Дерия (Язык боли)
Hypnos, 2004 г.
Больно…
Ты слышишь - больно мне с тобой.
С. Сурганова.
Когда приедет пора прощаться,
Я выстрелю в тебя шампанским.
Я - снайпер.
"Агата Кристи" - "Снайпер"
Рабочий день выдался тяжелым. Хотя с тех пор, как мы с Дерией сюда переехали, все они были такими.
Вечером, еле волоча ноги от усталости, я зашел во "Вторую Жизнь". Однако сегодня пиво не добавило мне настроения, а только его ухудшило. Головная боль не прошла, а изменилась: редкие, короткие и сильные тычки в висок превратились в постоянную, низкую и очень тихую ноту, "ласкавшую" затылок холодной клешней. Я буквально слышал ее - тихая вибрация в задней части черепа раздражала еще сильнее, чем прошедший "пульс мозга".
Покинув почти пустое заведение, я решил, что мне срочно нужно добраться домой, к Дерии, выпить какое-нибудь лекарство, залезть в постель и как можно быстрее уснуть. В-общем, мой дом - моя крепость, а все, что вне его - мой враг... Хотя я прекрасно понимал, что обманываю себя - я знал, что это за боль, я знал, когда она приходит.
Дерия.
Дерия разговаривала со мной болью, а значит, в "крепости" не все в порядке. Значит, дома меня не ждали отдых и избавление от боли. Дома боль станет сильнее.
На улице было жарко. Я поймал такси, назвал адрес и, откинувшись на спинку заднего сиденья, стал слушать, как нарастающая по мере приближения к дому боль снова перемещается в виски и резонирует с вибрацией автомобиля. Весь последний километр перед "крепостью" я был сосредоточен на том, чтобы не вскрикнуть, когда машина подскакивала на какой-нибудь кочке.
Дом, который мы снимали, находился на окраине, слегка в стороне от остальных таких же. Собственно, эта призрачная изолированность и была тем критерием, по которому он выбирался - комфортабельность пусть ищут другие, мы такую роскошь себе позволить не могли. От ближайших соседей наше жилище было отделено незастроенным участком, поросшим молодыми деревцами, которого хватило бы на еще один такой же дом.
Структура и сила боли, которую сегодня посылала Дерия, говорила об отчаянии. Чудовищный блюз на бензопиле. Я уже понимал, хоть и пытался еще убедить себя в обратном, что наше пребывание здесь подходит к концу. Два года... Два почти счастливых года - уже давно счастье и спокойствие стали для нас синонимами. В моем нынешнем понимании рай был тем местом, где ничего и никогда не происходит. Всего два года - срок постепенно, но все быстрее сокращался. Пять... Пять... Три. Два. Это означало лишь одно - ей все сложнее контролировать себя, все чаще случаются моменты, когда контроль просто невозможен.
* * *
Пятнадцать лет сумбурной, непонятной гонки. Пятнадцать лет бега от всех и вся. Пятнадцать лет страха - нас боялись, сами мы никогда не чувствовали себя в безопасности. И никогда в безопасности не были.Я до сих пор любил Дерию. Скорее, это была даже не любовь. Это была страсть - черное, демоническое влечение. В этом чувстве нет ничего простого и прекрасного. Ничего из того, о чем проливают сопли поэты. Обрывки снов маньяка в момент пробуждения. Фанатическая одержимость чем-то, не имеющим никакого отношения к реальности - но имеющим реальный прототип, который в силу несоответствия порожденной собой болезненной фантазии так же, как и сам одержимый, вынужден быть жертвой этой страсти. Такое случается у многих, и иногда длится целый месяц, а то и два. Я так и не выздоровел за эти пятнадцать лет.
Если противоестественная сила, удерживающая нас вместе, была постоянна, то моя ненависть росла. Я ненавидел Дерию. Ненавидел за боль, которой она "разговаривала", хоть и понимал, что сигнализировать об опасности ей больше просто нечем. Ненавидел за то, что в нашем убогом существовании у нее было Созвездие, а у меня - никого, кроме нее. За ее силу. За ее кошмарную светобоязнь. За зависимость от меня. А больше всего за то, что так и не смог понять, почему же я ее на самом деле ненавижу.
Изощренная и ужасающая игра, где страдание одного является инструментом страдания другого, которое, в свою очередь, мучает первого, доставляя ему при этом еще и какое-то странное удовольствие. Горечь, и злорадство, и снова горечь... И так - до бесконечности. Мрачный праздник садомазохизма, чтоб его.
Я тоже был близок к грани, за которой - лишь кровавая неизвестность.
* * *