Том проснулся от того , что замерзает. Костер затухал уже третий раз за ночь и это приводило его в отчаяние. Когда молодой тощий парень присел на корточки, рядом с кострищем и стал раздувать бледно-красные угли , пальцы его отказывались шевелиться. Не смотря на то, что редкие языки пламени , неохотно рождающиеся, после каждой атаки воздуха из дрожащих губ , облизывали его волосы на фалангах, он ничего не чувствовал. Лишь пративное покалывание и запах паленого хетина. Всему виной этот проклятый диабет…
Томас Эрак узнал о его существовании в своем организме месяц назад , за 26 дней до того как попал в этот ад. Это дерьмо врачи обнаружили после того как мать уговорила его сдать анализы крови. Больше всего ее волновал тест на ВИЧ. К счастью для Тома этот вираж он проскочил , зато за поворотом его ждал другой неожиданный друг. Мама ужасно обрадовалась, когда узнала результаты , настолько , что позволила себе половину бутылки коньяка вечером, а возможно и двойную дозу викадина. Виктория Эрак мало , что понимала в медицине, но знала о СПИДе черпая информацию из вечерних шоу. По ее мнению им болели лишь гомики и наркоманы. Был ли Томас гомосексуалистом ? Определенно нет , даже если учесть тот факт , что в 12 лет его застукали ананирующим на загорелого рельефного афро американца , демонстрирующего чудо упражнения , с тогда еще , черного белого телевизора стоящего в его комнате. Тогда было бесполезно объяснять матери о присутствии в этой программе сексуальной напарницы блондинки , с аппетитными и едва прикрытыми буферами. Вообще, почти шестьдесят процентов эфирного времени, отведенного этим борцам с целлюлитом, операторы предпочитали показывать именно ее, но не пояснять же матери, что если каждый раз когда в кадре появляется мужик прерываться , то кончишь только ко Дню Независимости. Если бы об этом узнал отец , то скорее всего придушил на месте. Самое страшное в жизни Боба Эрака , не считая победы на выборах Джрджа Буша, было заиметь сына педераста. Но к тому времени Боб уже как пол года покоился на городском кладбище , дурная наследственность сердечно-сосудистой системы и повышенный холестерин не заставили себя долго ждать.
Являлся ли Томас наркоманом ? Ответ положительный. И он никогда не пытался спорить с этим. Пожалуй это единственное в чем он был уверен в своей жизни на сто процентов. С наркотиками юный Эрак познакомился в 15 лет. Тогда все начиналось с травки. Если сильно везло , то кокаин. И закончилось внутривенными инъекциями. К девятнадцати годам героин стал его лучшим другом, девушкой, помощником и главной целью в жизни. После него Томас будто бы нашел себя , ему нравилось это ощущение ясности приоритетов и он меньше всего желал потерять его. Его выбор был абсолютно осознан и он никогда не жалел о выбранном пути. Мать почти сразу все поняла и кучу своего времени и нервов потратила на слезы , нравоучения , угрозы и уговоры. Томас никогда не ругался с ней по этому поводу, просто всегда спокойно выслушивал ее монологи, вылупившись в телек и размышляя как бы завтра пораньше свалить с работы из почтового отделения, забежать к Клопу за чеком геры и вмазаться. Или свалить с работы , несколько часов потратить на поиски бабла , забежать к Клопу и опять же вмазаться. Вариантов не много.
Понемногу мать начала сдаваться и все реже и реже принуждала выслушивать свое нытье. Томас знал , что отправить его на принудительное лечение у нее духу не хватит. Для Виктории мнение родственников значило слишком много. Она подозревала , что ее старшая сестра заподозрила меня в этих делишках , но пока явные доказательства не всплыли Виктория предпочитала не выпускать это дальше нашей трехкомнатной квартиры. Слава семейным ценностям ! В какой то момент Том уже подумал , что она окончательно опустила руки , но тут в дело решил вмешаться диабет. Томас никогда не был крепышом , но то как он начал терять вес сразу бросилось в глаза. Виктория тут же забила тревогу , да и что греха таить , Том тоже немного наложил в штаны. Он всегда держал за правило использовать только свои шприцы и иглы , но очко все же заиграло не на шутку.
Врачи сказали, что такие симптомы не совсем характерны для данного диагноза, а их намеки о пристрастии Тома к героину больше походили на явные обвинения в сокрытии информации для анамнеза. Ему пришлось подписать несколько анкет и пройти еще пару анализов. ВИЧ так и не обнаружили и это радовало его не меньше матери. Доктор отвел их обоих в отдельный кабинет и провел беседу по поводу болезни. За тридцать минут увлекательной лекции Томас ознакомился с понятием диабет, с новой диетой (из которой категорически исключалась любая дурь) и прогнозами на ближайшее будущее. С не сползающей с лица доброжелательной улыбкой , доктор вывалил на них кучу терминов и умных словечек. Томас не поняли и половины , но так или иначе дела были не супер. Его не посадили на инсулин , но Доктор предупредил , что его организм ходит по краю и уровень сахара может подскочить в любую минуту. Алкоголь так же мог привести к ухудшению состояния и даже коме. Про наркотики он уже слышал. Отлично ! Жрать сухие хлебцы , по вкусу напоминавшие коровьи лепешки , отказаться от половины продуктов , забыть о выпивке и выбросить в окно всю траву и химию. Томас не умел жить в таком стиле и тем более не собирался учиться. Он смирился с тем как в один из дней его обнаружат сьехавшего со стула, в одной из квартир-притонов , с закатившимися глазами, с пеной у рта и обоссанного или просто валяющегося в переулке в пяти шагах от кишащей спешащими людьми и машинами улицы и грустным и как бы извиняющимся голосом сообщат об этой находке Виктории Эрак. Уж лучше так , чем становиться долбанным овощем и становиться очередным спонсором фармакологических компаний. Те же деньги он продолжал относить другим фармацевтам. Чаще Клопу , живущему в трех кварталах от их квартиры или , если с финансами было туго , Дарону , хитрожопому пушеру с другого конца города.
Томас не был совсем уж конченным засранцем и ему было даже искренне жаль свою мать. По первой он пытался объяснить ей , что в происходящем нет ее вины. Но она как будто не слышала его слов и с уже хронически влажными глазами продолжала свои лепетания, все чаще прикладываясь к бутылке. Ее сложно было назвать алкоголичкой , скорее алкоголь являлся неотъемлемой частью ее стрессов. Сначала Виктория объясняла прием алкоголя его свойством свойством приглущать постоянную артритную боль , но после того как ей выписали рецепт на викодин , она так и не оставила сорокоградусное самолечение. Однажды мать даже посоветовала Тому принимать по пятьдесят грамм коньяка перед сном, для расширения сосудов. Это бы , по ее мнению, привело в норму его кровообращение и устранило проблему с его конечностями.
- Но только не подумай , что я тебя спаиваю сынок ! Конечно нужно соблюдать норму и не злоупотреблять. Ты же сам понимаешь , это только в медицинских целях !- приобняв его за хрупкие плечи объясняла Виктория Эрак. Он улыбнулся и ответил , что поробует. Летом эта проблема почти не доставляла ему дискомфорта , но с приходом дождливой осени руки и ноги стали замерзать даже в толстых носках. Это особенно бесило когда одубевшими пальцами с трудом перебирал стопки бумаг и писем на работе. С отчаяния , Томас опробовал матушкин рецепт , но нихрена не почувствовал улучшения. Наверняка доктор мог предложить средство получше , но больше не собирался появляться в больнице. К середине Октября стало совсем хреново, но по сравнению с тем , что он испытывал сейчас это было ничто.
Сейчас , сидя у вновь начавшего разгораться костра , он вспомнил про Бога и про его сына. Сына кажется звали Иисус. Это вспомнить оказалось сложнее и тем не менее он выудил эту информацию из своей головы. Томас не знал как молиться и потому просто просил этих парней помочь ему выбраться из этого дерьма. Почти вплотную приблизив кисти рук к огню и растирая их друг о друга он проклинал себя за то каким невнимательным был десять лет назад в лагере бойскаутов. Тогда их группу обучали разным полезным вещам которые , по мнению их учителя , должен знать каждый американский мужик. Тот вечно потеющий здоровяк , в шляпе и с рыжими волосами на груди показывал группе завороженных мальчишек как правильно разводить костер. Томас в эти моменты как правило стоял позади всех и лениво пожевывал травинку , краем уха слушая урок. Он даже представить не мог , что это ему когда-нибудь пригодиться. Оказалось , что зря. Разжечь костер, даже если у тебя есть почти полная зажигалка Zippo, оказалось не так уж и просто. Томас припоминал как их вожатый заставлял щепки вспыхивать при помощи горсточки сухого мха толково подложенного под сушняк. Видимо полученные знания не соответствовали требованиям, потому как у Тома на одно лишь разжигание ушло около двадцати минут и целый ворох мха и сухой коры , которые он собирал не меньше получаса.
Том еще ближе придвинулся к костру и подогнул по себя ноги. Лицо слегка обжигал жар от костра, а в спину продолжал вгрызаться ночной холод. Это была его третья ночевка в этом месте и самая тяжелая. Тело бил не прекращающийся озноб, каждый сустав и мышцу сводило монотонной болью, кишечник скручивало словно половую тряпку. Последние часов десять ломка начала настойчиво напоминать о себе. Сегодня он устроил ночевку у края жидкого леса, раскинувшегося у подножия гор. Тут было не так ветрено как на равнине и намного ближе к тому дому у железной дороги. Томас не понимал, что с ним происходит. Его страх перед этим зданием был самым ужасным из тех, что ему приходилось испытывать и тем не менее с каждым днем он все ближе приближался к нему. Ему до сих пор казалось, что это какой то бред и он так до конца и не мог осознать происходящее.
Все началось в пятницу вечером. В ту обычную пятницу 26 Октября , там где он прожил двадцать два года своей жизни. Как обычно в 18:00 Томас вышел с работы и отправился к остановке. Автобус удачно уже ждал его там и он усевшись на заднее сиденье поехал к квартире Клопа. В тот вечер этот урод оказался трезв, а плохо сказывалось на бартере с ним. Обычно Томас мог выторговать у него в долг оставив какое-нибудь дерьмо в залог или скинуть цену на чек, пообещав в следующий раз привести с собой новых клиентов , но тут пришлось расплатиться по полной и даже отдать старые долги. Сукин сын подоил его по полной и настроение было не ахти. Томас хотел доехать домой и вмазаться в своей комнате, но денег оставалось только на один билет, а вставать в понедельник в шесть часов утра , что бы пешком добраться до работы ему не улыбалось. Спрятав стаф в боковой карман своей легкой, болоневой куртки, он вышел от Клопа и отправился вверх по улице. Недалеко от их дома располагался пустырь с почти развалившимся двухэтажным домом. Ближе к ночи там собирались бомжи или местные подростки. В ближайшее время это здание собирались сносить , расчищая место под новый торговый центр , а пока его крыша служила убежищем всем кому не лень. Он все равно бы не успел ширнуться до прихода матери и по тому решил воспользоваться этим местечком. По дороге он зашел в магазин стащил бутылку воды, на выход купив жевачку.