Стивен Кинг.ру - Творчество Стивена Кинга - Форум

по слухам, мы пережили зиму.
стремится стрелка к отметке "ясно",
и, перепачканные в грязи, мы
вкушаем изысканнейшие яства:

расплавленный свет, стекающий с веток,
стаккато капели и птичье скерцо,
лазури свежесть. наложено вето
на снежное, ледяное - сердце

расплавило тонкий кривой осколок,
и каю, возможно, найти свою герду
в тот день, когда солнечный луч расколет
стекло с побегом цветущей вербы,

и высветит в воздухе разлитое,
запутавшееся в ветках счастье...
здесь всякий выживший удостоен
его - и даром к нему причастен.

любой оргазм - это смерть,
отсрочка смерти большой,
телесный живой пример,
которого ты лишён

пока полуденный сон
сменяет полночный штиль,
и ангелов яркий сонм
осанну поёт почти

как пела твоя душа
в острейший и краткий миг
(в нём незачем ни дышать,
ни оставаться людьми),

но миг исчезает, впрок
не выспать прекрасных грез -
и сон, как тугой курок,
и ты, как беспечный крез,

в котором сплелись в одно
танатос и эрос; ветвь
от древа познания, но -
невидимая в листве.

так подумаешь - лучшее написал,
и не выйдет, чтобы из ряда вон,
призовёшь в свидетели небеса,
а в ответ, как правило, ничего,

тишина, масличную в клюве ветвь
принесёт голубка, но не тебе,
но внутри всё теплится яркий свет,
беспокоен ум, не окончен бег

сердца - значит, и рифме быть,
и остаток дней уложить в размер,
и восстать из праха под зов трубы,
воспевая жизнь, отрицая смерть.

из разряда would-be переехать в обойму has-been -
да, отчасти виною тому стал плохой героин,
но не только, скорее пропущенный раз переезд,
перекрёсток в одном из случившихся засветло мест.
а ведь так начиналось - был молод, способен, умён,
имя - год бы ещё - и в ряду перспективных имён
оказалось бы, точно, о чём говорили вокруг
и чего опасался немного тот преданный друг,
нынче преданный, то ли забвению, то ли совсем.
как же вышло иначе, куда же последние семь
подевались пустых, одиноких, потерянных лет?
в горькой складке у губ поискать ли на это ответ,
поискать ли в потухших глазах - всё равно не найдёшь,
а виною слова не тому, и дальнейшая ложь,
не то место, и время, пожалуй, опять же не то;
ни страховки, ни пенсии, в паспорте имя никто,
на плите догорает ненужное больше письмо,
закипает раствор, и со скрипом натужным седьмой,
безнадёжный, холодный - плывёт к завершению год.
старый трейлер -
как барка в летейской безбрежности вод.

ну же детка это всего лишь вода
она смывает страхи твои грехи
досуха надо выжать себя отдать
без остатка выйдешь тогда сухим

из неё не дёргайся детка держись
собьёшь колени я повяжу бинтом
смотри как фильм прокручивается жизнь
калейдоскоп нелепое шапито

воронку видишь нет не видишь пока
а только концентрические круги
сама легка и поступь твоя легка
беги коль можешь ты от меня беги

беги ты знаешь это такой пустяк
который раз хочу поймать у земли
тщетно и вот опять сжимаю в горстях
тело струи волос забившие слив

выйдешь под утро во двор,
выдохнешь прерванный сон,
в нём ты летел, невесом,
с ангелом вёл разговор -

ангел был полон очей,
зыбким был облик его,
чистым огнём - естество,
божий, а значит - ничей,

он ли приснился тебе,
ты ли ему - не узнать,
сон - это памятный знак,
весть с отдалённых небес,

а в здешнем небе - заря,
розы почти расцвели,
и ароматы земли
слиты с теплом янтаря.

Vagabond (Apr 16 2010, 03:59 PM) писал:

Эх, Митя , а у меня как раз раковина - слив то и засорилась теми самыми волосами очередной раз . Умеешь ты для описания чуЙств такие интересные бытовые детали подыскать

Vagabond (Apr 15 2010, 03:32 PM) писал:

С хорошим героином всё было бы в корне иначе . Шутка . Грустная . Совсем грустная .

ну там единственное чувство - досада, что не успел уловить момент, когда душа отходит; основная тема - вода, отсюда и метафора

что касается героина, я очень рад, что моего круга не коснулась эта дрянь и все наши до сих пор живы

обрастёшь привычками, как вещами,
и недолгим делается прощанье,
и глаза бывают почти сухими
в час, когда расстаёшься с другом,
с ним о зримом, земном и грубом
говорил не раз; смерть – стихия,

ветер, вспышка, пустота и точка,
что о ней ни скажешь, всё неточно,
и к чему тогда о потерях плакать?
так проходит жизнь, второпях, неспешно,
для кого ты – ферзь, для кого – и пешка,
покрываясь, как саркофаги, лаком.

так проходит жизнь, продолжая длиться,
распадаясь на времена и лица –
беспокойное интермеццо,
а привычка жить остаётся с нами,
как пробитое полковое знамя –
до финальных аккордов сердца.

устав от дел, читаю марциала.
горит закат, бессмысленный и алый,
стекает по оконному стеклу.
бессмертные стихи о мёртвых людях
(то привкус желчи в подсолённом блюде)
окажутся в итоге на полу,

засядут в голове, как будто ржавый,
но острый гвоздь; и где же твоё жало,
о трепетная, ласковая смерть?
стихи щадило медленное время,
холодное, безжалостное с теми
тенями, чей закат давно померк,

но здесь они и выпуклы и живы,
танцуют непридуманную джигу
на углях отчеканившихся строк;
что жизнь - насмешка, злая эпиграмма,
и каждый продолжает в ней упрямо
доказывать, какой же он игрок,

но карта бита с самого рожденья,
и поголовно все - свои же тени,
и сам собою мысленно распят -
листок огня, пылающий в неволе -
я снова погружаюсь с головою
в очередной бессмысленный закат.

слоновой кости талисман
не разобьётся.
ты спрячь поглубже свой обман
на дно колодца,
ты спрячь его подальше в шкаф,
там, где скелеты -
там, где в седеющих песках
утонет лето.

не разобьётся талисман,
как чьё-то сердце.
порвётся тонкая тесьма
и хлопнет дверца,
погибнет яблоко в саду,
и солнце сядет -
когда в другую я войду
не шутки ради,

но чтобы вновь тебя забыть,
не помнить вовсе,
и от проявленной судьбы,
что против ворса
всё гладит бережно меня -
уйти, забыться,
ведя подсчёт минувшим дням,
холодным лицам,

среди которых твоего
уже не будет,
напрасно умолять конвой
о новом чуде,
и жгучей ревностью храним,
перебираю
как костяные чётки, дни
былого рая.

покорность судьбе практически непристойна:
ты же не бык, которого вводят в стойло.
впрочем, у тех, кто имеет на это право,
есть своя личная и особая правда,
которая с истиной общего не имеет -
но встретишься с ней, и разум враз онемеет,
колени станут сделаны из каучука,
а сердце забьётся судорожно и чутко;

вот она, жизни иная, наотмашь, проза:
вводят тебя, окровавленного, с мороза,
спрашивают, отвечаешь скомканными губами,
второстепенный герой в беспардонной драме
(хотя изнутри она таковой не мнится) -
вот они, искажённые страстью лица,
полные чистого, охотничьего азарта,
что им до моцарта, чосера, пастернака, декарта?

правда диктует слова, и нельзя иначе,
кто же из них тогда по тебе заплачет,
разве что пули, дремлющие в обоймах,
а умирать, как известно, совсем не больно...
снег за окном хрустит, как кость или ветка,
тают секунды, не избежать ответа,
и на весах, как прежде, в года пилата -
крест и венец, и скупая иудина плата.

...коты за окном - как брошенные младенцы,
никуда от этого плача не деться.
весною тебя возвращают в детство,

на зарю твоего восприятия мира,
когда воздух сладок, как мирт или мирра,
и помыслить о доле седого лира

невозможно, да в принципе, и не нужно.
ветер тёплый, безбрежный, тугой и южный,
до свиданья, броня, и прощай, оружье,

что спасали тебя в бесконечную зиму;
дни становятся долги и шествуют мимо,
и глаза тебе щиплет - от слёз или дыма,

и ты сам - словно серая вербная почка,
и внутри, как зелёный росток сквозь почву,
пробивается весть, голубиная почта -

что ты сам по себе и христос и озирис,
что и солнцу светить, и взойти озимым,
что желание жить - неутолимо.

...пословицы ада читал мне примерно в семь,
не прятать взгляда и не бояться совсем
себя - научил, не покладая рук,
и десять причин, чтобы вести игру,
нашёл и врезал в меня, словно в скрижаль:

бессильны крезы, и никого не жаль,
любовь лишь слово, и крылья икара - миф,
до боли ново опять рождаться людьми,
и быть пристрастным важнее, чем просто быть,
и лживы касты, и нет никакой судьбы,
напрасны жертвы, и каждый иному волк;

теперь ты мертвый, но голос твой не умолк,
звучат из фото, повёрнутого к стене,
слова пилота, которого больше нет,
как нет ракеты, развеяна на ветру,
как нет ответа, покуда сам не умру.


***


перевёрнутый, жук-скарабей продолжает молиться.
богомол застывает в смиренной и хищной позе.
всё, что связано с памятью - встречи, события, лица -
то и есть мы, не больше. почить ли смиренно в бозе,

превратиться ли в горстку праха - всё суть едино,
ни конца, ни начала, лишь смена ролей и света,
и неясно, кому сплетена в узор паутина
в личных сумерках посреди насекомьего лета.

десятое явилось чёрным днём.
его в календаре перевернём,
не вытравить, не выжечь ни огнём,

ни кислотой из памяти его.
провинция справляет рождество,
самоубийство бога ничего

не предвещает. временно. пока.
глаза полны колючего песка,
удержит ли перо моя рука -

не знаю, да и не к чему гадать.
идут, идут никчёмные года,
не удаётся связно передать,

что чувствуешь и жив чем до сих пор.
кровавый пот, божественный ихор,
каспар и бальтазар и мельхиор -

не избежать и вспять не повернуть,
в вине не растворить свою вину,
не прекратить незримую войну

до самого нелепого конца;
сгореть ли, или тускло домерцать
в столовом серебре, но без венца?