По мотивам романа Стивена Кинга «Нужные вещи»

I

Эбби посмотрела в окно: от вчерашнего погожего денька не осталось и следа. Улицу заполнил густой туман, из которого, то там, то здесь, выныривали неясные фигуры прохожих. Выходить из дому совсем не хотелось, но ведь это она сама предложила встретиться и девчонки, наверное, уже ждут ее в гостинице. Да, не прийти она не может, особенно если учесть, что обе летели из другого штата, причем одна из них оставила двоих карапузов на попечение золовки, а вторая, занятая до предела бизнес-леди, едва выкроила этот воскресный день для встречи с подругами юности. Настенные часы отсчитывали минуту за минутой, а Эбби так и продолжала стоять у окна прихожей, тупо глядя, как коричневые дома тонут в мутно-сером киселе. Где-то там, в глубине души, на самом донышке, шевелилось что-то скользкое и гадкое. Что-то, о чем говорят «недоброе предчувствие». По правде говоря, для Эбби каждый выход из дому был маленьким подвигом, небольшой победой над собой. Дипломированный юрист, терпевший поражение за поражением на профессиональном поприще, она, на фоне своего преуспевающего мужа, вскоре стала воспринимать мир, как нечто враждебное. Как нечто, в чем ей нет места, и уже к своим тридцати пяти превратилась в обычную домашнюю клушу. И сейчас она сама себе не смогла бы объяснить порыв, под влиянием которого сняла в тот день трубку и позвонила своим подругам с предложением встретиться впервые после окончания коллежда.
Усилием воли Эбби заставила себя отвернуться от окна и перевела взгляд на зеркало: туфли без каблука, серое твидовое пальто, испуганные глаза на располневшем лице и, довершающие картину, тусклые, зализанные в пучок, волосы. Часы показывали без пятнадцати три. Пора. Решительным движением она открыла дверь и шагнула в липкое белое варево.


-Куда едем, мэм?
- Гостиница «Лиловая роза», пожалуйста! – раздраженно ответила Синди, прижимая плечом к уху телефонную трубку, и, одновременно, пытаясь оттереть салфеткой носок лаковой туфельки. Надо же было какому-то гаду наступить ей на ногу!
– Алло, Джерри, что там у вас? Они оплатили? Отлично! Да, буду во вторник, скажи Саре, пусть подготовит бумаги. Пока!
Впервые за долгие месяцы Синди позволила себе два выходных. Дела фирмы идут отлично, Джерри – толковый менеджер, он обо всем позаботится, почему нет? Она опустила руку в сумочку и извлекла маленькое складное зеркальце. В отличие от классического хаоса, царящего в большинстве дамских сумочек, сумочка Синди могла сама по себе служить олицетворением идеального порядка. Чтобы достать зеркальце, не нужно было устраивать получасовые раскопки, извлекая, по очереди, на свет божий все, что «нужно», или «обязательно понадобится». Синди точно знала, что и где лежит, потому что такова она была во всем. Тщательно наманикюренными пальчиками она открыла зеркальце и окинула себя придирчивым взглядом. От проклятого тумана, переходящего в морось, волосы повисли мокрыми сосульками, что никак не добавляло миловидности ее и без того угловатому лицу. Синди достала помаду и попыталась немного оживить бледные тонкие губы, еще раз внимательно всмотрелась в зеркальце, бросила его в сумочку и удрученно откинулась на сиденье. У нее было все: собственная процветающая фирма, роскошная квартира, уйма изысканных дорогих нарядов, но каждый раз, глядя в зеркало, у нее портилось настроение. Когда она была девочкой, ее добрая тетя Полли сказала: «Синди, тебе придется в жизни сложнее, чем всем этим смазливым девчонкам, которым все дается легко и просто! Тебе придется много и упорно работать!» Именно тогда Синди осознала, что она дурнушка. И сейчас, впиваясь невидящим взглядом в серую пелену за стеклом, она переживала те же чувства, что и много лет назад…
Машина резко затормозила, грубо вырывая Синди из потока воспоминаний.
- Что случилось?
- Приехали, мэм! «Лиловая роза»!
Синди бросила взгляд на изящные часики, перехватившие запястье кожаным ремешком: без пятнадцати три. Девочки, наверное, уже ждут.


Ханна расхаживала по трехместному номеру, насколько позволяла ей длина телефонного шнура и выкрикивала в трубку указания для золовки по поводу кормления малышей. Толстый ковер, цвета лесного мха, пружинил под ее ногами, того же цвета бархатные шторы, перехваченные золотым шнуром, тяжело колыхались, когда она подходила к окну, то и дело задевая их плечом.
- Нет, Люси, я же тебе сказала, для Денни выжми морковный сок, а Джози – яблочный, она не пьет морковный! Я так и знала, что ты все напутаешь! И как я только доверила тебе детей? Ты, ты… Никчемная…
В трубке раздались гудки. Ханна быстро набрала номер еще раз, но на том конце раздавались только протяжные сигналы, извещающие об отсутствии у «никчемной Люси» желания продолжать разговор.
- Вот мерзавка! – прокричала Ханна телефонному аппарату и водрузила на него трубку с силой, способной стереть этот самый аппарат в порошок, если бы он, вдруг, попытался ей возразить. Несколько раз измерив шагами комнату, она яростно опустилась на кровать. Ее ладное тело подрагивало от негодования, щеки покрылись красными пятнами, а белокурые локоны, обрамляющие лицо, казалось, вот-вот встанут дыбом.
Ханна всегда была в центре внимания. Сначала в кругу семьи, как поздний и долгожданный ребенок, затем в школе, как первая красавица и королева выпускного балла. В колледже за ней вились толпы ухажеров, но она предпочла всем Филла, романтичного музыканта из местной рок-группы, и сбежала с ним, так и не получив диплом. В итоге Филл спился и подох в каком-то баре. Наутро полицейские нашли его в сточной канаве. Ханна работала официанткой где придется, и еще несколько раз побывала замужем, пока не встретила Роса - мужчину всей своей жизни. Который, впрочем, тоже оказался мерзавцем и ушел, не выдержав взрывного характера женушки, оставив на память двойняшек Денни и Джози. Люси, в меру своих сил, помогала растить малышей, но и сама была на грани того, чтобы все бросить. Что ее удерживало от этого решения - то ли чувство вины за брата, то ли жалость – неизвестно.
Ханна посмотрела на башенные часы, притаившиеся в углу. Казалось, они пытаются тикать как можно тише, чтобы не вызвать на себя ее гнев.
- И где их только носит, уже без пятнадцати три!


II

К вечеру туман сгустился еще сильнее и, в свете фонарей, было похоже, будто скользишь в мутной желтой жиже. Иногда на расстоянии вытянутой руки появлялись и тут же исчезали поздние прохожие.
По тротуару шли три молодых женщины, держа друг друга под руку. Раскрасневшиеся лица и громкие взрывы смеха говорили об изрядном количестве спиртного, выпитого «за встречу», «за женскую дружбу» и массу других важных поводов, за которые грешно не выпить. Поскольку взять такси, учитывая погоду, представлялось мало возможным, было принято единодушное решение прогуляться от ресторана до гостиницы. Вечер выдался теплым и, не смотря на туман, оседающий на волосах и лице мелкой водяной пылью, удивительно приятным. Эбби напрочь забыла о гнетущем чувстве, ради которого хотела, было, остаться дома, и от души хохотала над историями из жизни Ханны, которые та приправляла изрядной порцией ругательств.
Синди думала о том, как завалится на кровать и скинет, наконец, эти чертовы шпильки и о том, как здорово, иногда, вот так оттянуться, не думая о делах. Взгляд ее скользил по витринам магазинчиков, цепляясь за выставленные там, для завлечения покупателей, разного рода вещицы. На одной из витрин пестрела афиша

ТОЛЬКО СЕГОДНЯ
19 ОКТЯБРЯ
ПО ОДНОМУ ЖЕЛАНИЮ НА КАЖДОГО ПОЧТИ
БЕСПЛАТНО!!!

Синди резко остановилась, удивленная нелепостью увиденного. Она подняла голову и прочла тусклую вывеску с местами облупившейся краской:

ВСЕ, ЧТО ХОЧЕШЬ

- По одному желанию на каждого? Бред какой-то… - Проворчала Синди.
- Вот черт, один день бесплатно и то мы опоздали! – гоготнула Ханна, вплотную приблизилась к витрине и приставила ко лбу руки козырьком, пытаясь рассмотреть есть ли кто-то внутри. Но за плотными бордовыми шторами ничего не было видно.
- Не надо, Ханна, пойдем! Уже, наверняка, закрыто. – Послышался придушенный голос Эбби.
Но Ханна решила не сдаваться так просто, когда есть шанс получить что-нибудь бесплатно:
- Брось, Эбби, раз таблички ЗАКРЫТО нет, значит – открыто! – и она с силой толкнула дверь. Глухо тренькнул дверной колокольчик и дверь открылась. Ханна переступила порог.


III

Внутри царил полумрак, но различить немногочисленные предметы интерьера было вполне возможно. На круглом столе посреди комнаты красовалась старая керосиновая лампа с грязными стеклами. В неровном круге тусклого света, который она отбрасывала на голую поверхность стола, лежала толстая потрепанная тетрадь. По обе стороны от стола стояло по жесткому деревянному стулу, у стены вырисовывались очертания еще нескольких. Больше в магазине, если не считать приторного сладковатого запаха, от которого у Ханны зачесалось в носу, ничего не было.
- Привет… – неуверенно произнесла Ханна, продолжая стоять на пороге. - Есть здесь кто-нибудь? Вы открыты?
Она уже собиралась, было, выйти и захлопнуть за собой дверь, но в этот момент в дальнем углу магазина шевельнулась штора из того же бордового бархата, что и на окнах, и в дверном проеме возникла высокая мужская фигура.
- О да, мы открыты, ведь СЕГОДНЯ еще не закончилось. – Произнес мелодичный мужской голос. Лица мужчины видно не было и Ханну, почему-то, охватил чудовищный страх:
- Я… Мы… Мы увидели вывеску и решили… –У Ханны, вдруг, возникло ощущение, что ее приколотили к полу и она не может пошевелиться.
- И правильно. Я, как раз, думал о том, что сегодня скверная погода и мало посетителей. Прошу Вас… - И мужчина сделал рукой приглашающий жест. Ханна попыталась оторвать от пола свою, ставшую, вдруг, железобетонной, ногу и сделать шаг. От тошнотворного запаха слегка закружилась голова.