- В с-с-сумке. – Ответил тот.
- Вы ее сдали в багаж?
Старик ткнул пальцем вверх, туда где в отсеках над их головами покоилась ручная кладь.
У Суслика оказался шестьсот тридцатый «кэнон», с автофокусом, автоматической же выдержкой, довольно дорогой, и - самое главное! – с уже заряженной внутрь пленкой. Наверно, Суслик планировал начать снимать сразу в аэропорту.
- Вы думаете, это непросто так? - заволновался он.
- Не знаю. Просто посмотрите вокруг, что вы видите?
Суслик вытянул шею и замотал головой. Салон встревожено гудел, чихал и кашлял. Впрочем, эти звуки – кашля и чихания – сопровождали их весь полет. Стюардессы постоянно разносили воду, аспирин и сок.
- Много простуженных. – Русский американец оказался молодцом.
- Вот именно. И в аэропорту Джека Кеннеди их было немало. Да я и сам простужен. – Артем шмыгнул носом.
- Это все та эпидемия летнего гриппа, я читал в «Таймс»! – поддакнул старичок.
- Вот именно. – Подумав, Лесных решил пока умолчать об истребителе, который заметил в иллюминатор.
- Вы думаете… вы думаете, нам грозит карантин?!
- Я ничего не думаю! – поспешил откреститься Артем. – Но на всякий случай хочу снять все происходящее.
Тем временем самолет сел. Снова пробежали стюардессы, но двери открывать не стали. Среди пассажиров нарастал шум. Бог знает почему, но многие решили, что в полете произошла какая-то поломка, и теперь боялись оставаться в самолете. Пронзительный женский голос постоянно задавал вопрос: «Что случилось? Что случилось?» Какой-то мужчина крикнул, что он, как сотрудник Внешторга, требует немедленно выпустить его из самолета. В этой суматохе Артем достал из своей ручной клади ветровку, надел ее и спрятал фотоаппарат под полой. Снимать придется без вспышки, но погода стояла ясная и солнечная. Он сделал несколько пробных снимков салона и вида в иллюминаторе. Их посадили на военном аэродроме. Артем бывал на нескольких, когда делал серию армейских репортажей для «Секретного донесения». Цепочка крытых грузовиков у дальнего края поля ему очень не понравилась.
- Вы снимаете? – Суслик сунулся ему через плечо.
- Да. Не можете меня заслонить немножко?
Старик подчинился. Он был очень взволнован. Весь американский лоск слетел с него как ненужная позолота, и Артем увидел, как на самом деле стар Иван-Джон. Сколько ему может быть лет, если призвался в сорок втором? Лет семьдесят пять-семьдесят шесть. В таком возрасте любые волнения вредны, вон как резко обозначились морщины, и руки подрагивают.
- Не бойтесь, - подбодрил его Артем. – Нас осмотрят, может быть сделают какие-нибудь прививки и отпустят. А когда прибудем в Москву, я вас на телевидение приведу – снимем о вас передачу. Может быть, и родственники ваши отыщутся.
- Но почему нас так долго не выпускают? – Воскликнул Суслик.
- Возможно, ищут трап. Ведь аэродром военный. – Пояснил Лесных.
Старик рухнул в кресло с побледневшим лицом.
- Права была Леся! – воскликнул он. – А я, дурак, поверил… Артем, прошу вас, достаньте мне из сумки бумажник. Там фотография моих внуков, я хочу взять ее с собой, когда нас, когда меня…
Артем не успел ни утешить, ни разубедить несчастного старика. Стюардессы, наконец, открыли дверь. И внутрь салона шагнул человек в грязно-зеленом комбинезоне химзащиты. Лицо было прикрыто респиратором, на голову натянут плотный капюшон.
- Граждане пассажиры! – глухо возвестил пришелец, чей необычный и пугающий вид мгновенно послужил установлению полной тишины. – Среди вас находится разносчик опасной тропической лихорадки. В целях эпидемиологической безопасности вы пройдете санобработку. Пожалуйста, спускайтесь по трапу по одному. Ваши личные вещи прошу оставить в самолете для дополнительных мероприятий по дезинфекции.
- Что такое? Что случилось? О боже, мы умрем?- со всех сторон посыпались вопросы.
- Да кто вы такой, черт возьми? – закричал давешний внешторговец, прижимая к груди портфель. – Я не могу оставить без присмотра важные бумаги! Я буду жаловаться!
- Капитан войск химзащиты Иванов. – Глухо представился человек в комбинезоне. – Можете жаловаться сколько угодно. – Развернулся и исчез в проеме.
Артем, прикрываясь спиной скандального владельца портфеля, сделал еще один снимок. Итого – четыре. У него оставалось еще 32 кадра. Но выйдя на верхнюю площадку трапа, он понял, что сфотографировать аэродром ему не удастся. Разве что, если бы у него была камера из фантастических романов размером чуть меньше ладони.
Крытые грузовики подогнали почти вплотную к трапу. До машин пассажирам предстояло идти по узкому живому коридору солдат, облаченных в костюмы спецзащиты. На этот раз никаких респираторов – только противогазы. И оружие. У Артема сжалось сердце: он понял, что солдатские АК заряжены совсем не холостыми патронами.
- Между прочим, я - корреспондент Центрального телевидения, моя фамилия Лесных! – выкрикнул Артем. – Если со мной что-то случится, об этом будет знать вся страна…
Его прервала автоматная очередь. Люди закричали. Артем недоуменно оглянулся. Какую-то долю секунды он убеждал себя, что это звуки двигателя одного из грузовиков. Чуть в стороне, на сером бетоне рулежной дорожки, нелепо подвернув ногу, лежала одна из стюардесс. Ее форменная белая блузка была запачкана чем-то красным, как раздавленная малина. Видимо, оттолкнув одного из солдат оцепления, девушка попыталась убежать. Пользуясь тем, что все смотрят на несчастную стюардессу и не глядят по сторонам, Лесных решительно поднял фотоаппарат. Мысленно он уже видел снимок на первой полосе «Секретного донесения». Пойманная в видоискатель переломанная фигура на сером бетоне уже не казалось настоящей, она…
Мощный удар приклада выбил камеру. Один из солдат умело заломил Артему руки за спину, другой разбил «кэнон».
- Залезай, корреспондент! – Грубо подтолкнули к грузовику. Несколько рук протянулось сверху, и помогли Артему взобраться.
Гибель стюардессы и происшествие с фотоаппаратом подействовали на пассажиров как холодный душ. Больше никто не возмущался, со страхом поглядывая на солдат. Только какая-то женщина обратилась с сопровождающему:
- Моей дочери нужно в больницу, - произнесла она дрожащими губами, - у нее температура.
- Мы туда и направляемся. – Глухо ответил сопровождающий из под своего противогаза. – Потерпите.
Когда выезжали с аэродрома, в последний раз мелькнула серебристая «тушка», окруженная маленькими человечками с чем-то похожим на пожарные брандспойты в руках.
«Пыфф!» - Оранжевые шары пламени скрыли самолет с глаз…

***

…Дэн чувствовал себя как лунатик, забредший на середину едва замерзшего осеннего озера. Проснувшись, такой человек обнаружит, что стоит почти голый на ледяном ветру, и только тонкий слой полупрозрачного темного льда отделяет его от бездны под босыми ногами. Вот и Дэн промерз до костей в жарком московском июне. Впервые ледяное дыхание этой бездны коснулось его затылка на общем совещании вскоре по приезду посла. Джек явно разболелся. Лысина его покраснела и покрылась капельками пота. А секретарша не успевала менять коробки с бумажными салфетками, которые стояли перед шефом. Тот чихал так, что очки несколько раз слетали с его носа. Присутствующие деликатно пережидали эти чихательные приступы.
Кроме посла признаки простуды выказывали только летавший с ним Клайн и еще несколько человек. Кажется, этот летний грипп выкосит нам все посольство, придется запрашивать помощь из Ленинградского консульства, подумал тогда Дэн. Больше в шутку, чем в серьез. Но почему-то от этой мысли волосы на шее у него встали дыбом, как будто от прикосновения чьего-то ледяного пальца. Кроуфилд был не только дипломатом. Его учили наблюдать, запоминать и анализировать полученные факты. Умение мыслить и делать выводы не изменило ему даже сейчас, когда его личная жизнь летела в тартарары. Но тогда, несколько дней назад, он просто отметил про себя тот факт, что простуда или грипп распространяется слишком быстро. Да… несколько дней назад…
А вчера Кремль закрыл воздушные сообщения с Западом. Еще один самолет потерпел крушение. Среди погибших пассажиров был довольно известный корреспондент из молодых и прозападно ориентированных. Его мальчишеское лицо постоянно мелькало в новостях, пока советские дикторы, пока еще слишком похожие на ожившие памятники, зачитывали траурный текст. И по странному совпадению этот упавший самолет тоже летел из Америки. Когда Дэн думал об этом, во рту у него появлялся гадкий металлический привкус.
Он несколько раз пытался дозвониться до Бостона, в том числе и с помощью посольской аппаратуры на последнем этаже, но никто не брал трубку. «Дом семьи Бернсов. Сейчас мы не можем ответить на ваш звонок, оставьте нам свое сообщение и номер телефона после сигнала». Черт возьми, черт! ПОЧЕМУ вы там в гребаном доме Бернсов не можете ответить на звонок, мать вашу?! Дэн осунулся и потерял аппетит. Внешне он ничем не отличался от своих заболевающих коллег, поэтому не слишком удивился вопросу, которым его встретил Клайн:
- Вы тоже заболели?
Дэн неопределенно пожал плечами.
- Впрочем, это уже не так важно. – Клайн усмехнулся.
Кроуфилд притворился, что рассматривает собственные руки. Майкл Кент Клайн родился сразу с дюжиной-другой золотых ложек во рту. Он происходил из семьи потомственных дипломатов и разведчиков, ему не приходилось выпрыгивать из кожи вон, чтобы сделать карьеру. Правильное происхождение удачно сочеталось в нем с умом и изворотливостью опытного аллигатора. И Дэн прекрасно отдавал себе отчет, что именно Клайн может стать его локомотивом и вытащить из толпы советников по экономическим вопросам на более высокую должность дома. Кроуфилд считал, что заслуживает ее. Теперь же он с изумлением осознал, что ничего из того, что раньше казалось ему важным, не имеет значения.
- Я слышал, вы пытались дозвониться до жены и сына.
-Да.
- Вы отправили их домой накануне?...