Как бы развивались события во время эпидемии супергриппа в СССР 1990 года? В фанфике использована следующая информация.
Послом США в СССР в означенное время был Джек Мэтлок. Он действительно был лысоватым и носил очки.
Должность резидента ЦРУ в Москве традиционно занимали либо военно-морской атташе, либо советники по региональным вопросам. В интересующий меня период это были Майкл Кент Клайн и Майкл Сулик. Однако Клайн никогда лично не выезжал на закладку и вскрытие контейнеров или на встречу с агентами, предпочитая кабинетную работу. Поэтому я выбрала его. Поскольку биографии мистера Клайна нет в открытом доступе, я взяла на себя смелость выдумать ее от начала до конца, то же касается его внешности и характера (гулять так гулять).
Штаб-квартира службы внешней разведки действительно находится в Ясенево со времен СССР. Леонид Владимирович – это Леонид Владимирович Шебаршин, шеф СВР в 1990 году.
Система «Мертвая рука»Dead Hand – это дублирующая система связи и предупреждения ложного запуска ядерного оружия «Периметр». Действует до сих пор. Считается вариантом Машины Судного Дня.
Остальные имена, события, люди – это плод авторской фантазии и их совпадение с реальной действительностью - всего лишь случайность. Все нижеописанное никогда не происходило в действительности.
ЗЫ. И еще мне показалось забавным спародировать Кинговские сюжетные ходы и манеру строить текст. Он называет это «литературной слоновостью».

Дэн Кроуфилд возненавидел свою работу. Наверное, это была та самая профессиональная усталость, о которой его предупреждали старшие коллеги в начале карьеры. Но он был глух к их предостережениям. В то время его просто раздувало от гордости и осознания собственной крутости. Еще бы! Дэну было чем гордиться, бог свидетель. Кроуфилд-старший торговал в Мэне тракторами и сеялками, и от дипломатического поприща был дальше, чем Рейкъявик от Майами-Бич. А вот его парень забрался высоко! Даром, что всю старшую школу просидел над книжками, терпеливо снося тычки и насмешки от звезд школьной футбольной команды. Возможно, именно в те годы Дэн до предела отточил свое дипломатическое мастерство. А в Хэйзел Хай оно входило в первую тройку необходимых навыков выживания, если только ты не носил форменную куртку «Койотов». Вторыми двумя были умения оставаться незаметным в школьных коридорах и быстро бегать, если уж сохранить невидимость не удавалось.
Но сейчас, в свои без малого сорок два года Дэн Кроуфилд ясно сознавал, что все его профессиональные навыки ни черта стоят в личной жизни. Он работал в самых сложных странах Восточной Европы – Польше, ГДР, наконец, в сердце империи зла СССР, но, похоже, с комми было договориться легче, чем с собственной женой. Они и то не проявляли такой бескомпромиссной твердолобости, особенно в последние годы, с приходом Горби. «Ты полностью подавил меня как личность!» - заявила Джилл, пакуя чемоданы. – «У тебя есть твоя карьера, а что есть у меня? Прости, но мне до смерти надоело таскаться за тобой из одной жопы мира в другую». Через день он посадил ее с Тэйлором на самолет. Прощание получилось скомканным: в тот же день нужно было встретить посла, возвращавшегося из Вашингтона со странных консультаций якобы по поводу грядущего визита президента в Москву. Сам факт консультаций был довольно необычен, ибо с собой Джек прихватил также и непосредственного начальника Кроуфилда – Клайна, официально – скромного советника по региональным вопросам. Такое, как правило, происходило на фоне общего ухудшения международной обстановки, читай, когда русские и их союзники начинали поигрывать мускулами в какой-либо части земного шара. В другое время Дэн не отказал бы себе в удовольствии заранее попытаться вычислить причину происходящего, но теперь ему было все равно. «В отставку подам!» - Думал он, пока трепал сына по макушке и вежливо целовал Джилл в подставленную щеку. – «К дьяволу такую работу, если она отнимает у меня семью».

***

Ясенево, штаб-квартира СВР.
Полковник Ребров докладывал сжато и сухо, кратко затрагивая основные факты, изложенные в аналитической справке. Послужившие для нее основой донесения агентов и данные спутниковой разведки лежали на столе перед хозяином кабинета, полноватым мужчиной в штатском костюме, но с военной выправкой. Выслушав доклад, он кивнул и спросил:
- Источник «Мэрилин» подтвердил ваши опасения?
- Сегодня утром, Александр Иванович, - откликнулся Ребров. – К сожалению, эта информация запоздала. Связной заболел. Пришлось воспользоваться резервным вариантом. Мы потеряли в общей сложности два дня.
- Черт…
Александр Иванович энергично потер лицо ладонями и снова посмотрел на снимки. На первый взгляд - хаотично разбросанные черно-белые пятна, но опытному глазу было ясно, что это спутниковые съемки основных автомагистралей США. Магистралей, забитых автомобилями. Особенно крупные скопления наблюдались вблизи мегаполисов: Чикаго, Детройта, Бостона, Нью-Йорка.
- Надо закрывать воздушное пространство для самолетов из США и Западной Европы… - осторожно сказал Ребров. – Если кто-то успеет проскочить, то их сажать на военный аэродром. Легенда уже заготовлена – вспышка геморрагической лихорадки. Думаю, нужно подключать войска химзащиты.
- Да это-то понятно! Но что говорить наверху? – Хозяин кабинета с нескрываемым презрением мотнул подбородком куда-то вверх и в угол. – Развели демократию…
В кабинете повисла пауза. Оба собеседника понимали, что докладывать непосредственно генсеку, значит затянуть все еще на неопределенное время. Нынешний был с фанабериями, любил рассуждать и обсуждать, по многу раз повторяя одно и то же. Твердых же решений от него и вовсе ждать не приходилось.
- Хорошо, тянуть не будем. – Александр Иванович поднял телефонную трубку. – Пока меня соединяют с Леонидом Владимировичем, подготовьте план мероприятий.
- Слушаюсь, товарищ генерал-полковник! – поднялся Ребров. Горло его сдавило от волнения, но он позволил себе раскашляться только в коридоре под недоуменным взглядом адъютанта.

***

Джилл не звонила, он сам набрал номер бостонской квартиры тестя, у которого жена планировала остановиться на первое время. Она ответила не сразу, а когда сняла трубку, голос ее звучал немного гнусаво.
- Мы с Тэйлором умудрились простудиться сразу после прилета. – Пояснила она, трубно чихая. – Такая гадость эти летние простуды.
- Как он? – спросил Кроуфилд.
- Смотрит телевизор. Наверное, нельзя было позволять ему это делать, у него еще утром была температура, но он так скучал. Кстати, я позвонила адвокату.
- Да? – Интересно, можно ли умереть от сердечного приступа прямо во время телефонного разговора, и если это произойдет, как скоро Джилл поймет, что ее слова летят в пустоту?
- Да. Дэн, давай перестанем притворяться, ради бога. Тэйлор останется со мной, разумеется, но сможет летать к тебе на каникулы. Я не против. Общий счет разделим пополам. А у тебя останется еще тот летний домик в Мэне.
- Еще бы он не остался! – едко возразил Дэн. – Если его выстроил мой дед.
- О, господи,- вздохнула Джилл. – Да я же и не претендую, кому нужна недвижимость в такой глуши. – Она чихнула. - В любом случае, все это пока откладывается, потому что адвокат тоже, кажется, заболела.
Они попрощались, Дэн положил трубку и некоторое время сидел, уставившись в разложенные перед ним документы, но не видя ни строчки. Нынешняя работа, сбор данных по экономическому развитию Советов, казалась сегодня особенно бессмысленной…

***

Соседом Артема в самолете оказался бодрый американский пенсионер. Он имел все видовые признаки бодрых американских пенсионеров (тамошние старики, когда Артем только знакомился с жизнью в Америке, потрясали его до глубины души): идеальные вставные зубы, бифокальные очки с толстыми стеклами, загорелое румяное лицо и молодежного вида бейсболка, прикрывающая лысину. У старичка было только одно существенное отличие – он был русским по происхождению, и в прошлой жизни его звали Иваном Сусликовым. Оказавшись рядом с молодым советским корреспондентом, Иван Сусликов, ставший на новой родине Джоном Сусликом, засыпал Артема градом вопросов о Москве, о перестройке, и Горби.
- Я уже не надеялся навестить родные места! – в который раз признавался неуемный попутчик. – Боялся, что меня посадят: я же был в плену, а потом отказался возвращаться – испугался.
- Никто вас не посадит, теперь другие времена.
- Вот и я то же говорил, я же видел вашего Горби. А жена не поверила, отказалась со мной лететь. Она у меня из Юкрэйны. С гранд-кидами дома осталась. С внуками, то есть.
В другое время Артем вцепился бы в этого Суслика как клещ. Биография у товарища была такая, что хоть роман пиши. Историко-фантастический. А уж какой можно было бы сделать документальный фильм! Ребята из «ВИД»а локти б сгрызли. Пока они смотрели на Артема Лесных свысока – для них он все еще оставался папенькиным сынком, тенью своего отца – известного журналиста-международника. Но сейчас Артема мучила головная боль. Кажется, он умудрился подцепить простуду перед самым вылетом. И даже хваленый американский аспирин не помогал. Хотелось уткнуться лбом в прохладное стекло иллюминатора, а еще лучше, придушить болтливого старикана. За иллюминатором неожиданно обнаружилось хищное вытянутое тело военного самолета. Он с ревом унесся вперед и вверх, «тушку» слегка качнуло в турбулентном потоке, по салону пробежала усталая стюардесса с просьбой пристегнуть ремни. «Уважаемые пассажиры, Москва не принимает по погодным условиям, мы сядем на запасном аэродроме». Артем насторожился. Молодость молодостью, но журналистским чутьем он обладал в полной мере. Что-то не так, подумал он, выпрямляясь в кресле. Суслик тоже был напуган.
- У вас камера есть? – спросил его Лесных и повторил свой вопрос по-английски, потому что старик, кажется, вовсе ничего не соображал с перепугу. Небось уже нарисовал в своем воображении заградроты НКВД.