Когда курьер перерезал последнюю полоску скотча и расстегнул отделанный натуральный кожей фирменный кейс-футляр, Дженис радостно взвизгнула. Хотела вскрикнуть, но получилось что получилось. Конечно, вы можете сказать, что она отрепетировала это заранее, что ее реакция была неестественной или даже неуместной, и я с вами спорить не стану, но как бы то ни было – она именно взвизгнула.
На бархатной подкладке стальной микрофон смотрелся великолепно.
Дженис (не Женя - только Дженис, ну в крайнем случае Джен) осторожно провела рукой по корпусу и закусила губу.
- Все в порядке? – улыбаясь, спросил курьер.
- Да, наверное…
- Вам повезло. Отличная игрушка, я считаю. Да и все остальные в Музторге так думают. В этой ценовой категории «Элли1» - самая лучшая. Частотный диапазон до двух тысяч герц, глянцевый металлик, а если пощупать сетку, то…
Дженис его не слушала. Как завороженная она смотрела на «Элли» и не могла свыкнуться с мыслью, что теперь он принадлежит ей. Наконец-то принадлежит ей! Она взяла микрофон, ощутив всю его тяжесть, и сразу вспомнила фразу из фильма «Парк юрского периода»: «Если вещь тяжелая – значит, дорогая». Уж это-то Дженис знала наверняка: почти два месяца унизительной работы на фаст-фуд, нещадная экономия во всем (кроме сигарет и «ягуара», конечно), а от скольких концертов ей пришлось отказаться… как назло, стоило начать собирать деньги, тут же приехали
«Кисс», и она едва-едва удержалась, чтобы не послать все к чертям. Потратить из накопленного пусть даже пару сотен – все равно, что вытащить пару подпорок из-под строящегося сарая – рухнет, и чихнуть не успеешь.
Дженис давно решила, что микрофон будет подарком на ее собственный день рожденья, но обстоятельства вынудили сделать заказ на неделю раньше.

1
* Имеется в виду модель конденсаторного микрофона австрийской компании AKG - «Elle C Silver».
(примеч. пер.)

- … Поэтому одинаково подходит и для работы в студии, и для концертных выступлений. Конечно, если вы сомневаетесь… – сотрудник Музторга откровенно наслаждался.
- Нет, что вы, я уже решила! Сколько с меня точно? – Дженис прекрасно знала, сколько с нее точно, – она сотню раз покручивала в голове свой рабочий график – прогулы, премии…
- 10500 плюс доставка, итого 10650.
Девушка быстро достала из заднего кармана приготовленные бумажки.
Как любил говорить ее старший брат: «Ступил на путь безумия или идиотизма - маршируй до конца!»
Курьер опять ухмыльнулся.
- Если захотите поменять батарею – сбоку имеется…
- Да знаю я, знаю! – Дженис было досадно, что ее принимают за идиотку. В конце концов, ей уже стукнуло шестнадцать, ну почти шестнадцать. Будет, через каких-то шесть дней…
Разумеется, она помнила, что получать подарки раньше времени – дурная примета, но раз день рожденья еще не наступил, то это и не подарок вовсе, решила она.

*****

Конечно, это был подарок. Первый купленный на собственные сбережения по-настоящему «взрослый» подарок.
Дженис валялась на кровати, закинув руки за голову, «Серебрянная Элли» лежала у нее на животе. Девушка уже исполнила несколько вокальных партий, хотя дома этого делать не разрешалось, и теперь, мечтательно уставившись в потолок, мурлыкала себе под нос «Вдаль через холмы».
Если вы спросите, какого цвета были обои в комнате Дженис, я не смогу вам ответить, потому что стены от пола до потолка заняли популярные рок- звезды 60-х и 70-х годов: как всегда жизнерадостный Дио в окружении еще молодых «AC/DC» и «Ролинг Стоунз», Билли Айдол под потолком, накачанный наркотиками даже на фотосесии, напротив – Джимми Хендрикс с неправдоподобно большими зрачками, и на этой же стенке – солист
«Моторхэда» Лэмми Килмистер, с явным неодобрением взирающий на пестреньких «Пойзен».
Среди прочих особенно выделялся плакат Джоан Джетт, который Дженис повесила прямо над кроватью. Если кого-то она и любила больше других, так это мисс Джетт. Часто, даже может быть чересчур часто, слушая «Ранэвэйс»2, Дженис представляла на месте вокалистки себя и, увлекаясь, забредала с плеером в такие места, откуда не каждый таксист выберется без навигатора. Она гордилась своим слегка хрипловатым вокалом и думала, что порой у нее получается не хуже, чем у Джоан.
Маленький телевизор на кронштейне, раздолбанный японский DVD проигрыватель, заваленный ужастиками с названиями типа «Закопайте эти кости глубоко!» и «Твари из бездны», неподъемная кипа «Классик роков», напоминавшая пизанскую башню, и обернутый вокруг шеста британский флаг – вот все, что украшает комнату Дженис помимо плакатов.
К тумбочке жвачкой прилеплена фотография трехлетней давности, с которой улыбается худенькая девчушка с короткими черными волосами, одетая в футболку AC/DC. В общем-то, с тех пор ничего не изменилось, разве только футболка у Дженис стала больше оттопыриваться спереди. Хотя и ненамного.
Своя комната появилась у нее два года назад, а до этого она жила в проходной. Весной, когда Антон стал «совсем плохо кашлять» и мог заснуть прямо на эскалаторе, ему категорически запретили садиться на мотоцикл.
Почти все время брат лежал дома, среди пузырьков с «винкристином», ингаляторов и салфеток, обильно покрытых бурыми пятнами, которые «под конец» просто бросал на пол. Если ему хотелось выпить пива, что случалось теперь довольно редко, Дженис бежала в ларек и покупала там столько банок, сколько хватило бы, чтобы напоить целый дракар откормленных викингов.
Она на самом деле любила своего брата. Да и все, кто его знал, любили.
Есть люди, пожав которым руку у остановки напротив бара, хочется позвонить через пятнадцать минут, чтобы сказать, что вспомнил «как- называется-та-песня-про-которую-я-тебе-говорил». Одним из них был Антон. И, редкий случай, он тоже любил свою сестру – не потому что так было надо, и не из-за того что был славным парнем, просто он искренне считал славной её. Еще одна привилегия хороших людей.
Ему хватило ума догадаться, что младшей сестренке нужны не поучения, а поддержка, и что только в этом случае к его советам будут прислушиваться. Так и получилось. Именно благодаря брату Дженис читала Пола Андерсона и Хайнлайна, знала наизусть «Звездный путь» и не стеснялась разговаривать с официантами в ресторане. Именно он подарил маленькой Дженис ее первую пластинку «Лед Зеппелин».


2*Популярная американская рок-группа середины 70-х, с которой началась музыкальная карьера Джоан Джетт в качестве гитаристки и бэк-вокалистки. (примеч. пер.)


Пока брат лежал дома, у постели постоянно крутились девицы, и каждая сочувственно вздыхала и всхлипывала, уходя с мыслью, что ей придется жить дальше, хотя эта самая жизнь – штука чертовски несправедливая. Как- то он предложил Дженис нарезать билеты и продавать на входе в квартиру, чтобы от таких посещений была какая-то польза. Она с готовностью восприняла эту идею, чем поставила немало людей в дурацкое положение.
К маю у Антона начали выпадать волосы, и поток посетительниц постепенно иссяк.
Как-то раз, они с сестрой пили пиво (обычно ей хватало одной банки, но в тот вечер она выпила почти две), и он пересказывал Дженис сюжет романа Эрнеста Хемингуэя «Острова в океане», который только что прочитал. Она сидела на краю койки и ела крекеры из картонной коробки.
- Ну и как тебе в итоге, самому-то понравилось? – Дженис стряхнула несколько крошек, попавших на простыню, и они затерялись среди окровавленных салфеток и клочков ваты, разбросанных по полу.
- Дерьмо! - весело ответил Антон. – Если даже старина Хэм не смог его дописать, представь, как трудно было мне его дочитать.
Дженис нахмурилась. Этот роман брат читал долго, и ей почему-то совсем не хотелось, чтобы он заканчивал. Глаза понемногу начинали слипаться, а мысли путались от выпитого за вечер пива.
- Ну, я как-то совсем нить потеряла… Этот Хадсон, он все-таки умер, или как…
- Умер. И хрен бы с ним. Если б не… – тут он замялся, – не диалоги, вообще бы на середине забросил. Будто гора с плеч.
- А что следующее будем читать… то есть, будешь читать?
Антон удержал сползавшую с края сестру и притянул поближе к себе.
- Не знаю, больше вроде ничего не хочется. Слушай, ты не говори маме – я сегодня пойду покататься.
- Нет! Спятил, что ли!? – Дженис тут же вскочила на ноги. Иногда брат выбирался через окно, чтобы ночью поездить, но последний раз это было в начале апреля, когда он мог передвигаться без посторонней помощи. – Тебе и до гаража-то не дойти.
- Дойти, я свободно хожу по комнате, когда никого нет. К тому же погода как раз подходящая.
- Антош, ну не надо, пожалуйста… – она чуть не плакала – Ты же сам понимаешь, что это глупо, если тебе хочется погулять, давай завтра попросим маму вызвать машину и скатаемся куда захочешь.
- Ты ведь ей не скажешь, что я пойду покататься?
- Если пойдешь – скажу!
- Будешь стукачкой…
- Я НЕ СТУКАЧКА!!! – Вот теперь Дженис разрыдалась по-настоящему – она стояла, сжав кулачки, и даже в тусклом свете торшера было заметно, что ее тело бьет мелкая дрожь. – Я НИКОГДА НА ТЕБЯ НЕ СТУЧАЛА!!!
ДАЖЕ КОГДА ТЫ ПРИТАЩИЛ НА ПАСХУ ЦЕЛЫЙ МЕШОК…
- Тише-тише, ты так весь дом перебудишь. – Антон понял, что перегнул палку – Конечно, я знаю, что ты не стукачка. Просто я тут лежу целыми днями и понемногу превращаюсь в орка из «Властелина колец» - это, знаешь ли, деморализует. – Он схватил Дженис за руку и снова притянул к себе. – Джен, послушай, мне вовсе не хочется, чтобы ты запомнила меня таким, а ведь дальше будет еще хуже.
- Мне плевать, что будет. И плевать, как ты выглядишь, – она прижалась к брату, но продолжала трястись. Слезы скатывались по губам и, перемешиваясь с крошками от печенья, падали на грязную простыню.
- Если ты сейчас же не перестанешь – я откушу тебе ухо. – сказал Антон и в доказательство прижался к нему ртом. – Или тебе на это тоже плевать?
- Да, давай.
- Выглядишь сейчас, как фанатка на концерте «Скорпионс» во время баллады…