Warning: Missing argument 3 for GetSources(), called in /var/www/u1238823/data/www/stephenking.ru/fanfics/index.php on line 743 and defined in /var/www/u1238823/data/www/stephenking.ru/fanfics/index.php on line 351
Даниил Яковенко. Долгая война - Фэнфики - Стивен Кинг.ру - Творчество Стивена Кинга
Стивен Кинг.ру - Фэнфики
а знаете ли вы, что…
Перекрестные связиМир, описываемый Стивеном Кингом в своих произведениях, характерен множеством перекрестных связей между различными книгами, что делает его более реальным для читателя. В нашем каталоге публикуется информация о подобных взаимосвязях между различными произведениями Стивена Кинга.
цитата
Пусть молва и легенда опережают тебя. Здесь есть кому позаботиться об этом. Быть может, они все глупцы. Но пусть молва опережает тебя.
Даниил Яковенко
"Долгая война"
2012
Страница: 1 2 3  < предыдущая | следующая >

Джереми Греггс, репортер «Американского вестника», провел ночь в кресле потрепанного временем и дорогами «форда», который он заполучил на аукционе, состоявшемся после гибели его соседа в закончившейся на днях войне Соединенных Штатов. Сейчас он догонял на ней участников Долгой Прогулки, которую устроил Главный в честь победы над армией генерала Али-Са’аха на следующую неделю после того, как с линии фронта вернулись первые солдаты. Ходоки шли по новенькой дороге, которую начали закладывать специально для этой Прогулки еще до нападения боевиков на американские позиции на Арабском Востоке, а Джереми Греггс ехал по побочной; путям оставшихся участников и его суждено было пересечься в столице штата, в которую скоро набьется масса всевозможных зевак, операторов, корреспондентов и, наконец, солдат Взводов, следивших за тем, чтобы какой-нибудь из ходоков не смешался с огромной толпой. Пока что, однако, было тихо и почти безлюдно – только изредка «форд» Джереми обгонял новенький «кадиллак» или блестящий «плимут»; эти статусные машины несли своих не менее статусных владельцев к лучшим местам на парковкам и в зрительских рядах. Джереми, хоть и любил скорость и время от времени добавлял газу, не спешил – его журналистский пропуск обеспечивал ему отличный обзор Прогулочной дороги.
Своего сына, знал тридцатипятилетний журналист, он не увидит – во-первых, парню уже было девятнадцать, а во-вторых, он остался в распоряжении своих командующих на случай «рецидива эскалации конфликта» - точь-в-точь те же официальные, пластиковые, безжизненные слова, которыми пестрели издания государственных редакций. Запись в добровольцы – Майклу в начале войны было семнадцать – и его решение остаться на базе, о котором он сообщил в коротко и сухо написанном письме, окончательно разладили семью Греггсов. Джереми вспомнил, как бесилась Мелинда, когда узнала, что отец, в противоположность обещанному, поддержал решение сына, и что она уже ничего не могла изменить. Когда Джереми был за рулем, он избавлялся от неприятных мыслей, навешивая на них груз из мыслей жизнеутверждающих: гордость за возмужавшего сына, уверенность в его и в своем успехе, надежда на поощрение от редакции и от Комитета родителей детей-солдат. Под таким весом воспоминание об уходе Мелинды стало опускаться вниз; покинув голову, оно прошло, минуя сердце, по всему организму и осело в носке, управлявшем подачей газа. «Форд» прибавил еще несколько миль в час.
Указатель сообщил, что до Огасты осталось пятнадцать миль. Где-то сзади, на расстоянии примерно в десять раз большем, уже наверняка тянулись обыватели с ближайших городков и ферм. Все это время Джереми ехал с открытыми окнами, но ничего похожего на выстрел ни разу не слышал. Значит, ходоки за одну ночь без потерь преодолели внушительное расстояние и вот-вот войдут в городскую черту. Журналиста обогнал еще один «статусный» – на этот раз какой-то из японских, у которых внутри компьютеры и которые не имеют цены ни в одном автомобильном салоне; такие получали только одни привилегированные от других, когда оказывались выигрышными их смелые ставки. Изящная, серебрящаяся под скромным утренним солнцем спина автомобиля быстро стала искрой в дали, где Главный ждал победителя Долгой Прогулки.
Джереми Греггс подумал о том, как здорово было бы увидеть Майкла, стоящего прямо перед мужчиной с армейской прической и в непроницаемых очках, пожимающего твердую ладонь руководителя самого влиятельного государства в мире. Конечно, он слышал о случаях помешательства: победители принимались безудержно хохотать или плакать, пытались наброситься на Главного или, наоборот, убегали от него на стоптанных до мяса ногах. Но с Майклом, разумеется, ничего подобного не случилось бы. Майкл, его сын, прошел войну; что ему девяносто девять трупов, когда там, среди песка и пыли, он видел сотни смертей. Джереми, конечно же, никогда не навязывал и не стал бы навязывать на него никакое решение: если он остался, значит, хочет поспособствовать безопасности и спокойствию в таком неспокойном регионе, как Арабский Восток. Он вернется закаленным, опытным, уверенным в себе человеком, а не апатическим рохлей с посттравматическим синдромом, аутичные лица которых Джереми видел на попадавшихся здесь и там листовках Несогласных и которые содержались на деньги из его собственного кармана. Майкл же показал бы Несогласным к чему нужно стремиться и содержал бы сам себя.
Наконец, показались высотки жилых домов и корпоративно-государственных структур.
Навигатора, как в новейших японских «статусных», у Джереми не было, и потому «форду» пришлось немало поплутать, прежде чем найти специальную парковку для сотрудников печатных изданий. Время, однако, еще оставалось: журналист не ощущал пока особенного духа Долгой Прогулки – живого интереса к последним падающим ходокам в совокупности с почти полным безразличием к победителю, которого, как привыкли зрители, либо уносили санитары, либо уводили военные, и о котором потом в газетах появлялись короткие заметки, так как сообщать, по сути, было нечего. Долгая Прогулка не была национальным спортивным состязанием. Их призерам позволялось служить в элитных войсках, о них вспоминало то одно издание, то другое, а иногда и радио с телевидением: «Лучший бегун 1993-ого года прибавил медаль за отвагу к своей золотой.» О победителях Долгой Прогулки не вспоминали, но на потенциальных было направлено столько телекамер и глаз, что чемпионы состязаний, верно, недоумевали.
Пока Джереми Греггс искал парковку и ставил «форд», по обеим сторонам вдоль проезжей части – она была расширена, чтобы соответствовать новой дороге – собралось столько людей, что пройти, не пообтершись о чье-нибудь плечо, было невозможно, хотя до давки оставалось еще около получаса. Чтобы различить его в это смятении, журналистский пропуск требовали везде, где это было возможно; если для въезда на парковку нужно было всего лишь провести им по магнитному счетчику, то на пути через толпу к журналистской площадке Джереми четырежды был остановлен полицейскими, поддерживавшими узкую тропинку через лес голов в кепках и шляпах. В своей профессиональной жизни журналист не знал времен, когда не требовалось такого строго надзора за прессой на Долгих Прогулках. Полицейские стремились побыстрее пропустить этих, по их мнению, шныряющих суетливых личностей и, дав толпе сомкнуться, встать через равные промежутки в первые ряды по обеим сторонам дороги на случай непредвиденных обстоятельств. Например, такого, как Дуглас Скейридж.
Заняв, наконец, место среди своих коллег – коих было совсем немного, не в пример целым армиям, которые собирались на важных событиях когда-то так давно, что, пожалуй, дед Джереми Греггса к тому времени был расцвете сил. Джереми не понимал, зачем тогда было столь много изданий, стремившихся прислать своего агента, который впоследствии черкнул бы заметку, а ее, может быть, прочитало бы пара сотен человек. Государство нашло, считал Джереми, золотую середину между одной-единственной газетой, что было бы совсем плоско, и необъятной бумажной массой, половина из которой не покупалась, дешевела и использовалась населением в сугубо практических, а не информативных целях. Именно такие и воспользовались десятки лет назад случаем Дугласа Скейриджа, чтобы подогреть к себе интерес.
Джереми Греггс оглядел противоположную сторону дороги и нашел площадку телерепортеров, по молчаливой договоренности расположившихся так, чтобы не мешать друг другу при съемке. Их журналист насчитал еще меньше, чем своих товарищей по профессии, но знал, что телеканалы постигла та же судьба, что и газеты и журналы. Никто из репортеров, однако, не выглядел недовольным этим фактом – они выглядели погруженными в свое дело и то и дело настраивали что-то в своих глазастых съемочных аппаратах. С точно такой же площадки, только в другом городе, в свое время выбежал на дорогу молодой Дуглас Скейридж и ударил камерой по голове одного из троих оставшихся в живых ходоков. Не мешкая, он рванул ко второму, но не добежал нескольких шагов. Он не был ходоком, и ему не давали предупреждений; его тело разорвало целым роем винтовочных снарядов. Оцепеневший от этого зрелища участник получил, кажется, второе предупреждение, а может, и третье, и тут же восстановил темп, превозмогая боль в стершихся ступнях и усталость в мышцах.
У третьего участника предупреждений не было, но он получил все три, пока обескуражено смотрел на распростертое лицом вниз тело, под которым растекалась бесформенная алая лужа. Этим участником был Николас Скейридж. Когда он сообразил, что сделал для него его отец, неумолимо короткое время предупреждений истекло, и под аккомпанемент одного заключительного выстрела, прозвучавшего особенно громко в замершей тишине, победителем Долгой Прогулки стал некий Карл Эванс. Он попросил, как читал Джереми в подшивках старых газет, операцию для своей матери, которая болела чем-то, что тогда считалось неизлечимым.
Разумеется, никто так и не узнал, было ли исполнено это желание; интерес к Долгой Прогулке потух, как обычно, сразу после удаления последнего из ходоков с места действия.
Тут воспоминания Джереми Греггса прервал выстрел.
Для одних он обозначил смерть очередного ходока, для других – вход участников в город, для третьих – и то, и другое сразу. В следующий момент всех этих разных людей объединил приветственный возглас. В людской коридор вступили первые изодранные асфальтом ноги. Военные шли пешком; автомобили не вошли в город, чтобы не загораживать обзор. Джереми самым краем глаза увидел людей, которые, толкаясь и вытягивая шеи, пытались посмотреть, кто упал. Точнее, как.
Джереми Греггс снова поймал себя на том, что думает о сыне. Что, если бы он знал, что Майкл участвует в Прогулке, но, услышав выстрел, не увидел бы его среди продирающихся сквозь воздух и шум ходоков? Побежал бы он к Майклу, проталкиваясь сквозь толпу, или выбежал бы на дорогу, крича: «Не убивайте меня! Это мой сын!», чтобы увидеть, если не попадут в голову, такое похожее на его собственное лицо и заглянуть в мелиндовы зеленые глаза, в которых, может быть, еще будет теплиться жизнь?

Страница: 1 2 3  < предыдущая | следующая >
© Даниил Яковенко, 2012


Вернуться к списку фэнфиков
случайная рецензия
Отличная повесть. Нет ни начала, ни конца, но в этом и фишка... сами додумывайте... к тому же по-моему конец вполне внятен - ничего хорошего не предвидится, такие монстрилы там сквозь туман проглядывают... там не хэппи энд, но в этом вся прелесть Кинга... Всем читать!
Nix



© Программирование Дмитрий Голомолзин, Dandelo, 2011
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ МАТЕРИАЛОВ САЙТА ВОЗМОЖНО ТОЛЬКО С РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРОВ И УКАЗАНИЯ ССЫЛКИ НА САЙТ Стивен Кинг.ру - Творчество Стивена Кинга!
ЗАМЕТИЛИ ОШИБКУ? Напишите нам об этом!
Яндекс.Метрика