Какое-то время было очень темно, как долго – не знаю. Я думаю, что потерял
сознание. Потом я сообразил, что в бессознательном состоянии люди не ощущают движения
во тьме, сопровождаемое ритмичным звуком, издавать который может только вращающееся
поскрипывающее колесо. Я чувствую прикосновения, а в нос бьет запах резины. Я в
сознании, здесь что-то другое… но что? Ощущения слишком уж естественные, я
определенно не сплю.
Тогда что со мной?
Кто я?
Что вообще происходит?
Скрип колеса прекращается вместе с движением. Материал с резиновым запахом, в
который я упакован, потрескивает.
- Куда, они говорят, его? – чей-то голос.
Пауза.
- В четвертый, я думаю. Да, в четвертый.
Я слышу приближающийся стук. Словно кто-то ритмично бьет деревянной палкой в
стену. Звук приближается. Что это? Такой стук может издавать человек, который ходит с
помощью трости.
- А ну стойте! Куда это вы собрались везти этот кусок мяса? Дайте мне его карту.
- Но доктор Хаус…
- Дайте мне карту, черт вас побери, кто вас учил хорошим манерам? Вы выросли в
квартале для идиотов? Так, его нашли два часа назад мертвым на территории гольф-клуба.
Предполагаемая причина смерти – инфаркт.
Гольф-клуб! Я играл сегодня в гольф! Я бью клюшкой по мячу, и он улетает в кусты в
районе четырнадцатой лунки. Я иду искать его, и там в этих проклятых кустах меня кто-то
кусает. В левую ногу, повыше высокого белого носка. Боль растекается по телу… и небытие.
До того, момента как я очнулся. Но что сказал этот хриплый голос, что он прочитал в моей
карте? Медицинской карте? Найден мертвым? Доктор Хаус? Кусочки мозаики начинают
складываться вместе. Святой боже, я умер и лежу в мешке для трупов!
- Отлично! Я забираю его! – восклицает обладатель хриплого голоса, доктор Хаус.
- Вы не можете, - кто-то пытается возразить ему.
- Я не могу? Ты что думаешь, если я инвалид, то не смогу забрать у тебя эту каталку?
Вот смотри, у меня получилось.
Мир снова приходит в движение. Меня везут куда-то под стук трости, которая раз за
разом ударяет по полу. Он сказал, что он инвалид? Что это за доктор такой? И куда он меня
везет? Я не умер, я все слышу и ощущаю - я живой!
- Но он нарушает правила! – восклицает кто-то вдалеке. Наверно, этот тот парень, что
хотел увезти меня в четвертый. Четвертый что? Корпус? Кабинет?
- Доктор Хаус не нарушает правила, он их игнорирует, - слышится в ответ.
Резкий треск, словно что-то рвется, и мне в глаза ударяет белый свет. Лицо
наклоняется надо мной, блокируя часть света, который идет от висящих под потолком
флуоресцентных ламп. Это молодой мужчина, блондин, довольно приятное лицо, такое вы
можете увидеть в рекламе мужских дезодорантов. Это он, доктор Хаус?
- Кто это, Хаус? – спрашивает блондин. Нет, значит не он.
- Это мертвый белый парень, который может спасти жизнь другому белому парню,
тому, что умирает сейчас на руках у твоего черного коллеги Формана.
- Что? Вы хотите вырезать у этого мертвеца печень, и вставить ее нашему пациенту?
- Ты не зря учился в медицинской школе, Чейз. Да, так я и собираюсь поступить.
- Но печень тоже уже умерла.
- Чейз, ты идиот. Я беру обратно слова насчет медицинской школы. Печень – это
уникальный орган. Ты можешь пересадить кусок печени от одного пациента другому, и они
оба будут жить. А еще ты можешь взять печень у мертвого парня, если время его смерти не
превысило двенадцати часов. Сейчас час дня, его нашли два часа назад, а гольф-клуб
открывается ровно в десять. Сбегай за калькулятором, затем возьми у него анализ крови и
вези в операционную.
Стук трости удаляется, а надо мной снова склоняется блондин.
«Помоги мне» - пытаюсь я сказать ему, но лишь смотрю в его голубые глаза
немигающим взглядом мертвеца.
«Помоги мне! Помоги мне, пожалуйста!»
Мои губы даже не дрожат.
Я все чувствую. Боль от иглы, которая резко вонзается мне в руку. Похоже, что этот
Чейз не слишком аккуратно обращается со шприцем. Он вообще врач? С другой стороны, я
для него лишь мертвый белый парень, с чего бы ему обращаться со мной иначе? Я по уши в
дерьме.
Когда меня снова везут по коридору, уже без мешка для трупов, полностью голого, я
чувствую, как замерзает моя задница, прижатая к металлической каталке. Вот если я смог
пустить газы! Громко, на всю больницу! Но нет, пердеть я тоже могу. Тогда я
сосредотачиваюсь на своей груди. Раздуваю ее… или пытаюсь… и что-то происходит.
Звук!
Он в основном остался в закрытом рте, но я также могу услышать его и почувствовать
в носу: очень-очень тихое низкое бубнение.
«Н-н-н-н-н», - бубня себе под нос, я въезжаю в операционную.
- Отлично! У кого-нибудь есть пила? Зовите хирурга! – восклицает доктор Хаус. – И
принесите мне хот-дог, только без горчицы. Ненавижу горчицу!
Черт, он собирается вырезать у меня печень! Если я не смогу бубнить громче, то моя
песенка спета. Я стараюсь изо всех сил, но от страха у меня перестало получаться даже то
тихое бубнение, которое я смог выдать в коридоре. Черт!
- Тут что-то не так с его анализами, - Чейз.
Молодец, блондин! Я бы обнял его, если мог пошевелить своими застывшими
конечностями. Я куплю дюжину упаковок дезодоранта, если ты когда-нибудь будешь его
рекламировать! С моими анализами что-то не так! Конечно, ведь я живой!
- Дай сюда, - слышится шелестение бумаги. – Группа крови подходит, что тебе еще
надо?
- Но, Хаус, биохимия у него в пределах нормы. Разве это не странно, для мертвого
человека? Уровень лейкоцитов должен быть понизить минимум в три раза, а он в норме, как
будто этот парень все еще жив. Симптомы…
- Последним симптомом была смерть. И, на случай если ты пропустил этот урок в
медицинской школе, этот симптом не лечится, - обрывает его доктор Хаус.
- Ты собираешься разрезать этот кусок мяса и достать из него печень, или мы сейчас
оденем его в костюм и отправим в магазин за виски, чтобы отметить удивительную
живучесть его лейкоцитов?
- Но, доктор Хаус!
- Его нашли на поле для гольфа. Сегодня просто адская жара, и он жутко нагрелся, а
это отличная возможность для лейкоцитов пожить немного дольше, чем следует, не правда
ли? У меня нет сейчас других доноров, а если мы будем ждать, то наш пациент умрет. Если
не лечить пациентов, то зачем мы стали докторами?
Чтоб тебе провалиться! Ты сейчас разрежешь меня, и я умру, теперь по настоящему!
Зачем ты стал доктором, не мог выбрать другую профессию? Раздается скрип
открывающейся двери, и в комнату кто-то входит.
- Кэмерон, Форман! Где вы пропадаете, решили съесть пиццу, пока наш пациент
умирает? Берите скальпели!
Паника мечется в моей голове и рвется наружу, как стая скворцов, пойманная на
чердаке. Сейчас скальпель войдет в мое тело, как в масло. От страха хочется покрыться
мурашками, но, разумеется, кожа остается гладкой.
- Форман, посмотри на анализ, - говорит блондин.
- Это нормально. Нет реакции на боль, ты брал анализ, пульс не прощупывается,
зрачки не расширяются, врач из гольф-клуба зафиксировал смерть, и вот – перед тобой труп.
Давайте поможем Хаусу спасти пациента.
- А мне кажется…- женский голос.
- Я сейчас жутко разозлюсь, - говорит доктор Хаус.
- И что вы сделаете?
- Я шлёпну Кэмерон по попке, Формана обзову ниггером, а Чейза... его я тоже по
попке шлёпну.
Этот безумный доктор похоже считает себя большим остряком. Я желаю, чтобы он
заразился какой-нибудь страшной тропической лихорадкой и умер в страшных мучениях.
Посмотрим, будет ли ему тогда смешно. Слышится легкое позвякивание, свидетельствующее
о том, что они принялись перебирать инструменты. Затем что-то громко лязгает. Так громко,
что я бы подскочил, если б мог подскакивать.
Надо мной склоняется чернокожий врач. Наверно, это и есть Форман. Он внимательно
осматривает меня. «Левая нога, левая нога! Ты видишь?», - посылаю я ему сигналы. Он
должен видеть, должен, потому что я чувствую, чувствую, это место пульсирует болью, как
после укуса пчелы.
- Начнем! – заключает он.
«Нет!» – воплю я, мой голос бьется о темные стенки моего черепа, но не
выплескивается изо рта.
И тогда огромный скальпель или может это хирургический нож вспарывает меня.
Боль! Волна чудовищной боли захлестывает меня. Я кричу изо всех сил, но меня никто не
слышит. Как же больно, никогда я не испытывал такой боли, даже после ранения во
Вьетнаме. Наверно, такого не испытывал никто живой! Теперь я бы с радостью умер по-
настоящему! Странно, что я еще не умер. Какая же это боль!
Распахивается дверь.
- Не вскрывайте его, - кричит кто-то, похоже, тот парень, у которого меня забрал
доктор Хаус. – Не вскрывайте его! В сумке с клюшками змея и она укусила его!
Форман поворачивается к нему, его глаза широко раскрыты, челюсть отвисла.
- Что?
- Эта змея уложила его! Полагаю, что он жив, после укуса этой змеи люди впадают в
такую глубокую кому, что их практически нельзя отличить от покойника!
В операционной на несколько мгновений воцаряется тишина.
- Черт, неловко вышло. Ну, раз уж мы его все равно уже разрезали, возьмем кусочек
печени. Кстати, если он что-то чувствует, там глубоко внутри, ему ужасно больно, да,
приятель? – проклятый доктор Хаус смотрит мне в глаза. – А анестезиолога мы на нашу
вечеринку не пригласили.
И он с размаху бьет меня тростью по голове. Я проваливаюсь в темноту.
- Форман, не будь идиотом, что ты застыл как статуя? Отрезай четвертую часть
печени! Чейз, срочно капельницу и набор жизнеобеспечения! Дайте мне щипцы! Сразу он не
умрёт, но будет об этом мечтать, – это последнее, что я слышу.
Прошло полгода с тех пор, как я побывал в больнице, и я уже полностью поправился,