Массивный люк отворился, и на лестнице, ведущей во мрак подвала,
показалась нога старика. Затем показались костыли. С немалым трудом дед
преодолел все ступеньки и остановился на каменном полу. Слабый свет
керосиновой лампы, болтавшейся на одной из дубовых опор, подпиравших
потолок, освещал помещение. По правую руку от лестницы в стену была вделана
огромная дубовая дверь, обитая металлическими пластинами, увенчанная
массивным засовом. Напротив двери, метрах в трех, на табурете сидел парень.
Увидев старика, он приподнялся.
– Дед?
Старик подковылял к парню и изучающее посмотрел на него.
– Ты в порядке?
– Да, наверное. Не уверен. Не знаю, – замялся юноша.
– Хорошо. Я принес еду, помоги снять.
Парень помог старику снять со спины небольшой мешок, что висел там на
кожаном ремне.
– Вода, хлеб, кукуруза.
– А мне обязательно это делать? – вдруг спросил парень. – Я имею в виду, –
почему нельзя открывать эту дверь? Что там такого?
– Ты сам прекрасно знаешь.
– Вранье это все. Глупые легенды – ничего более.
В ответ тишина.
– А если открою?
Внезапно старик, не выпуская из подмышек костыли, схватил парня за руку
и сильно сжал. Парень подался вперед, лицо искривилось в гримасе боли.
– Слушай меня внимательно, сынок. То, что находится за этой
дверью…чтобы это ни было…ты этого не сделаешь, слышишь? – Мужчину
переполняли эмоции и вместо того, чтобы сказать «Как ты не понимаешь?», он
еще сильнее сжал запястье парня. – Эту дверь нельзя открывать!
– Хорошо, хорошо! Мне больно! – в глазах парня блеснула слеза. – Я понял!
Старик с короткой густой бородой и лицом лесника в третьем поколении
ослабил хватку.
– Боже!
– Ты здесь, потому что пришло и твое время. В нашем роду через это
проходят все мужчины и ты не исключение. Не позволяй себе расслабиться ни на
секунду.
Парень кивнул.
– Пока Он молчит, но скоро… – дед покосился на дверь – …заговорит.
Время пришло.
С этими словами он заковылял обратно к лестнице.
– Я буду здесь до его прихода, – сказал он, не оглядываясь. Затем мне
придется уйти в лес. Меня не будет три дня, а когда я вернусь, ты либо сделаешь
то, что должен, либо…
Старик остановился, оперевшись на костыли. Маслянистый свет лампы
освещал его спину, отбрасывая причудливую тень на первые ступени лестницы.
Тело мужчины задрожало.
– Дед, ты в порядке?
– …либо, – слова давались деду буквально через силу, – …он уже близко, я
это чувствую. Близко!
Костыль выскользнул из-под руки и, подкосившись, словно спиленное
дерево, старик упал на каменный пол подвала. Чуть выше колена, где
заканчивалась его правая нога, а штанина была аккуратно свернута, проступило
темное пятно. Парень поспешил деду на помощь.
– Что с тобой?
– Рана, – тяжело сглотнув слюну, ответил старик, – кровоточит.
– Тебе нужен врач…
– Нет! – отрезал он, словно под штаниной была не культяпка, а нечто иное,
противное человеческому взгляду. – Врачи тут бессильны.
Дрожащими пальцами он провел по ноге, затем взглянул в глаза внуку. На
лице старика читался неподдельный страх. За все 16 лет Патрик не видел деда в
таком состоянии. Истинный, неподдельный страх. Он мог поклясться, что в его
роду не было трусов и, хотя он не знал своего отца, все равно был уверен, что и он
был мужественным человеком.
Патрик помог деду встать, подал упавшие костыли.
– Он уже совсем близко и когда он придет, я не смогу тебе помочь. Ты сам
должен будешь принять решение. Таков обычай. Ты должен это понимать, – с
надеждой в голосе сказал старик.
– Знаю. А мой отец тоже через это прошел?
– Таков обычай.
– Что с ним случилось? Почему мне о нем никто ничего не рассказывал?
– Я вернусь через три дня, – настаивал дед. – Если за это время ты не
найдешь ответы на свои вопросы и, если ты все еще будешь жаждать ответов, я
расскажу. Сейчас же ты должен остаться один.
Старик с трудом преодолел несколько ступеней. На последней ступеньке он
остановился передохнуть и замер, словно ожидая еще одного вопроса. Капельки
крови, просачиваясь через штанину, падали на ступеньку.
– А ОН знает? – раздался голос парня. Голос, напоминавший неуверенную
поступь человека, попавшего во мрак. – Об отце? Знает?
– Три дня.

Спустя несколько секунд люк подвала захлопнулся, и парень остался один.
Послышался глухой стук засова, звякнула цепь, лязгнул замок.
Таков обычай.
Самое ужасное в таких местах – это то, как тянется время. Оно становится
словно кисель. Густой и вязкий. Минуты превращаются в часы, часы в дни, а от
звука собственных мыслей можно сойти с ума.
Патрик оглядел помещение. Обычно здесь было полно утвари: верстак был
завален инструментами, полки ломились от банок с грибами, медом. По углам
стояли бочки, мотки проволоки, различные прутья и прочее барахло, несомненно,
нужное в повседневной жизни. Но сейчас здесь было необычайно пусто:
инструменты отсутствовали, полки пустовали. Дед настоял, чтобы внук поднял
все наверх. Так надо. Зачем?

Патрик был уверен, что с момента, когда дед был здесь в последний раз,
прошла неделя. Пару раз он подливал в лампу керосина. Это значит, что прошло,
по крайней мере, два дня, хотя он и не был уверен. Парень испражнялся так же
скудно, как и ел. Все чаще он отключался, а когда приходил в себя, то не сразу
осознавал где находится. Почему он здесь? Традиция? Обычай? Согласно
легенде…Чушь. Дед сказал, что кто-то должен прийти, он будет по ту сторону
двери. Будет говорить. Не открывать дверь.

Патрику снились сны. Разные. Реалистичные. В одном из таких снов он
лежал на берегу моря, светило яркое солнце, сыпучий песок грел тело. Где-то
высоко над головой кружили чайки. Шум плещущихся волн успокаивал. Запах
соли, моря…Патрик никогда не видел моря, но был уверен, что там так же
здорово, как в его снах. Теплый ветер теребил челку волос, ласкал кожу.
Очередной порыв ветра метнул в лицо парня горсть песка. Патрик закашлялся,
открыл ссохшиеся глаза.
Мрак и холод окутали его со всех сторон. Каменный пол подвала. Писк
крыс в дальнем углу. Осознав, где он находится, парень тяжело выдохнул. Сил не
осталось даже на мысли. Он лежал на холодном полу подвала, повернувшись на
бок, лицом к массивной двери. Тишина резала уши.
Внезапно Патрику показалось, что он слышит знакомый звук. Что за черт?
Звук, знакомый звук. Чайки. Запах соли и моря. Порыв сквозняка из-под двери
колыхнул волосы на лбу парня. Как во сне. Парень с трудом поднялся и подошел
к двери. Смена положения тела вызвала легкое головокружение, и Патрик
прислонился лбом к двери. Пляж. Теперь он отчетливо его видел. Белый песок,
солнце, плещущиеся волны, чайки, кружащие высоко в небе. Патрик отдернул
голову, видение исчезло, однако запах моря и крики чаек никуда не делись. Они
доносились словно издалека. Патрик прислушался. Кроме всего прочего там было
еще что-то. Что-то, что он не успел усмотреть. Что-то? Может, кто-то?
Шелест песка, затем легкий скрип, тяжелый стук о дерево и, несколько
секунд спустя, зазвучала мелодия. Играл рояль. Медленная, медитативная,
печальная мелодия. Чайки и плеск волн вторили мелодии. Патрик вновь
прислонился лбом к двери. Пляж. Метрах в двадцати, прямо на песке стоял рояль.
На табурете, спиной к парню, сидел мужчина. Патрик не смог определить, во что
он был одет, такой одежды он раньше не видел, что-то странное.
Пальцы незнакомца неспеша бегали по клавишам, в небе кружили
назойливые чайки.
– Вот видишь, Патрик, у этих пальцев отличная память, – заговорил
мужчина. Он говорил медленно; слова текли из его уст точно как время в этом
чертовом подвале. Кисель.
Какое-то время незнакомец наслаждался звуками рояля, покачиваясь на
табурете в такт мелодии. Время от времени он запрокидывал голову и, наверное,
закатывал глаза. Потом вновь заговорил:
– Мне здесь нравиться. Здесь красиво. Что скажешь?
Патрик заворожено смотрел на песок, на волны, на незнакомца. Ему
казалось, что он все еще лежит на полу обессиленный, голодный и ему сниться
этот прекрасный сон. Когда дед спустится в подвал, завтра, может даже сегодня,
он уже будет мертв.
– Ты, наверное, думаешь, что уже умер? – Спокойный голос. – Не спеши,
успеется.
– Кто ты? – выдавил Патрик
Мужчина медлил с ответом. Продолжал играть.
– Друг.
– Зачем ты пришел?
– Ты знаешь. Не так ли?
Патрик знал. Знал все это время, но не верил. С раннего детства его
готовили к этому дню, кормили легендами, байками. Он не верил. А теперь…что
теперь?
Одна из чаек села на рояль, прямо перед носом незнакомца. ОН не обратил
внимания, продолжая музицировать. К ней присоединилась вторая, пожирнее,
потом еще одна, еще. Очень скоро весь рояль был усеян птицами. Пищащая и
гадящая свора. Мужчина сделал красивый пассаж на низких нотах и резким
движением руки схватил одну из чаек. Остальные тут же разлетелись, однако
через мгновение вернулись на место. Крышка рояля была белая от помета. ОН
поднес птицу к лицу, погладил по головке.
– Эти мерзкие твари…в них есть что-то от людей, ты не находишь?
Сходство определенно есть.
Несколько перьев упали ему на колени. Следующим движением ОН свернул
чайке шею, прокрутил несколько раз в кулаке и, отделив голову от тела, запустил
себе в рот. Освободившиеся руки вновь легли на клавиши, и мелодия
возобновилась. Патрик отпрянул от двери, постоял какое-то время, отгоняя позыв
тошноты, затем вновь прикоснулся лбом к двери. Мужчина наигрывал тоскливую
мелодию, неспешно двигая челюстями. Пара глупых чаек сидели у него на плече.