), возразила: “Да вы с тех пор только об этом и пишете”.
Аудитория одобрительно зашумела. Нашлась ячейка, куда можно меня поместить.., заодно и мотив. Я написал “Жребий”, “Сияние” и уничтожил мир чумой в “Противостоянии” потому, что в раннем детстве видел, как моего приятеля переехал медленный товарный состав. По моему, абсолютно нелепо; такая психоаналитическая “стрельба от пояса” ничем не лучше астрологии."