Говорят в Колорадо множество прекрасных курортных отелей. Как знать, быть может, среди них найдется хотя бы
один такой, что не вполне соответствует вышеуказанной категории…

1970 год

Холеная рука в лайковой перчатке жеманно и вместе с тем нетерпеливо ударила по колокольчику. Затем еще раз. Над
стойкой администратора раздалось требовательное «Динь-диньк», и на мгновение словно зависло в воздухе, насыщаясь
праздничной атмосферой отеля. Высокий широкоплечий мужчина уверенным шагом пересек холл, приближаясь к стойке. На его
груди красовалось небольшая табличка с аккуратно выведенной надписью «Делберт А. Грейди - смотритель».
Тут же словно соревнуясь в скорости, невесть откуда вынырнул рассыльный, и деловито захлопотал возле огромных
чемоданов, пытаясь пристроить багаж на тележку. Грейди нахмурился, и тут же, ослепительно улыбнулся, приветствуя
посетительницу в дорогой шубе.
Дама надменно пожала плечами, словно пытаясь сообщить, что все эти штучки не для нее, но впрочем, сменила гнев на
милость, окинув взглядом, дорогой фирменный пиджак управляющего, под которым угадывалась крепкая ладная фигура.
(А этот сукин сын вполне ничего…)
Чтобы уловить ход ее мыслей, не нужно было обладать сверхъестественными способностями – она вся буквально
испускала волны звериной похоти, и горе тому простаку, что соблазнится блеском бриллиантов и переливами меха – Грейди
отчетливо представил себе картину соблазнения, отчего тут же захотелось убраться отсюда подобру-поздорову.
(Старая, развратная тварь, с обвисшими грудями – даже не думай об этом, держись-ка от меня подальше…)
Делберт фальшиво улыбнулся, обнажив белоснежные зубы (полный социальный пакет, включая медицинскую страховку,
абонемент в гольф-клубе и представительские расходы – все, что только может позволить себе смотритель отеля), и чуть оттеснил
даму от пустой стойки, пытаясь отвлечь внимание.
- Делберт Грейди, к вашим услугам, мэм… - чуть ли не пропел он, пытаясь сообразить, где же черт его раздери,
прохлаждается администратор, в то время как другие вынуждены выполнять чужую работу, и осекся, рассмотрев лицо
посетительницы.
На вид ей было лет сто, не меньше. Острый крючковатый старушечий нос, обвисшие щеки. Золотые коронки хищно
поблескивали из полураскрытого рта. Старуха быстро облизала пересохшие губы, и Грейди невольно вздрогнул, заметив
синюшный, с прожилками вен язык.
(Что за чертовщина, парень?)
И вместе с тем, в запавших глазах плескались огоньки безутешного веселья, словно обладательница дорогой шубы знала о
чем-то таком, о чем знать ей совсем не положено, и собиралась поделиться этим нелегким знанием с каждым, кто подвернется под
руку. Например, с Грейди.
Она обвела влажным взглядом холл, и впалые ноздри затрепетали, ощутив дыхание праздника.
За окнами лютовала зима, засыпая белыми хлопьями округу, отчего фигуры зверей поджидающих вдоль тропинки,
ведущей на площадку для игры в «Роке», превратились в огромных снежных чудовищ, а сама тропинка скрылась под толстым,
сверкающим мириадами звезд одеялом, но здесь, внутри все было пропитано безудержным весельем.
Отель «Оверлук» принимал гостей!
У самого входа, разместился огромный плакат. Его небрежно прислонили к колонне, словно бы по недоразумению забыв
приколотить снаружи, чтобы любой мог узнать о том, что:
«В последнюю ночь года состоится костюмированный бал. В меню: зажигательные танцы, горячие мексиканские девчонки
и текилла-ринг. Праздничный салют в последнюю минуту уходящего года! Волшебная ночь в баре «Колорадо» - кокаин-шоу!!
Русская рулетка без проигравших!!! Маски снимаются в полночь».
Сверху светились огромные цифры: «1970». Они переливались тысячей огней, словно приглашая присоединиться к
празднику.
Из вестибюля дохнуло горячим воздухом, - кто-то распахнул двери бара. Грейди отчетливо услышал доносящиеся крики
веселящихся гостей.
- Похоже ждут только вас, мэм…- Делберт почтительно склонил голову, приглашая старуху последовать за ним.
- Несомненно, Берти! – Нежно проворковала та, и вцепилась в его плечо левой рукой, свободная правая повисла. Старуха
прижалась плотнее, отчего Делберт на миг ощутил в промежности легкое касание пальцев.
Грейди передернуло. Они шли по вестибюлю, и все время ночная гостья не умолкала ни на минуту. Она щебетала, и
Делберт ощущал капли слюны, что вырывались из ее пасти. Она шептала на ухо, обдавая зловонным дыханием – растрескавшиеся
губы шевелились, изрыгая непристойности. Старая сука повисла на нем, как бы невзначай прикасаясь к бедрам и ягодицам
свободной рукой. Вестибюль показался бесконечным, длиной с вечность – Грейди вел старуху, заметно прихрамывая. Нога опять
разболелась, да так, что еще немного, и они растянутся на холодном (черт возьми, почему?) полу, и уж тогда-то старая леди возьмет
свое, даже не сомневайся, приятель, будет тянуться ручками-веточками, обдирая лайку, и синюшный язык оставит на твоем лице
дорожку липкой слюны. Она задушит в объятиях, вопьется обжигающим поцелуем (подумать только – ее омерзительный язычок
обследует каждую трещинку на эмали твоих зубов), и если решишься заняться любовью со старой потаскухой (если действительно
решишься!) - это будет последнее, что ты сделаешь, все еще находясь на этом месте.
(За место пришлось побороться, не так ли?)
А потом придет сменщик, и все что ты делал, для того, чтобы выбраться из дерьма, окажется напрасным. Вот так,
приятель!
Грейди сжал губы, задавив тихий стон. Они не поступят с ним так!
Только не этой ночью.
(Этой волшебной ночью…)
Он, Делберт Грейди, - смотритель отеля, сделает все возможное, чтобы так было и впредь.
Ночь искрилась великолепием гирлянд, дешевой позолотой конфетти, извивалась блестящими змейками серпантина, а еще
она говорила с ним – шепотом безумной старухи, выстрелами откупориваемых бутылок шампанского, звоном бокалов, грохотом
барабанов и завыванием труб.
Ночь звала его, обещая многое, и Грейди невольно ускорил шаг, приближаясь к цели.
Там, в конце вестибюля, в дальнем углу столовой, над двухстворчатой дверью, так похожей на крылья летучей мыши,
сверкала полукругом вывеска: «Бар Колорадо». Прямо под ней, какой-то шутник прилепил аккуратно содранную этикетку из-под
виски, наверняка пытаясь сообщить важную новость: - хей, приятель, только сегодня и только здесь, каждая пятая рюмка, за счет
заведения!
Грейди прикусил нижнюю губу. Сейчас он не отказался бы от порции виски, черт раздери!
Он подвел старуху к двери, и та с неохотой оторвалась от смотрителя. Делберт толкнул дверь, и на мгновение оглох.
Веселье, что струилось изо всех щелей, в мгновение ока обдало его, словно по огромной глубокой луже пронесся
сверкающий Кадиллак, оно хлынуло оглушительной волной, и накрыло с головой.
Бар был полон. Ни одна из кабинок для гостей не осталась пустой. Мужчины в дорогих смокингах и женщины в
роскошных вечерних платьях, они смотрели на него жадными взглядами из прорезей маскарадных масок, следили за каждым
движением, словно от Грейди зависело нечто важное, возможно именно то, о чем собиралась рассказать, но так и не успела, старая
леди, в дорогой шубе.
На эстраде гремел джаз – вульгарный, разнузданный, агрессивный. Эта ночь казалась пропитанной им. Джаз и запах виски,
который витал над разодетой публикой, смешиваясь с ароматом дорогих сигар – непременные спутники праздничной ночи.
Последней ночи уходящего года.
Делберт остановился у входа, не зная, что делать дальше. Спутница Грейди пришла на помощь – она потащила его к
стойке, вдоль которой стояли высокие табуретки, обтянутые кожей. Числом сорок.
Они разместились между холеной красавицей в блестящем серебром платье до пят, что обтягивало фигуру, оставляя
открытым верх (Грейди успел рассмотреть родинку на предплечье), и мужчиной в костюме волка из мультфильмов.
Старуха ухватила Делберта за руку, словно боясь, что тот сейчас встанет и оставит ее одну, среди искрящегося веселья.
Впрочем, никому не было до них дела. Музыканты на эстраде выдували джаз, свет огромной люстры отражался от блестящих
медных труб, перебегал по многочисленным изгибам орущего саксофона, и рассеивался в блестящих бриллиантах темнокожей
певицы с огромным бюстом. Казалось еще немного, и разорвется тонкая ткань прошитой золотом блузки, чтобы явить взглядам
восхищенной публики тяжелые груди.
Грейди умостился на табурет, позабыв обо всем. Его затягивало в омут разнузданного веселья, и он был готов
присоединиться ко всем тем, кто решил этой ночью оторваться на полную.
Неслышной тенью возник бармен. На табличке, прикрепленной к бардовому костюму, Грейди прочитал его имя.
- Здорово Ллойд! – поздоровался Делберт.
Ллойд склонил голову, приветствуя нового посетителя. Он бросил короткий взгляд на спутницу Грейди, и мимолетная
улыбка тронула тонкие бескровные губы.
Делберт сделал вид, что ничего не заметил. Он не имеет никакого отношения к старой ведьме, и пускай она проваливает ко
всем чертям. Он, Грейди, заскочил сюда на минутку, чтобы лично убедиться, что все в порядке. В конце концов, это его
обязанность, как смотрителя отеля.
- Что будете пить? – бесцветным голосом поинтересовался Ллойд. В его глазах легко можно было заметить легкую тень
презрения.
Грейди сжал кулаки, чувствуя, как переполняется яростью. Холодной как снег за окном.
- Я на работе, парень! – отчеканил он, и приподнялся было, чтоб встать.
Музыка стихла, и Делберт крутанулся на табурете, чтобы посмотреть в чем (черт возьми!) дело. Веселящаяся публика
умолкла, и Грейди уловил легкий ропот в кабинках.
- Ну-ну, приятель. Не следует быть таким категоричным!
Мужчина в костюме волка неодобрительно качнул головой, отчего на миг сверкнули желтым пластмассовые глаза-