1

Хотя я всегда утверждал – и продолжаю утверждать – что нет ничего проще писательства, многие
начинающие авторы со мной не соглашаются. Обычно молодые писатели жалуются на трудности в подборе
верного слова, на проблемы в поиске оригинального сюжета, на мучительную необходимость изыскания
особого неповторимого стиля. И вот что я говорю своим юным друзьям, когда они в очередной
двухмиллионный раз канючат о собственной творческой бесплодности: «Все это чушь! Писать можно о чем
угодно и как угодно – главное, писать».


2

Когда мне было четырнадцать лет, передо мной стояли три важнейших жизненных вопроса: «Чем
именно занимаются взрослые в спальнях, когда они там одни?» (или – в более практической формулировке
– «Как залезть в трусики Марты Уотсон?»), «Где найти денег, чтобы пойти в кино в субботу?»
(естественно, с Мартой Уотсон) и «Какой банк лучше ограбить, чтобы купить себе электрическую
пишущую машинку?». Писательство помогло мне решить все три – и вот как.
Мы с братом Дейвом любили листать эротические журналы в лавке старого Эйба Коди, которая
находилась в двух кварталах от нашего дома. Когда тебе четырнадцать, ты, естественно, не можешь в
открытую снять со стеллажа глянцевый журнал, раскрыть его на виду у остальных покупателей и приняться
внимательно разглядывать анатомические подробности порнозвезд, дабы потом было что вспомнить в
компании мадам Ладони. Конечно же, мы делали вид, что подыскиваем детектив поинтересней или
прикидываем, что выгодней купить – бейсбольную биту за пять долларов или ти-больную за три. Когда (о
редкие мгновенья счастья!) в лавке совсем никого не было, а Эйб отвлекался на подсчет выручки или на то,
чтобы внести в толстую бухгалтерскую книгу какие-то записи, один из нас становился в проходе,
прикрывая брата, пока тот дрожащими от возбуждения руками тянул с проволочного держателя свежий
номер «Вакханалии плоти» или «Гнезда распутства». Об опасности быть пойманным – например, когда
Эйбу надоедали дебет и кредит, и он собирался помочь нам сделать окончательный выбор – купить что-то
или убираться на улицу - мы предупреждали друг друга насвистывая старый добрый рок-н-рольный хит
«Луи, Луи». До сих пор, когда я слышу эту мелодию, я не могу удержаться от смеха, невольно вспоминая
одуревшее красное лицо Дэйва с глазами навыкате. Хотя вряд ли выражение моей физиономии было хоть
чуточку интеллигентней.
Один из таких крестовых походов за Откровениями Девушек Без Бикини завершился банальной
уголовщиной – не в силах расстаться с рыженькой красоткой, я украл журнал. Засунул его под резинку
шортов, прикрыл сверху футболкой (вуаля!) и опрометью выбежал из лавки, пока Эйб расставлял
пирамидой банки с консервированными бобами. Думаю, не стоит даже говорить о том, что весь прошедший
с момента моего грехопадения год я боялся даже близко подойти к месту преступления.
Запершись в подвале, мы с Дейвом внимательнейшим образом изучили все страницы журнала. Еще
больше картинок, меня – наверное, это можно списать на мою особую любовь к печатному тексту –
потрясли многочисленные рассказики из серии «Как-и-где-у-нас-с-ней(ним, ними)-ЭТО-было». Передо
мной словно раскрылась целая вселенная, совершенно новый мир, абсолютно неисследованный и манящий.
И (а как иначе!) я немедленно решил, что больше всего на свете хочу писать рассказы про ЭТО не хуже,
чем те, что печатались в «Разврате и похоти».
Это оказалось куда проще, чем представлялось вначале. Во-первых все похабные рассказы на деле
строились по одному шаблону – кто-то куда-то шел, знакомился в этом где-то с кем-то, вместе они
направлялись еще в одно место, где «неистово», «страстно» и «пылко» предавались «огню страсти» или
«прелестям любви». (Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я так не люблю наречия – не дают покоя
воспоминания о собственном дурном вкусе.) В общем, прочитав журнал от корки до корки десяток раз и
выучив наизусть все скабрезности, что там печатались, я без труда изваял на старом «Ундервуде» с
западающей буквой «уай» - еще один привет нелюбимой части речи - собственный Эротический Шедевр
длиной в две тысячи слов. Прочитав рассказ, Дейв немедленно признал во мне будущего автора
бестселлеров и дал совет, как заработать денег. Благоразумно разделив функции писателя и литературного
агента, я перепечатал свою бесстыдную фантазию (внеся несколько правок, призванных добавить жару) в
пяти экземплярах и продал всю партию за два с половиной доллара старшекласснику Тоду Дьюку. Об
истинном авторе рассказа я стыдливо умолчал, сказав, что мне прислал его друг из Аризоны, с которым я
познакомился в лагере бойскаутов.
Без ложной скромности могу отметить, что рассказ имел успех. Через два дня после нашей первой
сделки Дьюк подошел ко мне и спросил, не присылали ли мне из Аризоны еще какой-то литературы. –
Поищу, - ответил я и в тот же вечер настучал еще рассказ. А через неделю – еще один.
Результатом трех месяцев профессиональной писательской практики стала подержанная итальянская
пишмашинка «Оливетти». Трудно передать ощущения легкости, которое испытываешь, когда легчайшие
прикосновения подушечек пальцев к клавишам рождают на бумаге слова и строки. (Освобождение от
необходимости возвращать на место каретку в конце строки достойно отдельной оды.) И нам с Мартой
всегда было за что пойти в кино на «Возвращение чудовища из черной лагуны».


3

Отложив мораль на следующую подглаву, расскажу вам еще один эпизод моей биографии. К моменту,
когда мне исполнилось восемнадцать, я успел прочитать (и не раз) все, что написали Дэшилл Хеммет и
Рэймонд Чандлер. В то время я просто бредил крутым детективом и твердо знал: лучше «Высокого окна»
может быть только «Мальтийский сокол», а «Стеклянный ключ» уступает лишь «Леди в озере». К моему
огромному сожалению, оба автора написали не так, чтобы очень много (надеюсь, вы теперь понимаете
причину моего негодования по поводу писателей-ленивцев). Можно конечно было перебиваться Россом
Макдональдом, но его книжки казались мне тогда уж больно жидкими, лишенными подлинной яркости
характеров и остроты сцен (может быть, причина в том, что он решил хоть немного отойти от стандартов
жанра? В то время я об этом не задумывался). И вот, чтобы развлечься и доказать, что я могу писать если не
лучше, то, по крайней мере, так же как мастера, я засел за создание приключенческой повести о Сэме
Спэйде и Филиппе Марлоу. Сама повесть, к сожалению, канула в Лету (позже подобную участь чуть было
не разделила «Кэрри»). Помнится, там были две параллельные сюжетные линии: расследование Марлоу
вело на север, дело Спэйда заставило детектива ехать на юг, к концу повести оба сыщика встречались на
середине шоссе, соединявшего Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Моим домашним повесть понравилась,
хотя особых восторгов, пожалуй, я от них так и не услышал. От доработок текста меня тогда отвлекла
подготовка к выпускным экзаменам, а, с поступлением в колледж, я совсем забыл о добрых старых Сэме и
Филлипе. Сейчас о том моем опыте напоминает только рассказ «Последнее дело Амни» - да еще пара-
тройка других вещей.


4

К чему я все это рассказал? Чтобы на своем примере в тысячный раз проиллюстрировать старую,
хорошо известную всем профессиональным писателям истину: всегда можно найти тему для рассказа и нет
ничего проще, чем сесть за текстовый процессор и начать писать.
Проблема молодых авторов зачастую состоит в том, что они с первых букв нового рассказа надеются
на признание и успех, первыми же строками стремятся превзойти Хемингуэя и Конрада. Писатели же
состоявшиеся не боятся признаний в том, что в свое время они писали откровенную чушь (вряд ли можно
найти хоть один текст во Вселенной, который не содержал бы штампов и банальностей больше, чем мои
эротические опусы). Зрелый автор может позволить себе откровенно сказать: - Было время, когда я
сознательно подражал кумиру, и в моих текстах не было ни одной оригинальной запятой.
Мои ранние вещи были написаны лишь потому, что я не мог их не создать, потому, что у меня
буквально чесались пальцы и дергались бицепсы от одной только мысли о том, чтобы сесть за машинку.
Были ли они хорошими – естественно, нет, был ли от их написания толк – конечно, да. У каждого из вас
есть великий дар наблюдения, нужно лишь дать ему волю. Приступая к работе, не рассчитывайте на успех,
не стремитесь к неповторимости. Если этому суждено сбыться – у вас будет и успех, и собственный стиль.
Если нет – думаю, ваших друзей в любом случае порадует написанное вами продолжение «Гарри Поттера»
или «Алисы в стране чудес».
Пишите – и гоните прочь мысли о «высокой» и «низкой» литературе. Вместо этого расскажите миру,
что вы любите, а что – нет, кто ваш любимый герой, о чем вы мечтаете, чего боитесь. Не пишите лишь об
одном – о том, к чему вы равнодушны.
Итак, повторим тезис еще раз, чтобы закончить главу и перейти к следующей.
«Нет ничего проще, чем писать книги. Пишите о том, что вас волнует – и все у вас получится».


5

Соврал


6

Соврал ведь
Лжец вонючий дурит деток! Ничего проще, ничего проще! Болтун.
Хоть раз скажи правду! Хотя бы себе! Тряпка и размазня!


7

Правду?
Правду??


8

Ладно. Чуток поиграем в честность. «Делит» с клавиатуры еще никто не убирал.


9

Истина, как справедливо говорили римляне, заключена в вине. Не то, чтобы я писал плохо, отнюдь…
Но если бы я следовал совету, который только что дал своим наивным и доверчивым читателям, то никогда
не поднялся бы выше уровня безвестного бумагомараки, радующего жену страницей-другой