Отправлено: 25 Апрель 2004 - 18:46:07
ДУСЯ (Part 1)
Была у Писюна кошка, звали Дусей. Дуся была нещадно долбанутое животное
- билась с разбегу в стены, промахивалась мимо миски с молоком харей в
пол, корчила непонятные рожи. Дусей, кстати, она была чиста формально,
поскольку отзывалась и на Дусю, и на Васю с Петей, и на "пошла на #$%".
В общем, Дуся была не жилец по любому - каску у нее снесло при рождении,
и по законам природы она должна была скопытиться еще в раннем детстве,
когда вместо титьки тыкалась мордой маме в задницу - но тут в планы
естественного отбора вмешался известный гринписовец Писюн. Дефективную
Дусю он нарыл на какой-то помойке и припер, естественно, в дом - это
походу был вообще последний раз, когда Писюн полноценно держал лохматую
бестию в руках, потому как, когда Дуся подросла и превратилась в
трехцветную лопоухо-косоглазую зверюгу, она начала двигаться и фиг ты ее
поймаешь. Двигалась Дуся очень резво - создавалось впечатление что даже
срала на ходу, а если задерживалась в одном месте больше десяти секунд,
значит либо спала, либо отъехала вообще. Ну или задумалась -
периодически с ней случались кратковременные приступы спокойствия: она
ни с того, ни с сего замирала, таращила косые глаза в неизвестном
направлении и напряженно ожидала в какое полушарие ударит моча на этот
раз - ну и, в зависимости от результата, через полторы секунды начинала
отчаянно щемиться либо влево, либо вправо, затем обычно билась жбаном в
стену, отскочив сломя голову бежала в противоположную сторону, билась в
дверь и, офигев от такого обилия препятствий, начинала щемиться вверх по
шторам. Там, где-нибудь под потолком вдруг опять замирала с такой мордой
типа "во, где это я?..", снова задумывалась, неожиданно пукала, с
перепугу билась тыквой в багету, падала задницей на подоконник и по
новой начинала носиться по жилплощади - шерсть дыбом, глаза на выкате.
Мне думается, что именно так выглядел бы кошачий вариант гибрида Алины
Кабаевой и Жанны Агузаровой. Наблюдая такую фигню, Миша неоднократно
говорил Писюну, типа "Писюн, она у тебя походу слепая вообще:" "Да не,
не: - успокаивал себя Писюн - проста долбанутая."
Поначалу Дусина движуха вызывала у меня дезориентацию и приступы морской
болезни, а Миша ее вообще боялся и не любил совсем. Потому что один раз,
не разглядев Дусю на фоне Писюновского ковра (связанного, наверно, тем
же дальтоником, который Мише свитер красный вязал), Миша наступил на
ейную морду, а поскольку Дуся почему-то мяукать не умела, издавая вместо
этого какие-то кряхтяще-пердящие гортанные звуки на манер тувинских
духовых инструментов, она со всей своей кошачей долбанутости начала
страшным тувинским голосом орать - я, честно признаюсь, малеха припустил
жидким в трусы, а вот 12-ти летний Миша впервые в своей жизни схватился
за сердце, а когда отошел, начал Дусю ненавидеть лютой ненавистью.
И вот однажды, когда Писюн в очередной раз ушел в туалет и залип в
толчке на полчаса, разглядывая в унитазе чудные узоры, мы с Мишей
остались тупить в Писюновской комнате в два рыла. Тут я обратил
внимание, что Дуся заговорщицки выглядывает из-за кресла и, щуря один
глаз, палит в Мишину сторону. Я Мише это дело показал и только хотел уже
чего-то по этому поводу сказать, как вдруг Миша, внук ворошиловского
стрелка, не растерявшись, мощным вдохом собрал все плескавшиеся в голове
сопли (грамм думаю 200, не меньше - зима была) и смачно с присвистом
форчманул Дусе прям в лицо. Я даже растерялся как-то. Дуся пролетела
всего-то метра полтора, зато с такими вывертами, что Алине Кабаевой и не
снилось.
Через пару дней Дуся начала помаленьку облазить. Писюн говорил, что это
на нервной почве, но мы-то с Мишей знали, что после такого заряда
гайморита в голову вообще не живут - так что ей еще повезло, можно
сказать.
А Писюновская мама походу стреманулась, что кошке настает
постепенный конец и купила Писюну на замену большого такого африканского
попугая по кличке Розелло. Продавец ее пролечил, что Розелло офигеть
какой умный и говорящий, схватывает типа все на лету, фиг заткнешь.
Но Розелло почему-то оказался на редкость тупым попугаем. В течение
недели мы с Мишей учили его говорить одно единственное слово "писюн".
День изо дня мы капали ему на мозг часа, наверное, по два, чтобы не
соврать, ": писюн, писюн, писюн, : говори - писюн, писюн: вот ведь урод:
писюн, писюн" - ну и в таком духе; под конец даже несчастная облезлая
Дуся, не выдержав такого напора, корча морду и заикаясь, начала гудеть
что-то подозрительно напоминающее слово "писюн", лишь бы мы заткнулись.
А Розелле хоть бы хны - сидел в углу клетки, таращил полные непонимания
глаза и обильно серил.