alena

Рассказ на тему фотографирования и фотографий
Не особо правила....Ну, вы же знаете не люблю я это дело
Однако:


Паспорт.

Маршрутка подъезжала к остановке. Марина удобнее перехватила пакеты с продуктами, машинальным движением поправила ремешок сумки на плече и сунула под мышку зонтик в серебристом чехле. Пригнув кудрявую белокурую голову, женщина, с трудом выбралась из переполненного микроавтобуса на свежий воздух. Ручки тяжелых пакетов больно резали ладонь, Марина попыталась взять их поудобнее, снова машинальным движением потянулась поправить сумку на плече, и обнаружила, что сумки нет… Сердце ёкнуло, а пакеты с продуктами вдруг стали неподъемными, и она, не задумываясь, опустила их на асфальт. Боже! – Марина с тоской смотрела вслед уехавшей маршрутке, - Что же делать? Там паспорт, кредитные карты, мобильник, деньги… Как я могла забыть сумку!? На глазах навернулись слезы. Подобрав пакеты, сунув в один из них зонтик, женщина, с гулко стучащим сердцем, побрела к дому.
В прихожей Марина бросила тяжелые пакеты у самой двери и, не разуваясь, прошла в гостиную. Села в глубокое кресло и разревелась. Что же делать… - Марина судорожно оглядывалась, в поисках трубки радиотелефона, - Сначала, наверное, нужно в банк позвонить, карты заблокировать… Или, нет, сначала Диме… Мысли путались, как ноги пьяного на скользкой дороге.
В дверь позвонили, неожиданный длинный гудок, прозвучал сиреной в притихшей квартире. Марина встала и пошла открывать. В тесной прихожей она споткнулась о пакеты с продуктами, распластавшиеся на полу, из одного медленно выкатилась банка кофе. Глянув на замок, Марина поняла, что когда зашла, забыла запереть дверь. Теперь, она легко ее распахнула и…не увидела за дверью никого. Удалявшихся по лестнице шагов она тоже не услышала, однако, опустив глаза, обнаружила свою коричневую кожаную сумку. Подбросили! – Было ее первой мыслью,- забрали деньги, посмотрели регистрацию в паспорте и подбросили…
Сидя на кресле, так и не сняв плаща, женщина исследовала содержимое сумки. Кошелек с деньгами, как не странно, оказался на месте. В отделении для кредиток ничего не пропало. Паспорт! – Подумала Марина, с ужасом представив волокиту с восстановлением. Но, нет, вот он! С облегчением вздохнув, она извлекла нетронутый документ из бокового кармашка сумки и зачем-то открыла.
Все в порядке, все на месте – каменная тревога быстро перешла в газообразное состояние и испарилась. И тут взгляд Марины упал на фотографию в паспорте. Секунду она тупо смотрела на заламинированную страничку, а потом со смесью ужаса и брезгливости отбросила паспорт от себя. Некоторое время, Марина взвизгивала, как придавленный чем-то тяжелым щенок. Потом, прорывая полог животного ужаса, пришла рациональная мысль: – Мне просто показалось!
Пальцы тряслись и не слушались, как у старого алкаша, но Марина заставила себя поднять бордовую книжечку. Похожая на слепую, читающую по системе Брайля, она сидела на полу, а холодные пальцы рук блуждали по бороздкам герба на обложке паспорта. Потом Марина решилась и открыла книжечку. Как только увидела фото, из глаз с новой силой брызнули слезы. Под красными узорами, что шли по кромке, была другая фотография. Если быть точным, другая фотография Марины. Но только, такой фотографии она не делала…Более того, ее невозможно было сделать, потому что…потому что…

На какой-то белой поверхности, прильнув к ней щекой, лежала отрезанная Маринина голова. На черно-белой фотографии были отчетливо видны разводы темной крови, запекшейся в уголках губ и на шее. Почти черная, рваная бахрома кожи на шее, в месте отреза, бросала на светлую поверхность размытые причудливые тени. Мертвый рот с неестественно белыми губами был приоткрыт и контрастировал с черными от крови зубами. Над маленьким Марининым ушком в светлых кудряшках запуталась одна черная блестящая прядка, если бы фото было цветное, то прядь наверняка была бы ярко красной. Самыми страшными были широко открытые белесые глаза. Веки вокруг запали и от этого белки казались шариками для пинг-понга. Неожиданно для себя Марина начала хохотать. Она валялась по полу, путаясь в длинных полах плаща, и смеялась так, как не смеялась никогда в жизни, так, словно ее щекотали под мышками. Потом, так же резко, она успокоилась и села. Лицо потеряло всякое выражение. Сидя на коленях, она как неспешный призрак, в вечерних сумерках, начала медленно, раскачиваться. Паспорт, как священную книгу, Марина держала перед собой. В этой позе, в плаще и с растрепанными волосами, с крепко зажатым в побелевших пальцах паспортом ее застал, пришедший через час муж. Когда он попытался вырвать из ее рук документ, она что-то зашептала и начала тыкать в свою фотографию. Обычную, скучную фотографию «на паспорт», которую делают за три минуты в любом ателье.
Пройдя всех возможных врачей и целителей, Марина так и не пришла в себя, хотя Дима – ее муж, до сих пор не теряет надежды.

Ключи
Я просыпалась долго. Стучали в виски разнообразные сигналы будильника и сигналы обремененного пятью тысячами «надо» мозга. И только тянущаяся, карамельно-томная, ванильная песенка популярного радио, заведенного с утра недалеким соседом, заставляет встать, налить в чашку черного кипятка, приготовленного из несъедобного порошка, который все почему-то называют «Кофе», и нервно закурить, надеясь, что сосед выключит пошлое дребезжание. Вдруг... Звонок! Все звонки всегда неожиданные и резкие... Я быстро взяла трубку:
-Здравствуйте!
-Здравствуйте, Анечка! Вы придете ко мне?
-Да. Я сегодня приду.
Антонину Семеновну я знаю давно. Мне трудно объяснить, зачем я хожу к ней. Хочу помочь? Чепуха, наоборот, я как голодный, полный трепета перед пенящейся кровью вампир, жажду утолить свои желания. Я хочу слушать ее истории и читать ее старые в коричневых и черных клетчатых обложках тетради, очень занятные тетради. И говорить с ней, наверное, это самое важное – говорить с ней.
- Анечка! Я так рада! Мы не виделись столько лет!
- Мы позавчера виделись, Антонина Семеновна...
- Да? Это – старость подступает... Мне ведь уже пятьдесят!
Старушке было за девяносто. Она пережила свою старшую дочь и двух мужей. Она совсем не помнила, что было вчера, но рассказывала в мельчайших подробностях о переживаниях своей юности и детства.
- Читайте, Анечка... Я писала это и мечтала, что когда-нибудь я все это перечитаю... Перечитайте мне вы...
И я читала, иногда сдерживая улыбку, иногда не понимая, почему мне так грустно.

-О! Анечка! Уметь читать – такое чудо и книги – чудо. Я раньше много читала... Пока видела. – Она замолчала, и словно цепляя мысли за последнее слово заговорила о другом:
- Пока видела... Я видела столько ужаса в войну. Если бы страдание стало морем, то считайте, что я побывала в самой глубокой Марианской впадине. Самой-самой глубокой... –
Антонина Семеновна приподняла блеклую скатерть на круглом столе и достала большой носовой платок. Потом вытерла заблудившиеся вокруг глаз в желтых морщинах слезинки. «Вот уж действительно «марианские впадины» - подумала я ...
– О чем я говорила? Анечка, я опять запамятовала.
- О войне.
- А...
- О книгах.
- Да! Так вот, уже в 1960 году я прочитала одну книжку о войне. И так я плакала, когда читала! Так хорошо написано, Анечка! Какая же война страшная, подумала. Как болезнь, как старость... И за что только мы такое над собой делаем? Старуха охнула и перекатилась в кресле на другой бок. Худосочная и серая она уже была живым скелетом, и трудно было представить ее истлевающий прах. Да и не нужно было напрягать воображение - и без этого, она – комок праха, праха ушедшего времени, всех ушедших времен.
Крякнув и подтянув правую ногу на специальную скамеечку, Антонина Семеновна продолжила:
- Проржавели ключи...
-Что? Какие ключи? – спросила я.
- Ключи. Люди всю жизнь бредут, каждый по своему пути. Целый лабиринт дорог человеческих. Проходим коридоры, залы, двери, и все двери на замках. Для каждого человека - своя дверь, свой замок в ней и ключ к нему ...
- А что за дверью?
Антонина Семеновна улыбнулась беззубым ртом и хитро взглянула на меня:
- Что за дверью? А это у всех свое! Есть плохие двери, есть хорошие.
- И как определить? – Я уже не была уверена в здравомыслии бабки, если о ее здравомыслии вообще можно было говорить последние двадцать лет.
- Тут все от ключа зависит. Какую дверь он откроет, какую – нет. Ежели хороший ключ – хорошая дверь, ну а ежели...
- Так, где же его взять, хороший- то?
- Так каждый свой ключик ежедневно сам вытачивает. На небо посмотрел, улыбнулся дождичку – глядь, на краю ключика зубчик появился... Книжку хорошую прочитал – бороздка рядышком.
- Ага! А «Дом 2» посмотрел – на фиг полключа отвалилось! - Пробурчала я улыбаясь.
- Что?
- Нечего! Это я так...
- Вот и носят все свои ключики. У кого английский замок, у кого – навесной... А сейчас проржавели ключи. Дюже проржавели, душенька моя...
- И что делать?
- Нечего делать... За плохими дверями сидеть.
- Это, вы, про то, что после смерти? – Осторожно спросила я.
- Да. Какие ключи - такие двери.
Антонина Семеновна надолго замолчала и я, понимая, что продолжения не последует снова начала читать бабкины тетради. Старые дневники, что она пронесла через всю жизнь.

( С запятыми - попа, предупреждаю сразу!)
Посвящается Главному специалисту по «маниакальным» рассказам – Йогурту.





Название: «Стерва».
- Не надо, пожалуйста… Это ведь только книга… Всего лишь книга… Просто книга…
- Просто книга? Э, нет… Книга – это не просто! Ну, сама подумай, ты же умная... гомеры всякие, ницшы, сорокины там и прочие библии. Книга, красотка моя, это конвертируемая валюта мысли. Минимум, который заключает максимум – такой вот парадокс…
- Отпусти меня. Я писала не серьезно. Просто так, для развлечения.
- Я тоже убью тебя не серьезно.… Ну не надо так бояться, я шучу, ты же меня знаешь…. Мы просто почитаем, оценим твой талант и разойдемся.
- Не делай мне ничего плохого, я тебя очень прошу, так прошу…
сильно – сильно…
- Хватит! Не ной! А в книге ты совсем другая, такая сильная, волевая, сама себя стервой называешь.… Ну ладно, садись удобней, давай веревочку на ножках ослабим… Так нормально?
- Отпусти меня!
- Заткнись, сейчас будем читать твою книжицу. Первым делом оценим предисловие. Подожди секундочку, сейчас найду любимое место. Вот:
«Если вы уже стерва, то не считайте это руководством. Зачислите меня в число своих соперниц и внимательно изучите…Соперников, как и врагов нужно знать в лицо. Мужчинам, кстати, тоже не лишнее - всегда приятно иметь противоядье против женских уловок. А здесь речь пойдет именно о них…»
- Ну, молодец, молодец моя! Сколько же может стоить этот замечательный кусочек? Какому кусочку он может быть равнозначен? Какому кусочку специалистки по уловкам?
- Нет!
- Я думаю…Я думаю, что предисловие достойно твоего…ушка!
Не надо дергаться, все будет чики-пыки! Ты – пишешь книжки, я – режу ушки!
- ААААаааааа!!! ЫЫЫЫЫыыыы…Мама!!! Мамочка…больно…
- Вот так! Все получилось отлично, я же обещал! Я, между прочим, почти профи! Кстати, сейчас оценим вот этот кусочек, тоже о профи… Погоди, сейчас платочек найду, а то твою морду на обложке заляпали. –
- Ы…А…
- Не стони, сейчас мы вытрем книжечку и почитаем еще! Открываем ушки и слушаем! …Ой, у нас нет ушка.… Тогда читай по губам, сука:
«Любовью важно жить, а не заниматься.… Вот тут скучнеть не надо…Я не последний романтичный однолюб и если вы подумали, что я буду вешать вам лапшу про любовь всей жизни, то расслабьтесь. Просто любой секс- это, прежде всего действо с определенным человеком, а потом уже картинки из бульварной псевдокамасутры. "Открывать" и "раздвигать" дело не хитрое. А вот заставить мужчину думать исключительно о твоем "раздвигании" - игра для профи. Девиз лучших из нас - «Не так уж просто забыть женщину, с которой у тебя ничего не было».
- Конечно, ты – не однолюб! Ты шлюха грязная! …Извини, я отвлекся. Продолжаем выяснять стоимость твоего шедевра. Этот шикарный абзац о лапше и любви всей жизни я оцениваю в… …Нет, спешить не будем! Поощрим продажи щедрыми подарками! Ни чего не отрезаем! Но красиво вырезаем!
- ББбббольно… Мне больно…
- Итак, дамы и господа, «открывание» и «раздвигание» пошло по дешевке.
- Аааааа...ууу….
- Ну не плачь, теперь у тебя будет очаровательно шрамированный животик! Любой посмотрит и сразу поймет, что ты шлюха! Только буква «ю» не очень красивая, но это пустячок. Ты же меня простишь? Я старался! Не молчи, скажи, что прощаешь!!! Говори, сволочь!
- ППпппрощаууууууууууууу…
- Вот и хорошо! Поцелуемся и продолжим наше выгодное дельце. Сейчас прочитаю дорогущий кусок.
- Отпусти меня! Тварь! Тебя посадят, тебя убьют самого! Ты сволочь, козел, я тебя ненавижу. Ненавижуууууууууууууууууууууууу ааааааа не надо, пожалуйста,… позалусса…
- Ой! Ничего не прочитал тебе за этот зубик… Открой-ка ротик. Так я и думал, - за эти два зубика! Но я очень честный, держи пару прекрасных предложений, стоимостью ровно два зуба:
«Итак, правило первое: Никогда не любите слишком сильно! Без любви – нельзя, но как только почувствовали, что «жить без него не можете…» Все! В таком случае настоящая роковая женщина уходит. Любить без памяти должны нас, а не МЫ!»
- Ты что, не слушаешь? Ну-ка не спать! Ты насочиняла очень скучной бредятины! Очень! Но не спи, хотя бы из уважения к самому большому почитателю.… Ха! Почитателю – читателю!.... Открой глаза! Открыть, я сказал!
- МММмммым…
- Вот так, умница! На, попей водички, нам предстоит еще многое оценить в твоей книге! Все, успокоилась?
- ттттт….- Та.
- Читаем дальше:
«Он:
Посмотри на нее. Она красивая.
Я:
Да, но по мне несколько простовата.
Он:
Ты считаешь девушку из аспирантуры простоватой!?
Я:
Я любую девушку без нормального маникюра такой считаю…
Он:
Какая ты странная. Ногти это разве важно? Ногти должны быть аккуратными… это – да. Но, по-моему, глупо постоянно париться – красить их. Разве что… по праздникам.
Я: Исключительно поэтому… ты мне не интересен. Ты видишь женщину не такой, как вижу я. Тебя переучивать – себя не уважать.
Он: А может…попробуешь?
Я: Нет! У меня для тебя «слишком» ногти накрашены.
Он:…
СТОП! Он уже повелся. Почему? Отчего? Такая уж у них природа.
Что бы «зацепить» одних, им НУЖНО сказать, что они – супер. Что бы других - им НУЖНО сказать: «Вы мне не интересны!». Обычные приёмчики, скажете вы.… Но мужчины пошли, что пустоголовые болонки: Махнешь пустой рукой, спрячешь ее за спину, а они, теряя слюни за «палкой» побежали. Не обижайтесь мужчины! Слышу как вы, читая, обзываете меня феминисткой.… Давайте договоримся все воспринимать отвлеченно…
Вы спросите: «Причем здесь ногти, с которых ты, непутевый автор начала эту главу?». – Ногти здесь ни при чем! Но женщина, которая создана манить, должна манить красивым острым ноготком.»
- Занятное место! За него я хочу взять….Что напрашивается? Правильно! Ногти – это наше ВСЕ! ЧЧшшш! Спокойно! Беру оптом, сразу все! Не надо так сжимать кулачки. Я все равно разжимать не буду! Всё проще, отрежем вот так…
- Неееееееееееет!!!!
- Ну, возьми себя в руки! …Хы! Последний раз! Хочешь, я фломастером сначала нарисую… линию, так сказать, отреза? Дам пару минуток, пообвыкнуться… Они тебе все равно не нужны! На пианинах ты не бацаешь, а писать будешь носом…. Или ногой! Я по телевизору видел мужика, который ногами вышивает! Нет! Я не буду рисовать, давай я лучше буду медленнее пилить. Что бы у тебя было время попрощаться с маникюром. Еще раз шевельнешься, глаз выколю! Или …
- ППппошалуста! Я больше не моку!
- Мы только начали! Потерпим секундочку! Всего одну секундочку! Если честно, я обманываю…Ха!
Пилить о-о-о-о-чень долго!
- АААААААААаааааааааааа…
- Еще немножко!...И все! Никакого маникюра! Никогда! С педикюром разберемся? Ну, крошка, шучу-шучу-шучу!!! Теперь уже без гурманства, читаем все подряд…То, что можем прочитать! А прочитать мы можем….
- ииииифффииии…. к чооооооотуууууууууууу!!!!!!!....
- Болтушка ты у меня! Молчи уж! Вот! Вот, не красная страничка! Но, про Красную книгу! Наслаждаемся этим дорогим текстом моей женушки:
«.…Короче, по-настоящему интересные люди наперечет. А уж как редки по-настоящему интересные мужики! Грустите ли вы по этому поводу так, как грущу об этом я? С другой стороны, дичь, занесенная в Красную книгу, всегда привлекательнее для охотника! Чем их меньше, тем лучше!!! Но вернемся к нашим, сами знаете к кому...» …Мне нравиться, мне вообще твоя книга нравиться! А тебе?... Подожди, вот еще чистое место:
«Делаем выводы из всего вышесказанного, надеемся на встречу с ним, одним «достойным», а сами привыкаем к мысли, что придется очень долго жить и работать с менее интересным материалом. А с ним обращаться - ох как не легко!!!» Ты почему молчишь? Эй! Эй, ты что, сука! Нет! Ты не должна сдыхать! Я еще название не оценил! «Стерва»…

... Я не сомневаюсь в том, что Бог есть, только не думаю, что нынче Он имеет к нам хоть какое-то отношение; мне кажется, после того, как мы убили Его сына, до Него наконец-то дошло, что поделать с сыновьями Адама и дочерьми Евы ничего уже нельзя, и Он просто умыл руки.

Стивен Кинг. "Темная Башня. Пустоши"

Вода будет, если Бог того пожелает
Стивен Кинг. "Темная Башня. Колдун и кристалл"

«Никогда» - то самое слово, которое слушает Бог, когда хочет посмеяться.
Стивен Кинг. "Темная Башня VII. Темная Башня"

Если уж ставить вопрос ребром, как мог кто-нибудь знать, что он - не персонаж истории, сочиненной каким-то писателем, или не мимолетная мысль, мелькнувшая в голове едущего в автобусе чмо, или не пылинка в глазу Бога?
Стивен Кинг. "Темная Башня VI: Песнь Сюзанны"



Хеттский бог плодородия Телепин взбил под спиной белесое облако и, развалившись, вытянул ноги. С грустью, в течение десяти минут, он наблюдал мерцающий экран своего «Philips» и, шумно выдохнув, выключил его. Ярость и гнев бурлящим кипятком подступили к горлу. Телепин резко вскочил, облако взметнулось вверх. В глазах разрывались капилляры, а подмышки намокли. Полный ожесточенного раздражения, Телепин быстро обулся и выбежал за дверь. Через пару минут, стоя по колено в высокой желтоватой траве, он понял, что обул правый сапог на левую ногу, а левый - на правую. Сев в степной ковыль, отгоняя мошек и комаров, Телепин неторопливо переобулся... гнев начал уходить. Он сорвал травинку и отправил влажный, светло-зеленый стебелек в рот. Слюна смешалась с соком травы и, наполнив рот Телепина терпким вкусом, заставила его судорожно сглотнуть. Он тяжело откинулся на спину, наполняясь усталостью, как сосуд под струями источника Хаттара: «Ну и ладно. Пусть делают, что хотят. Это их мир...»
Перед ним разворачивалась чужая реальность. Блуждая по уровням, Телепин заходил все дальше, мысленно прикидывая, в какой он мифологии. Мимо проскакал сосредоточенный Святовит на большом белом коне. Степи в помине не было, он скакал по берегу широкой огненной реки Смородины. «Древнеславянская Правь-Явь-Навь» - решил Телепин, осознавая вплывающие в голову названия. Перебирая между вспотевших пальцев листочки дерева, растущего вверх корнями, бог подумал: «Знакомое местечко! – Березань, одна из Рипейских гор, только там существует солнечная береза, которая растет вниз ветвями». В этот момент, странный сон Телепина наполнился однообразным противным звуком. Мохнатая злобная пчела, кружилась над его головой. Телепин сломил березовую веточку и стал отмахиваться от назойливой жужжащей твари. Пчела сделала еще круг и затерялась в листве. Телепин повернулся и увидел на горизонте громадную гору, которая необъятной глыбой, возвышалась посреди океана густой черной воды. На ней восседала Дева Заря, чья рука, крылом мелькала над шитьем.
«Зашивает кровавые раны!» – вспомнил Телепин.
Сначала вернулось заунывное жужжание, потом сама пчела, подросшая до размеров древнеславянской собаки Ярчука. «Надеюсь, ты без волчьего зуба…»- ухмыльнулся Телепин и услышал, как хохотнула пчела, забавно скривившая противный жвалистый рот. Жвалы разошлись в разные стороны и, из глубин хитинового панциря полился светлый янтарно-желтый мед. Засмотревшись, на искрящийся сладкий поток, Телепин не замечал, что пчела обмазывала его ноги быстро твердеющим воском. Он понял, что в плену, когда, сделав шаг, упал лицом в крону солнечной березы. Не успел он повернуться на спину, как в лопатку впилось жало. Телепин провалился в бодрствование, как проваливаются в долгожданный сон…
Пчела выполнила миссию, возложенную на нее хеттским пантеоном, нашла потерявшегося во сне бога плодородия и вернула его к жизни. Десятилетняя засуха, мор и неурожаи в 3 веке до н.э. на территории Малой Азии закончились.

Надеюсь на конструктивную критику!


РЕБЕНОК.

Я хочу рассказать вам историю одного обыкновенного мальчика. Все на свете, каждая вещь, явление и предмет имеет две истории: историю событий, наполненную меняющимися кадрами повествования и историю возникновения. Многие подробности происшедшего уже начали терять свои контуры, но пока они в моей памяти, я решила записать все, что произошло. То, как это было. То, как Саша возник.
Тот вечер был очень душным. Вы заметили, что в апреле, до отключения отопления, в наших квартирах как специально, начинают топить особенно жарко? Я открыла форточку до предела, и, выпив полный стакан холодного пива со снежной шапкой пены, легла в постель, думая, какое это счастье, что мама забрала Ваньку. Наш сын слишком подвижный, а сломанной ноге Андрея нужен покой. Гололед – еще одна прелесть весенней поры, от которой иногда не уйдешь и на рифленой подошве….Муж сломал ногу в середине марта. Хирург сказал, что все будет хорошо, перелом не опасный, однако Андрею предстояло ходить на костылях еще минимум две недели. Ванька, наш семилетний сын очень забавно передразнивал папину, как он ее называл: «костылиную походку». Андрей действительно очень комично двигался, как жираф на трех ногах. А когда медленно, задевая все возможные предметы мебели, шел до туалета, громким низким голосом сообщал: «Громозека идет!». Ванька задорно смеялся и с притворным страхом прятался. Но сегодня я увезла Ваньку к маме, в доме стояла тишина, и мы наслаждались спокойствием.
Андрей уже лежал в постели, щелкая кнопками телевизионного пульта. Я, поцеловав его в нос, ехидно сказала, что в отличие от него, человека, который, находясь на больничном, может спать до обеда, мне завтра с утра вставать на работу. Можно, мол, меня пожалеть, выключить телевизор и дать мне выспаться. Он поворчал, но нажал на красную кнопку. К духоте прибавилась темнота и я стала засыпать, думая о том, что скажу завтра на планерке ….
Проснулась я от тихого скрипа. Неприятного, продолжительного звука, который издавала дверца платяного шкафа. «Чертов кот»,- я повернулась на другой бок. Но только закрыла глаза, как пришла мысль, что эта серая сволочь может и в шкафу на одежду нагадить. В марте он по этому делу успешно специализировался и, судя по всему, перенес свой вонючий навык на апрель. Превозмогая лень, я поднялась и села. Скрип повторился и послышался звук возни. «Все, нассал!», готовая разобраться раз и навсегда, с непоколебимым желанием кастрировать тупого Жорика, я откинула одеяло,…и моя голая ступня уткнулась в теплый кошачий бок. Жорик сидел на кровати в ногах у Андрея. Потревоженный то ли моими движениями, то ли странными звуками из шкафа, кот ощерился, серый хвост стал хвостом белки – переростка, глаза, как дешевые стразы блестели в темноте. Возня в шкафу продолжалась. «Мыши!» - от этой мысли я еще больше возненавидела серого дармоеда и включила лампу. В этот момент из шкафа раздался какой-то чмокающий звук. Я мало знаю о грызунах, но, по-моему, такие звуки они не производят. Я испугалась. Первой мыслью было: «Ванька один в соседней комнате…» Потом резкое облегчение: «Ванька у бабушки!» В шкафу опять что-то шевельнулось. Дверца, на этот раз без скрипа, отошла на пару сантиметров, но снова закрылась. Воображение рисовало безумные картины. Ночью, после сна разум теряет свою защиту, сотканную из логических соображений дня и становиться уязвимым. Страх нарастал. Я судорожно вцепилась в Андрюхину футболку и стала трясти. За окном взревел двигатель, звук был такой, словно машину заводили около нашей кровати. Но именно этот реальный, живой, громкий привычный звук из открытой форточки не много привел меня в себя. Я не перестала трясти Андрея, но стала делать это спокойнее и осмысленнее. Андрей поднял взлохмаченную голову и промычал: - Свет выключи!... Спать она хочет.…Хотела бы – спала.
- Дюшка, проснись, пожалуйста! У нас что-то в шкафу! Я боюсь.
- Туманова, ты больная что ли?
- Андрюха, там звук какой – то, послушай, может мыши, посмотри…
- Тань, ну что ты вечно придумываешь? Какие мыши? Это Жорик наверно лазит.
- Жорик вот он, с нами! – В этот момент, кот спрыгнул с кровати и мелкими шажками на мягких лапах пошел, принюхиваясь к шкафу. Вслед за котом осмелела и я:
- Я сейчас сама посмотрю, только ты не спи, я боюсь.
Я тихо встала, перелезла Андрюху и сделала шаг к шкафу. Андрей сел на постели, с трудом сняв с нее загипсованную ногу. Приблизившись к полированной деревянной дверце, я осторожно взялась за ручку. Сейчас, я уже могу думать об этом спокойно, но тогда, распахнув шкаф, я почувствовала, что все внутри меня, все мои мысли и чувства в беспорядке рассыпались на пол, как колода игральных карт. В шкафу, на темно-синей Андрюхиной толстовке лежал голый грудной ребенок. Через распахнутую дверь падал прямой свет нашей прикроватной лампы с бежевым абажуром, и ребенок после кромешной темноты шкафа беспрестанно моргал и жмурился. У меня слегка подогнулись колени, а в глазах помутнело. Этот чужой, голый ребенок в нашем шкафу не только рушил обыденную, такую спокойную и теплую реальность нашей квартиры, но и сводил на нет все мои представления о мире. Мире, где столицей Франции был Париж, Земля вращалась вокруг Солнца, а детей находили в капусте, только в прибаутках для детей…. Мой ступор продолжался бы бесконечно, но тут ребенок, посмотрел на меня, улыбнулся и …стал писать на синюю толстовку. «И все-таки одежду в шкафу сегодня обоссали….Обоссал. Маленький пацан двух-трех месяцев, который воровато забрался к нам в дом. Через форточку». Я истерично хохотнула. Интересно, откуда в таких ситуациях приходят подобные идиотские мысли? Но мне стало легче, сюрреализм происходящего отступил перед банальным мочеиспусканием. Я протянула руку и прикоснулась к ребенку. Мои пальцы тряслись, особенно почему-то мизинец. Кожа малыша была прохладной, но такой живой и нежной. Почувствовав, что я его трогаю, мальчик открыл рот и громко заревел. Я подняла ребенка и прижала к себе, попка под моей левой рукой была сырой и холодной, пупок еще хранил следы зеленки, а складки у паха – белесые разводы присыпки. Тут из-за моей спины раздался дрожащий, сдавленный шоком голос Андрея:
- Тань, чёй-то он плачет?
Я ожидала всего, но не этого. Нервы «выстрелили» и пошла отдача - из глаз, брызнули слезы и, срываясь на визг, я заорала:
- А больше, Андрюша, тебя ничего не волнует? Откуда он здесь? Кто он? Или ты подумал, что это я его быстренько родила…. Чё он плачет? Вопросик! Что делать? Ты не подумал?
- Что делать?!...- Андрей странно на меня посмотрел. - Надо вызвать милицию. – Он стал подвигать к себе костыли. - И скорую, наверное, вдруг с ним что – то не так. Я позвоню, а ты его заверни что-ли…
- Подожди, а что мы им скажем? Проснулись, а у нас в шкафу ребенок?
- Скажем, что он лежал у входной двери, заплакал, ты услышала и открыла.

Приехала крашенная хной, рыжая милиционерша. С ней разговаривал муж, показывал паспорт, что-то объяснял. Я сидела за кухонным столом, курила облегченную сигарету Андрея (свои пять, оставшихся в пачке, крепких «вирджинок», я уже выкурила) и думала. Мой муж не мог незаметно принести этого ребенка. С его гремучими костылями, я бы его сразу услышала. Сплю я чутко, даже шорох в шкафу меня немедленно разбудил. Значит, ребенка кто-то принес. Но это невозможно. Никакого «кто-то» не было! Значит – я. А так как я этого не помню - у меня раздвоение личности. Поздравляю, Туманова, ты – сумасшедшая! Зашел Андрей, громко ударившись костылем о кухонную дверь.
- Дюша, почему они не уезжают?
- Ждут еще машину, что бы отвести ребенка. Я им сказал, что ты очень разволновалась и поговоришь с ними завтра. Сама сходишь в РУВД.
- А что будет с малышом? Куда его теперь?
- Не знаю, в дом малютки, наверное,…Я не думал, куда их везут в таком случае…
- Андрюша, это чудо? Или я сошла с ума?
- Я уже подумал об этом. Он вымученно улыбнулся. Нет, Туманова, с тобой все в порядке. Ты выходила сегодня один раз, отвезти Ваньку. Ты вернулась с целой сумкой продуктов и полторашкой пива. Я сам тебя у двери встречал. У тебя не было ребенка, если ты, конечно, не фокусница и не спрятала его под одеждой. Он подковылял ко мне, встал за спиной и погладил по голове. Потом прижался к стене, что бы не упасть и обнял меня.
-Танечка, я с тобой, успокойся. Хватит столько курить.
- Но, Андрей, это абсурд! Откуда он взялся?
- Знаешь, что я думаю? Я думаю, что иногда что-то случается и нужно это просто принять, без объяснений. Считай, что это чудо.
- Дюша, это конечно, глупо, но может, нам подарил его Бог? Давай его оставим!
- Нет…во всяком случае не сейчас. Сначала, пусть они выяснят, вдруг он похищенный…Может у него есть родители и они с ума сходят от горя.

Дни полетели за днями. Андрею сняли гипс, и он вышел на работу. Все было по-прежнему, разве что иногда Андрей слишком пристально смотрел мне в лицо. Этот взгляд был изучающим, прикидывающим. И я знала, о чем он думает: я не могла принести ребенка днем, но ведь я могла сходить за ним ночью. Это почти не правдоподобно, но в это можно поверить, это реально.
Родителей ребенка так и не нашли. Более того, о пропаже мальчиков такого возраста вообще никто не заявлял. У милиции осталась одна версия – ребенка бросила нерадивая мамаша, такие случаи – обычное явление. Отсутствие тревожных симптомов у меня и доказательств того, что ребенок был похищен у милиции, стало потихоньку убеждать моего мужа в том, что я не сумасшедшая. Все понемногу налаживалось.
Поздней осенью, пройдя через беспросветную мороку бюрократических коридоров, мы оформили документы на усыновление. К тому моменту, ни я, ни муж (особенно муж) уже не понимали, зачем нам это нужно и почему мы так хотим, что бы малыш рос с нами. Мы назвали его Сашкой. Сейчас ему уже восемь. Он обычный мальчик, без выдающихся способностей и особенных дарований. Самое необычное в нем – это история его возникновения.

Много позже, через два года, после того, как Сашка появился в нашей семье, я наткнулась на один газетный материал. В статье некоего Мишкина рассказывалась удивительная история о том, что в одном подмосковном поселке как-то днем, на крыше местного магазина люди увидели овечку. Она в судорожном страхе перебирала копытами и громко блеяла. С помощью разных приспособлений ее еле-еле сняли. После чего, стало окончательно ясно, что поднять ее туда было делом почти не возможным. Тем более, проделать это на многолюдной улочке, где весь день сновали поселковые жители. Они, кстати, в один голос уверяли, что овца появилась внезапно: «как с неба упала». Мишкин объяснял этот феномен какими-то магнитными аномалиями, причем очень неубедительно. Но во всей его речи меня зацепила одна фраза: «Если где-то что-то исчезает, то оно должно появиться в другом месте. Так должно быть, по закону сохранения энергии…»
Эта статья очень повлияла на меня. До нее, я не понимала до конца, по какой причине мы усыновили этого ребенка. Фраза Мишкина помогла мне ее осознать. Я стала думать, что Сашка, прежде чем, возникнуть в нашем шкафу где-то исчез. Где-нибудь в другом городе, а может быть на другом континенте…. И теперь, всю свою жизнь я обязана нести за Сашку особую ответственность. Ответственность перед той женщиной, которая встала ночью, что бы проверить, почему сынок так долго не плачет, и увидела пустую кровать…