Гм, ну здрасьте.
Не знаю, зачем я это делаю. Последний раз держал ручку, когда строчил письма из тюряги. «Мама, привет! У меня всё хорошо! Твою посылку получил, пирог очень понравился!» - простые незамысловатые предложения, тогда я писал их с любовью, с лаской и с мыслями о будущем. Но теперь время другое, всё кардинально изменилось, мир перевернулся с ног на голову…. Сейчас, чтобы сходить в магазин, нужны не деньги, а заряженное ружьё. Конечно, некоторые вещи остались прежними: я всё так же не дружу с техникой, поэтому и пишу сейчас от руки. И всё же этот недостаток спас мне жизнь. Всегда не любил мобильные телефоны…
Для кого я пишу? Вот главный вопрос. Вариантов немного. В скором времени, мобилоиды (как их называют по радио) станут настолько умными, что научатся читать. И всё же я больше надеюсь, что мой дорогой читатель - нормальный здоровый человек, которых осталось не так много на этой земле. В таком случае моя история покажется ему поучительной. Надеюсь на это.
Меня зовут Андрей. И я пока ещё жив.
Друзья частенько подшучивали надо мной, мол, за десять лет в тюрьме я сильно отстал в развитии. В основном все шутки касались моего пейджера. Но, мотая срок, я научился одному незаменимому качеству – терпению. Как же этого не хватало в молодости! Моя вспыльчивость всегда оборачивалась против меня и окружающих плохой стороной. Заранее оговорюсь, я жалею о своём прошлом и замаливаю грехи. Как можно было наломать столько дров – не понимаю….
Пейджер-пейджером, а смеяться пришёл мой черёд: проклятые мобильники загнали пацанов в могилу. Неисповедимы пути господни!
Жопадень – так называли по радио роковой момент. Вульгарно, но кого это сейчас волнует? В один миг все люди, говорящие по мобильному телефону, обезумели, стали очень жестокими и агрессивными…. За первые часы количество погибших в мире побило все рекорды предыдущих крупных катастроф, природных катаклизмов и терактов…
Я не буду описывать вам Жопадень. У каждого выжившего он свой – всё произошло слишком быстро, слишком кроваво, слишком страшно. Могу похвастаться, что я довольно быстро понял, что люди обезумели именно из-за мобильных телефонов. Мне даже удалось предупредить нескольких перепуганных горожан, которые встречались на пути, чтобы никому не звонили. Не знаю – вняли они моему совету или нет, но больше я этих людей не видел.
Ночью твари немного угомонились. Как выяснилось позже, они бодрствуют только днём, а в тёмное время собираются на площадях и стадионах в большие группы (от ста пятидесяти особей) и ложатся спать под открытым небом. Удивительные создания.
Признаюсь, я совершил ряд ошибок. Хоть я и довольно изворотлив (несмотря на свои сто десять килограммов, хо-хо!), силён и боли не боюсь, отбиваться от толпы мобилоидов конечно же не могу. Поэтому я отправился в оружейный магазин – это первая ошибка. На моих глазах милиционер напал на беременную женщину и перегрыз ей горло… Полагаю, теперь о разрешении на хранение оружия можно было не беспокоится. Проблема заключалась в том, что кроме «Охотника и рыболова» в Могилёве огнестрельное оружие больше нигде не продавалось, а в отделение милиции идти не хотелось (боже упаси, они же там все с мобильниками и рациями!). Поэтому я наведался в «Охотник и рыболов», одолжил винтовку с оптическим прицелом и двуствольное ружьё. А также кучу патронов, несколько ножей и походную сумку.
В чём же заключалась ошибка? А в том, что на «Охотника и рыболова» я потратил почти всю ночь. Разумные люди собирались под покровом темноты на улицах и тихо покидали город. А мне с утра пришлось искать место для «ночлега», потому что проснулись мобилоиды и возобновили охоту на людей. Первый день в новом мире я переждал на крыше десятиэтажки. За это время я многое обдумал, наблюдая с высоты за стаями голодных зомби…. И снова пришёл к неправильным выводам. Выжившие считали, что лучше покидать города, идти в сельскую местность, где мобилоидов должно быть меньше. Об этом не переставало даже радио твердить. Я же считал, что тварям нужно убивать людей, они будут искать выживших, и рано или поздно жажда крови заставит их покинуть города. Я оказался не прав. Мобилоидам в первую очередь нужна была еда. Они обчищали супермаркеты, поедали трупы. Это означало, что они будут обитать в городах, пока здесь не закончится пища.
К сожалению, я последовал своему чёртовому плану. Какой же идиот!
На вторую ночь пришло время нанести визит в самый крупный торговый центр. Убил несколько мобилоидов, набрал консервов в огромную корзину, нашёл ключи от машины и дома в карманах трупа – с виду солидного делового мужчины в костюме. По адресу на кредитке отыскал этот дом. Восьмой этаж – самое то!
Здесь и обжился. Квартира просторная и богатая, с крепкой дверью, что немало важно. Для мужа и жены (детей, как видно, не было). Некоторое время я жил только в одной комнате, по ночам тревожно просыпался, ожидая увидеть склонившегося надо мной зомби. Потом как-то свыкся со своим положением, с бесконечными запасами тушенки, с неиссякаемой библиотекой, с ограниченным пространством и воплям снаружи. Раньше я не любил книги, да и в голове творилось чёрти что – убивал одних людей, портил жизнь другим. Тяжело вспоминать былое время. Но в тюрьме я взялся за ум, начал много читать, стал очень сдержанным. «Над пропастью во ржи», «Преступление и наказание», «Цветы для Элджернона» и многие другие произведения просачивались в мой мозг, какие-то отдельные фразы и идеи откладывались в памяти навсегда. Читать мне нравилось. Даже сейчас замечаю, особенно когда пишу, что от привычного «колхозного» («быдляцкого», чёрт, да называйте как хотите) слэнга почти ничего не осталось. Вот и в этой квартире я столкнулся с новыми интересными книгами, познакомился с новейшими классиками – Стивеном Кингом, Мартином Эмисом, Виктором Пелевином, Гарри Гарриссоном, Роджером Желязны и другими. За окном разгуливали зомби, а книги снова, как и в тюрьме, укорачивали дни.
Надо заметить, что в первые четыре дня я слышал детские крики где-то на десятом этаже. Нередко выходил на балкон, слушал. Я плохо разбираюсь в детях, но, похоже, это была девочка лет четырёх. Она звала маму и папу, бесконечно рыдала. Но из окна не высовывалась, на мои крики не отзывалась.
Я мог ей помочь, но боялся. Отговаривал себя подниматься в её квартиру, называл причины: во-первых, в подъезде могут быть мобилоиды, во-вторых, девчушка никуда со мной не пойдёт – с виду я страшный, большой (да и лицо со шрамами). Не пойдёт она со мной и всё! И всё же я боялся кое-чего другого. Меня пугала ответственность. В такой нелёгкий час за собой чуть уследишь, не говоря уже о неуправляемом беззащитном ребёнке.
Как же я был рад, когда на пятые сутки крики прекратились. Умерла? От голода? Или покончила жизнь самоубийством? Без разницы.
Но на седьмой день я снова услышал голос ребёнка. Слабый, подвывающий.
- Помогите-е-е-е! Помогите-е-е! Кто-нибудь! Пожалуйста-а-а! Мама-а-а!
Сердце сжималось. Я мерил шагами балкон, ходил туда-сюда по квартире, проклиная самого себя. Стоны то прекращались, то начинались снова. Девочка ранена? Голодна? Можно ли ей ещё помочь?
Вечером ребёнок на десятом этаже замолчал. Но отступать было уже поздно: я всё спланировал. Составлять планы – этому научила меня нелёгкая судьба. Но один раз расчётливость уже подвела: тогда я и попался. То была вопиющая ошибка: скинуть труп в реку – только полный идиот на такое способен. Закопать, сжечь – беспроигрышные варианты! И за каким чёртом меня потянуло в тот день на пристань?!
И так, я снова проверил экипировку. Топор и нож заточены, обрез заряжен (двустволку пришлось немного укоротить), патроны есть, фонарик работает. Сумку с инструментами не забыл. Пора выдвигаться.
В подъезде было темно, хоть глаз выколи. Электричество в городе отключили ещё три дня назад. На лестнице я никого не встретил, как и на этажах. Стояла звенящая тишина. Ни одного скрипа или шороха. Я позвонил в дверь, где по моим расчётам жила маленькая девочка. Вряд ли бы она открыла: во-первых, девчушка видела на улице взбесившихся людей, во-вторых, не факт, что она могла самостоятельно открывать входную дверь, и в-третьих, прошло семь дней и ребёнок находится, скорее всего, в тяжелом состоянии.
Изнутри не доносилось ни звука. «Назад, возвращайся назад!» - шептал внутренний голос. Я бы и вернулся, если бы услышал, как внизу хлопает подъездная дверь. Мобилоиды обычно передвигались с шумом, подвывая.
Но зомби в такое время спят. Поэтому я провёл около трёх часов с напильником, молотком и отвёрткой, как можно тише разбирая замок. И наконец, дверь отворилась. Ужасная вонь сразу же ударила в нос, я прикрылся рукой. Сначала заглянул в кухню – там пахло гнилыми продуктами, но главный источник запаха находился в родительской спальне. Возле кровати лежала толстая старуха. Кожа позеленела, голова была перепачкана кровью. На ковре у стены луч фонаря выхватил сотовый телефон. О-о, плохо дело, значит, в квартире есть безумец. Стоп, или старуха сама мобилоид? Я потыкал в неё ногой, держа наготове обрез. По радио говорили, что зомби просыпаются при малейшем шуме, не говоря уже о прикосновении. Но нет, старуха была мертва. Только сейчас я рассмотрел в волосах возле её уха окровавленный кусок дерева. Вскоре луч фонаря отыскал причину смерти: у тумбочки рядом с трупом женщины не хватало одного из верхних углов. Она выломала его головой. Неудачно упала. Похоже четырёхлетней внучке повезло: бабушка-мобилоид ударилась головой и умерла. Но где же сама девочка?
- Мама? – тихо донеслось из детской. – Мамочка, это ты?
В детской. Я ворвался туда, и мальчик завизжал от испуга. Он быстро спрятался под одеяло. В комнате попахивало испражнениями. Но гниющий труп за стеной всё же вонял сильнее.
Всё-таки мальчик. Не люблю детей, поэтому и не различаю их голоса.
- Ты как, нормально? – спросил я. Мальчик заверещал под трясущимся одеялом. – Блин, угомонись! Разбудишь тварей!
Ребёнок и не думал успокаиваться. Я вспомнил про незапертую дверь. Возможно, дитя разбудило кого-нибудь из мобилоидов. Нужно поскорей перебираться отсюда в мою квартиру.