Лавкрафт
Samael
12 окт 2014
Любопытный игро-проект на кикстартере. Большие роботы против монстров Ктулху!
https://www.kickstar...lyptic-rts-game
https://www.kickstar...lyptic-rts-game
izida
16 окт 2014
Алексей ! Какая жалость что у меня плюсы закончились (
Плакат просто отпадный !!)
Плакат просто отпадный !!)
Inqvizitor
16 окт 2014
izida (16 Октябрь 2014 - 22:42:33) писал:
Алексей ! Какая жалость что у меня плюсы закончились (
И да, картинка шикарная
izida
16 окт 2014
Inqvizitor (16 Октябрь 2014 - 22:50:56) писал:
izida (16 Октябрь 2014 - 22:42:33) писал:
Алексей ! Какая жалость что у меня плюсы закончились (
И да, картинка шикарная
Dandelo
17 окт 2014
А ведь там и в комментах порадовали 
Цитата
У меня зазвонил телефон.
- Кто говорит?
- Дагон.
- Откуда?
- Со дна пруда.
- Что вам надо?
- Изображений подводного ада.
- Для кого?
- Для культа моего.
- А много ли прислать?
- Да алтарных камней штук пять,
На больше нам жертв не набрать,
Культ у меня еще маленький.
А потом позвонили Ми-Го:
- Не хотите отдать нам мозгов?
Мы бы в баночку их положили
И по космосу всласть покружили.
- Нет-нет, это тело мне не надоело,
Обратитесь-ка к мистеру Экли.
А потом позвонил Йог-Сотот:
- Пришлите мне ключ от Ворот!
А потом позвонили культисты:
- Пришлите нам тварей нечистых!
А потом позвонил Альхазред,
Да как начал нести всякий бред.
- Погодите, Абдул, не вопите,
Объясните, чего вы хотите?
Но он только "ЙА!" да "ЙА!",
А к чему - не поймешь ни чуть-чуть.
- Изложите, пожалуйста, письменно!
А потом позвонили козлята:
- Позовите Шаб-Ниггурата!
Тут я разозлился и крикнул скотам:
- Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн!
- Ой, а где же Шаб-Ниггурат?
- Не знаю, звоните сто два - пятьдесят!
Я полгода не спал, я устал,
Мне бы заснуть, отдохнуть,
Но только я чуть вздремнул,
Опять позвонил Абдул:
- Древний Ужас! Все прах и тлен!
Спешите скорее на Ленг!
- В чем дело?
- Впустите!
- Кого?
- Азатота!
Чтоб он этот мир уничтожил в два счета!
- Уничтожил в два счета?
- Да! Пока не зашла звезда!
- Ладно, бегу, бегу,
Если смогу - помогу!
Ох, нелегкая это работа -
В этот мир выпускать Азатота! © из интернетов
- Кто говорит?
- Дагон.
- Откуда?
- Со дна пруда.
- Что вам надо?
- Изображений подводного ада.
- Для кого?
- Для культа моего.
- А много ли прислать?
- Да алтарных камней штук пять,
На больше нам жертв не набрать,
Культ у меня еще маленький.
А потом позвонили Ми-Го:
- Не хотите отдать нам мозгов?
Мы бы в баночку их положили
И по космосу всласть покружили.
- Нет-нет, это тело мне не надоело,
Обратитесь-ка к мистеру Экли.
А потом позвонил Йог-Сотот:
- Пришлите мне ключ от Ворот!
А потом позвонили культисты:
- Пришлите нам тварей нечистых!
А потом позвонил Альхазред,
Да как начал нести всякий бред.
- Погодите, Абдул, не вопите,
Объясните, чего вы хотите?
Но он только "ЙА!" да "ЙА!",
А к чему - не поймешь ни чуть-чуть.
- Изложите, пожалуйста, письменно!
А потом позвонили козлята:
- Позовите Шаб-Ниггурата!
Тут я разозлился и крикнул скотам:
- Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн!
- Ой, а где же Шаб-Ниггурат?
- Не знаю, звоните сто два - пятьдесят!
Я полгода не спал, я устал,
Мне бы заснуть, отдохнуть,
Но только я чуть вздремнул,
Опять позвонил Абдул:
- Древний Ужас! Все прах и тлен!
Спешите скорее на Ленг!
- В чем дело?
- Впустите!
- Кого?
- Азатота!
Чтоб он этот мир уничтожил в два счета!
- Уничтожил в два счета?
- Да! Пока не зашла звезда!
- Ладно, бегу, бегу,
Если смогу - помогу!
Ох, нелегкая это работа -
В этот мир выпускать Азатота! © из интернетов
Inqvizitor
17 окт 2014
Ну тогда и я баянчик вытащу из закромов
«Оккультист к отцу пришел
И спросил привычно:
- Ктулху - пнглуи? Хорошо?
- Фхтагн, сынок! Отлично!
У меня секретов нет,
Слушайте, детишки,
Что безумный Аль-Хазред
Помещает в книжке!..
Кто ученый, знает тот,
Что во тьме бормочет
Жуткий ужас Азатот -
Кушать очень хочет.
Йог-Сотот - и ключ и дверь,
Формой непонятен.
Если вызвать зря - поверь:
Очень неприятен!
Мертвый Ктулху спит на дне,
В Р’лайхе под волнами.
Знай, сынок, он и во сне
Вечно будет с нами!
Тсаттхогуа-кровожад
Щелкает клешнями.
Жертву ждет, с Юггота гад,
Исходя слюнями.
Йа! Шаб-Ниггурат!
Гляди, Вон Тысячелетний
С Легионом Молодых!…
Впрочем, это бредни.
Правду знаешь ты теперь,
Отрицать нелепо.
Право слово, уж поверь
Мне, Ньярлатотепу…»
«Оккультист к отцу пришел
И спросил привычно:
- Ктулху - пнглуи? Хорошо?
- Фхтагн, сынок! Отлично!
У меня секретов нет,
Слушайте, детишки,
Что безумный Аль-Хазред
Помещает в книжке!..
Кто ученый, знает тот,
Что во тьме бормочет
Жуткий ужас Азатот -
Кушать очень хочет.
Йог-Сотот - и ключ и дверь,
Формой непонятен.
Если вызвать зря - поверь:
Очень неприятен!
Мертвый Ктулху спит на дне,
В Р’лайхе под волнами.
Знай, сынок, он и во сне
Вечно будет с нами!
Тсаттхогуа-кровожад
Щелкает клешнями.
Жертву ждет, с Юггота гад,
Исходя слюнями.
Йа! Шаб-Ниггурат!
Гляди, Вон Тысячелетний
С Легионом Молодых!…
Впрочем, это бредни.
Правду знаешь ты теперь,
Отрицать нелепо.
Право слово, уж поверь
Мне, Ньярлатотепу…»
Kak_Trotsky
13 ноя 2014
Немного православия (из книжки Уэльбека), все это знают, конечно, просто напоминание
В целом мифология Лавкрафта изрядно оригинальна; но порой она предстает как устрашающая инверсия христианской тематики. Это особенно ощутимо в «Ужасе Данвича», где неграмотная селянка, не познавшая мужа, производит на свет чудовищное создание, наделенное сверхчеловеческими силами. Это воплощение-перевертыш кончает мерзейшей пародией на претерпенье Страстей, где создание это, приносимое на заклание на взлобье холма, возвышающегося над Данвичем, испускает отчаянный крик: «Отче, отче... Йогъ-Софот!», верный отголосок «Eloi, Eloi, lamma sabachtani!» Лавкрафт отыскивает здесь очень древний исток фантастического: Зло, рожденное от противоестественного плотского союза. Это представление совершенно срастается с его маниакальным расизмом; для него, как для всех расистов, ужасом, возведенным в абсолют, оказывается даже не столько другая раса, как смешение, скрещивание. Применяя одновременно свои познания в генетике и свое знакомство с сакральными текстами, он созидает взрывоопасное целое, неслыханное по тошнотворности. Христу как новому Адаму, пришедшему возродить человечество любовью, Лавкрафт противополагает «негра», пришедшему возродить человечество скотством и пороком. Ибо день Великого Ктулху близок. Эру его пришествия будет легко распознать: «В этот час люди станут подобными Ветхим: свободными, дикими, по ту сторону добра и зла, отбросив всякий моральный закон, истребляя друг друга с громкими криками в течение веселых разгулов. Освобожденные Ветхие научат их новым способам кричать, убивать, пировать; и вся земля зардеет последней бойней разнузданного экстаза. Тем временем подобающими обрядами культ должен поддерживать живую память о тех преждебывших нравах и прорекать их возврат». Этот текст есть не что иное, как исключительно сильный парафраз апостола Павла.
Мы подступаемся здесь к самому нутру расизма у Лавкрафта, который сам себя предназначил в жертвы и который выбрал своих палачей. Он не питает никаких сомнений на сей предмет: «тонко чувствующие человеческие существа» будут побеждены «сальными шимпанзе»; их будут перемалывать, истязать и пожирать; их тела будут рвать на части в гнусных обрядах, под неотвязные звуки исступленных барабанов. Уже глянец цивилизации пошел трещинами; силы Зла ждут «во всетерпенье, во всесилье», ибо они вновь воцарятся на этом свете.
Более глубоко, нежели размышление об упадке культур, которое есть всего лишь рациональное оправдание, лежащее на поверхности, залегает страх. Страх идет издалека; горечь в перегонке; она сама производит негодование и ненависть.
Одетые в строгие и немного унылые костюмы, привыкшие сдерживать выражение своих эмоций и желаний протестанты-пуритане Новой Англии порой могут заставить себя забыть о своем животном происхождении. Вот почему Лавкрафт будет мириться с их обществом, хотя и в умеренных дозах. Сама их незначительность его утешает. Но в присутствие «негров» его обуревает неуправляемая нервная реакция. Их витальность, их очевидное отсутствие комплексов и ингибиций пугает его и отталкивает. Они танцуют на улице, они слушают ритмическую музыку... Они громко разговаривают. Они смеются на людях. Похоже, что жизнь их развлекает; это смущает. Ибо жизнь есть зло.
В целом мифология Лавкрафта изрядно оригинальна; но порой она предстает как устрашающая инверсия христианской тематики. Это особенно ощутимо в «Ужасе Данвича», где неграмотная селянка, не познавшая мужа, производит на свет чудовищное создание, наделенное сверхчеловеческими силами. Это воплощение-перевертыш кончает мерзейшей пародией на претерпенье Страстей, где создание это, приносимое на заклание на взлобье холма, возвышающегося над Данвичем, испускает отчаянный крик: «Отче, отче... Йогъ-Софот!», верный отголосок «Eloi, Eloi, lamma sabachtani!» Лавкрафт отыскивает здесь очень древний исток фантастического: Зло, рожденное от противоестественного плотского союза. Это представление совершенно срастается с его маниакальным расизмом; для него, как для всех расистов, ужасом, возведенным в абсолют, оказывается даже не столько другая раса, как смешение, скрещивание. Применяя одновременно свои познания в генетике и свое знакомство с сакральными текстами, он созидает взрывоопасное целое, неслыханное по тошнотворности. Христу как новому Адаму, пришедшему возродить человечество любовью, Лавкрафт противополагает «негра», пришедшему возродить человечество скотством и пороком. Ибо день Великого Ктулху близок. Эру его пришествия будет легко распознать: «В этот час люди станут подобными Ветхим: свободными, дикими, по ту сторону добра и зла, отбросив всякий моральный закон, истребляя друг друга с громкими криками в течение веселых разгулов. Освобожденные Ветхие научат их новым способам кричать, убивать, пировать; и вся земля зардеет последней бойней разнузданного экстаза. Тем временем подобающими обрядами культ должен поддерживать живую память о тех преждебывших нравах и прорекать их возврат». Этот текст есть не что иное, как исключительно сильный парафраз апостола Павла.
Мы подступаемся здесь к самому нутру расизма у Лавкрафта, который сам себя предназначил в жертвы и который выбрал своих палачей. Он не питает никаких сомнений на сей предмет: «тонко чувствующие человеческие существа» будут побеждены «сальными шимпанзе»; их будут перемалывать, истязать и пожирать; их тела будут рвать на части в гнусных обрядах, под неотвязные звуки исступленных барабанов. Уже глянец цивилизации пошел трещинами; силы Зла ждут «во всетерпенье, во всесилье», ибо они вновь воцарятся на этом свете.
Более глубоко, нежели размышление об упадке культур, которое есть всего лишь рациональное оправдание, лежащее на поверхности, залегает страх. Страх идет издалека; горечь в перегонке; она сама производит негодование и ненависть.
Одетые в строгие и немного унылые костюмы, привыкшие сдерживать выражение своих эмоций и желаний протестанты-пуритане Новой Англии порой могут заставить себя забыть о своем животном происхождении. Вот почему Лавкрафт будет мириться с их обществом, хотя и в умеренных дозах. Сама их незначительность его утешает. Но в присутствие «негров» его обуревает неуправляемая нервная реакция. Их витальность, их очевидное отсутствие комплексов и ингибиций пугает его и отталкивает. Они танцуют на улице, они слушают ритмическую музыку... Они громко разговаривают. Они смеются на людях. Похоже, что жизнь их развлекает; это смущает. Ибо жизнь есть зло.
