Пролог.

Билли совершил роковую ошибку. Ему надо бы было подняться на второй этаж, но... когда он увидел ДВЕ вилочки и ДВЕ пустые тарелочки с крошками от пирога - потерял способность здраво мыслить...

***
- Доченька, как я рада тебя видеть!
- А где папа?
- Папа спит. Он очень вымотался, не буди его, ладно? Давай просто посидим, поболтаем... Смотри, какой папа привёз пирог! Я отрежу нам по кусочку, идёт?
- Идёт... Вы помирились?
- Ну конечно!
- Мам, я так соскучилась!

бла-бла-бла... слово за слово...

- Лин, чего ты пирог не ешь? Вкусный!
- Ой, что-то не хочется... Можешь съесть мой кусочек...

бла-бла-бла...

Скоро они отправились спать...
А утром Билли, который рано лёг и рано (самым первым) проснулся, обнаружил... ну, то, что обнаружил.

***
Вскрытие ничего не дало. Сердечный приступ. Как и предполагалось изначально. Уильяма Халлека похоронили в закрытом гробу. Миссис Халлек кремировали.


Линда.

А Линда не ела пирог...
А слёзы иссякли к поминкам.
"Бедняжка", - жалели её
На этой "крутой вечеринке".

А Линда притихла в углу,
Не веря, не смея смириться,
А из головы не идут
Те, с кладбища, странные лица:

Цыган, очень старый, девчонка -
За деревом, молча, в тени...
Никто не видал, кроме Линды.
А может, приснились они?

Три слова - отцовской рукой -
На память бумажка в кармане.
Полиции знать ни к чему.
В записке: "Пусть сдохнут цыгане!"

А Линда найдёт кислоты,
Отыщет цыганскую внучку.
А Линда плеснёт от души
На щёчки, и шейку, и ручки.

А Линда сумеет сплести
Коварные хитрые планы!
И ярость теснится в груди,
И рвётся наружу фонтаном

Полившихся всё-таки слёз...
Отъезд - через пару недель.
Бабуля вздохнёт сокрушённо -
С опекою ждёт канитель.

А ночью - сон странный, там гангстер
Убитый смеётся зловеще,
В могилу втыкает лопату...
И Линда поверит: сон вещий.

И вспомнит, как мальчик соседский
Наверное, тайно влюблённый,
Легендами-сказками сыпал,
Вниманьем её вдохновлённый.

Там, дальше, за лесом дремучим,
Индейское кладбище скрыто.
Заброшено, очень давно,
Но там... Там такое зарыто!

Микмаки могли б рассказать...
Кого в той земле похоронишь...
Тебе очень хочется знать?
Клянись, никому не проронишь

Ни слова... То страшный секрет!...
Тогда Линде было смешно.
Теперь - вдруг поверив, решилась...
На кладбище было темно.

Украденный ключ от машины...
Ты, бабушка, спи, спи покрепче!
Земля словно камень, лопата
Тупая такая... Но легче

Становится с каждой минутой...
О, только бы не опоздать!
Успеть! Лишь бы было не поздно!
Тяжёлый... Никак не поднять!

В багажник с трудом... Никого
На трассе... Приехали. Дальше,
За кладбищем кошек-собачек,
Наполненном грустью и фальшью,

За чащей, куда не проехать,
И даже пешком не пробраться,
Без помощи духов, наверно...
Сумею! Должна постараться!

Надежда и горе, смешавшись,
Ведут, дав нежданную силу.
"Пожалуйста! Пусть мне удастся!"
Отчаянно Линда просила...

Она не запомнила дальше.
Очнулась под утро в постели.
Билл Халлек, покойся же с миром,
Дочь и о душе, и о теле

Смогла позаботиться. Ждать
Недолго... А Линда в горячке,
В бреду... А на кладбище древнем
Вендиго выходит из спячки.

И Билли встаёт из могилы,
Бредёт сквозь леса и болота.
Идёт напрямик. Не домой.
Есть важная очень работа!

Вот-вот прочь сорвутся из Мэна
Цыгане, сезон завершая.
А Лемке, он чувствует кожей:
Беда назревает большая.

Он знает, в чём главная слабость
Бродячих цыганских богов:
Бессильны пред демоном местным,
Коль вырвется тот из оков.

Но есть у цыгана привычка:
Всегда прячь туза в рукаве!
Похитили Линду, и в табор
Везут, стукнув по голове...

А Халлек всё ближе и ближе.
Он - ненависть, злоба и месть.
Вот всё, что от Билли осталось.
А демону хочется есть!

Пустую ведёт оболочку
Вендиго, дорогу считав,
По мозгу, лишённому воли!
Хохочет, из мёртвых восстав!

Цыгане готовятся к бою...
Привязана Линда в сарае,
Она притворяется спящей,
И тут на полу замечает

Нож, кем-то небрежно забытый...
Вот автомобильный заслон
Шутя разбивает Вендиго,
И в лагере вражеском он.

Лемке выступил навстречу,
Знак дал - Линду привести...
Привели, вперёд швырнули,
У Вендиго на пути...

И тут произошло нечто непредвиденное. Или наоборот - предвиденное. То, на что и рассчитывал Лемке.
Существо в теле Билли Халлека на мгновение отвлеклось, оторвало взгляд от своего злейшего врага (точнее, злейшего врага Билли) - и вдруг в глазах Билли появилось осмысленное выражение. Узнавание. И - растерянность... Он стоял и смотрел на дочь.
- Папа, - прошептала Линда. Счастливая маленькая Линда. На самом деле, его трудно было узнать... Это не был прежний Билли. Так страшно он не выглядел, даже когда худел, превращаясь в ходячий скелет. Обезображенный, пропахший могильной землей полутруп. Но, не смотря на это, с каждой секундой он всё больше походил на себя прошлого, живого. Потому что лицо - выражение лица - менялось, приобретая всё более человечный вид... Билли возвращался!.

По идее, это невозможно. Когда Вендиго заселяется в тело, прежний хозяин уже мёртв. Обычно Вендиго может пользоваться его памятью, если мозг ещё недостаточно разложился. Но память и тело - всё, что остаётся от бывшего человека. Малыш Луиса Крида, его жена (вернее, их опустевшие тела) были всего лишь марионетками потешающегося Вендиго.
Почему с Билли - иначе?
Старый цыган понял. Понял заранее. В Билли жило старинное цыганское проклятие, заселенное цыганом. Пурпурфаргаде ансиктет. Живое существо, недавно рожденное, крепнущее, растущее, набирающее силу. Оно не ушло со смертью Билли. Проклятия живучи и не уходят из мира сразу. Несколько дней - и они всё равно умирают, если за ними пожаловала смерть. Но иногда эти дни играют решающую роль... Так уж вышло, что жизненной силы проклятия хватило на то, чтобы сущность Билли не вышла из тела в момент смерти. Возможно, проклятию надо было чем-то питаться... Итак, в теле Билли оказались три сущности. Вендиго - доминирующая, самая мощная, индейский демон, и двое спящих, подавленных - Пурпурфаргаде ансиктет - цыганское проклятие, и сам Билли. Когда перед Билли возникла дочь, это было настолько сильное потрясение, что он вышел из спячки. А вместе с ним на поверхность поднялось Пурпурфаргаде ансиктет... И пока Билли стоял и смотрел на Линду, в нём пошла борьба двух древних проклятий! При прочих равных коренной демон - "хозяин поля" - безусловно бы победил чужака, но на поле оказался ещё один игрок. Сам Билли.

***
Из горла Билли вырвался сдавленный жуткий вопль. Он вдруг исчез на миг в радужном огненном сиянии, и от его тела отделились два... сгустка энергии, два столба пламени, и взлетели вверх, зависнув в метре над его головой. Билли пошатнулся, но устоял. В небе над ним сияли две огненные фигуры, очертаниями напоминающие то ли людей, то ли двуногих животных, то ли каких-то выходцев из ада. Фигуры были зыбкие, неустойчивые, колыхались и постоянно видоизменялись. Изменялись незначительно, но из-за этого постоянного движения их было очень сложно разглядеть. Одно существо переливалось пурпурными, другое - болотно-зелёными оттенками. Они крутанулись последний раз на месте и ринулись друг на друга, сцепившись в смертельной схватке. Лемке сложил руки на груди и спокойно смотрел на Билли. И на Линду. Остальные цыгане застыли, разинув рты, завороженные пляской огня.
Но застыли не все...
Дикий воинственный клич прорезал тишину. Вдруг во лбу у Билли возникло круглое небольшое отверстие. Алая, совсем живая кровь потекла по лицу. Билли закачался, как пьяный. Правнучка цыгана вырвалась из толпы, испустив ещё один - торжествующий - клич, бросилась вперёд и плюнула Билли в лицо. Лемке схватил девушку за плечи, встряхнул. Сказал, очень тихо:
- Зачем. Он всё равно не жилец. День-два.
Билли медленно осел на землю. Он умирал - опять. Но на этот раз - без Пурпурфаргаде ансиктет внутри. Смерть была полной. Завершённой. Душа покинула тело. А в небе не затихало огненное сражение.
Линда бросилась к отцу. Трясла за плечи, звала, рыдала. Никто не оттаскивал её. Билли не шевелился.
Обезумевшая Линда резким движением, которого никто, даже она сама, не мог от неё ждать, вырвала нож из недр одежды и прыгнула, нанося удар. Намертво зажатый в руке нож резанул молодую цыганку по горлу, соскользнул вверх и воткнулся Лемке глубоко в глаз. Цыгане наконец опомнились и пришли в движение. Линду скрыла толпа. А над толпой два фейерверка, болотно-зеленый и пурпурный, слились в одно пламенное пятно с оглушительным хлопком, и тут же последовал невероятной силы взрыв. В небе мгновенно взбух и разорвался огромный огненный шар, всё вокруг исчезло в огне.
К моменту приезда пожарных, вызванных местными фермерами, издалека увидевшими пламя, пожар так разбушевался, что на тушение потребовалось много часов. Место стоянки цыган выгорело полностью. Как и поля на милю вокруг. Нескольким фермерам пришлось бросить свои дома на растерзание полыхающему огню. Никто из цыган не выжил.