О, Всемилостивый Аллах, скоро я умру. Или погибну в бою со злом, или меня прикончат мои бывшие соратники. Исход один. Смерть. Я не боюсь её. Ещё несколько лет назад она стала для меня желанной гостьей. Тогда я бы с радостью умерла и ступила на священную землю Джанната. А сейчас… сейчас… я должна жить. Мир полнится злом. Лишь свет истинной веры способен с ним совладать. Я не обвиняю нашу эпоху в безверии. На Земле есть множество благочестивых людей, верных заветам Пророка (мир ему). Но только единицы знают, сколько зла таится на улицах наших городов, сколько невинных душ гибнет в склизких щупальцах Иблиса. И лишь я одна готова ему противостоять.
Я родилась двадцать лет назад в маленьком чеченском селе. Наша семья бедствовала. С ранних лет меня приучили к труду. Я не гнушалась самой чёрной работы. В шестнадцать лет я вышла замуж. Мужем моим стал Салман Заниев, полевой командир, один из множества бойцов за свободную Ичкерию. Прости меня, Всевышний, за порочные слова, но я до сих пор не могу отделаться от мыслей, что грохот выстрелов и крики умирающих моего мужа привлекали сильнее, чем поэтичные строки Корана. Он был воином до мозга костей. Джихад он воспринимал не как борьбу со своими пороками, а как истребление неверных. Тогда я не видела в этом ничего предосудительного и лишь сейчас поняла, как сильно он заблуждался. Я любила его и не смела усомниться в его правоте.
Мы прожили в браке три года. Разлучила нас смерть. Отряд, которым командовал мой муж, попал в окружение. Боевики дрались до последнего. Никто из них не выжил. Известие о смерти мужа не вызвало у меня слёз. Я перенесла великое горе со стойкостью солдата, получившего смертельное ранение. Ни слезинки не скатилось по смуглой коже. Односельчане считали меня сильной женщиной, достойно пережившей гибель мужа. Они и не подозревали, какая буря разыгралась в моей душе. Я не испытывала ни скорби, ни отчаянья. Надо мной довлела злость. Я мечтала отомстить солдатам, прикончившим моего мужа. В фантазиях, доходивших до безумия, я каждому из них вспарывала живот, отрезала голову, вырывала глаза… С каждым днём желание отомстить становилось всё сильнее. Однажды я не выдержала. Я открылась своему брату. Он, как и мой муж, был ваххабитом. Брат предложил мне стать шахидкой, умереть за веру, а заодно прихватить с собой на тот свет пару сотен неверных. Я согласилась.
Около года я прожила в горах, постигая ремесло смертницы. Меня учили пользоваться взрывчаткой, маскироваться под горожанку и прочим важным вещам. Вместе со мной обучение проходили ещё два десятка девушек. Разные пути привели их сюда. Одни, как и я, пришли, желая отомстить за любимого; других ваххабиты заманили дешёвой наркотой; третьих продали в смертницы их же собственные родственники – для некоторых бедных семей это единственный способ выбиться из нищеты. Не все выдержали трудности обучения. Несколько наркоманок скончались от передоза. Тринадцатилетняя девушка, которую ваххабитам продал родной отец, перерезала себе горло острым камнем. Ещё четверо не прошли проверку. Перед ними поставили простую задачу: погулять по городу с муляжом взрывчатки под курткой. Необходимо было посетить людные места, пообщаться с ментами. Все четверо сдрейфили. По возвращению их расстреляли. В результате из двадцати девушек осталась одна я. Обучение подошло к концу. Настало время применить полученные навыки на практике.
Меня привезли в Москву. Шумный, суетный город мне не понравился. От одного вида девиц, разгуливающих по городу в коротких шортиках и маечках, не прикрывающих живот, мне становилось дурно. Я и не думала, что есть места, где разврат укоренился настолько прочно. Вскоре жара сменилась почти осенней прохладой. Небо затянули тучи. Начались бесконечные дожди. Даже самые распущенные девушки нарядились в джинсы и куртки. Холод – это не нравственность, на него наплевать не получится.
Тогда я и получила задание: спуститься в метро и взорвать там бомбу. Меня загримировали под столичную девушку. Я надела джинсы, туфли, мешковатую белую куртку. Под курткой был спрятан пояс шахида. Достаточно нажать кнопку, и он рванёт. Молчаливая старуха, мать одного из боевиков, сделала мне причёску и нанесла макияж. Если верить зеркалу и заверениям моих сотоварищей, я стала неотличима от типичной москвички. Ни один милиционер меня не заподозрит. Разве обладательница такой обаятельной улыбки и таких невинных глаз, способна на преступление?..
Прогулка до метро стала для меня настоящим испытанием. Меня переполняла жгучая ненависть. Именно её я испытывала, когда ловила похотливые взгляды проходящих мимо мужчин. Как же я их ненавидела. Я бы прикончила каждого из них за звериные взгляды и за пошлые мысли, которые крутились в их головах.
На выходе из метро в меня врезался какой-то парень. Он мчался с такой скоростью, словно надеялся обогнать время. Его рубашка взмокла от пота. Его лицо навсегда врезалось в мою память. На нём застыли письмена глубинного ужаса. Чувство страха знакомо мне не понаслышке. Настолько испуганного человека я видела впервые. Страх ребёнка, на глазах которого убивают родителей, или страх девушки, которую заживо пожирают голодные шакалы, ничто по сравнению с ужасом, овладевшим этим парнем.
Я не устояла на ногах. Падая на землю, я молила Аллаха, чтобы бомба не взорвалась. Всевышний внял моей молитве. Взрыва не последовало, зато я распорола куртку о край мусорной урны. Наружу выскочили несколько проводов. Я испугалась. Сейчас парень поднимет панику, вызовет милицию и моя миссия провалена. Придётся взрывать здесь. Поблизости почти нет народу. Погибнет всего десять-пятнадцать человек. Большой палец застыл на кнопке.
- Девушка, мне нужна ваша помощь! – взмолился парень. – Ради всего святого помогите мне! Кроме вас мне никто не сможет помочь!
Я приготовилась к любой реакции, но никак ни к слезливой просьбе. В ней было столько страха и отчаяния, что мой палец соскользнул со смертельной кнопки. Я запахнула куртку, прикрывая выскочившие проводки.
- Девушка, пожалуйста, пожалуйста! Это очень важно! – тараторил парень. Он помог мне подняться и куда-то потащил. Я не сопротивлялась. Мне ничего не стоило нажать на кнопку и привести бомбу в действие. Странного парня разорвало бы в клочья. Почему я этого не сделала? Вы, уроженцы запада, сошлётесь на интуицию, а я убеждена, Всемогущий Аллах уберёг меня от опрометчивого поступка. Парень знал тайну, способную потрясти основы мироздания.
Он притащил меня в свою квартиру, тесную однушку. Я присела на диван.
- Девушка, так вы мне поможете? - спросил парень.
- Да, - ответила я. Отказать ему у меня бы язык не повернулся.
- Сейчас я объясню вам, в чём дело. Понимаю, вы мне не поверите… - замешкался он.
- Молодой человек, вы притащили к себе домой террористку-смертницу, - сказала я. – Неужели вы думаете, что после этого я могу вам не поверить?
- Не думаю, - согласился он и поведал мне свою историю. До сих пор она не даёт мне покоя. Моё помутившееся сознание снова и снова повторяет её. Я слышу хриплый голос, искажённый всхлипами и заиканиями…
О себе парень толком ничего не рассказал. Я поняла лишь, что он заканчивал второй курс местного университета. Учился он на рекламщика. После сессии его вместе с одной одногруппницей отправили для прохождения учебно-ознакомительной практики на предприятие с мудрёным названием «Man beer company ltd». Маленькая пивоваренная компания находилось в США, в штате Мэн. В этом году она открыла филиал в Москве…

***

В московском офисе практикантов встретил директор – полненький мужичок с блестящей лысиной и жиденькими седыми волосёнками. Директор мне понравился. Весёлый, харизматичный дядька, без лишних закидонов. Единственное, что показалось странным – темнота, царившая в кабинете. Плотные шторы удерживали солнечный свет. Темноту разбавляла лишь тусклая лампа да мерцающий экран компьютера. Директор заметил моё недоумение. Он объяснил отсутствие света недавно перенесённой операцией на глазах. Врачи посоветовали ему пару недель избегать солнечного света. В идеале требовалось не выходить из дома, но директор, истинный трудоголик, не мог и дня прожить без любимой работы.
Он усадил нас в удобные кожаные кресла и разразился пламенным монологом о традициях компании и исключительном качестве производимого пива. Его речь была излишне торопливой. Каждое слово сопровождалось причмокиваниями и придыханиями.
- Мы только-только выходим на российский рынок, - от общих рассуждений директор перешёл к конкретике. – Естественно, мы нуждаемся в активной рекламе. Мы сотрудничаем с лучшими рекламными агентствами, но результат меня не вполне устраивает. Всё, что нам предлагают, слишком банально. Мне хочется новых мыслей, свежих идей. Для этого я в ваш университет и обратился. Я так думаю, вы молоды, амбициозны и придумаете для нас что-нибудь нестандартное. Если вы мои надежды оправдаете, гарантирую вам не только блестящую характеристику, но и трудоустройство. Я надеюсь, вам всё понятно?
Мы дружно кивнули.
- Вот и хорошо, - заулыбался директор. – Сейчас вас проводят в отдел рекламы. Вам там дадут все необходимые материалы, введут в курс дела. Для начала вы познакомитесь с нашей фирмой, узнаете, чем мы занимаемся. Завтра два выходных. У вас будет время подумать. К понедельнику жду от вас свежих идей. Учтите, ваша задача придумать что-нибудь эдакое! Я хочу, чтобы наше пиво пили все – от крупнейшего олигарха до бомжа из подворотни!
Весь день я и Даша, моя однокурсница, провели за компьютерами. Сначала мы знакомились с историей компании, затем с особенностями производимого ею продукта. К концу рабочего дня от переизбытка информации закружилась голова. Выйдя на улицу, я испытал несказанное облегчение. Даша вышла следом за мной.
- Как тебе первый день? – спросила она.
- Голова кругом, - ответил я.
- Ага, у меня тоже, - сказала девушка. – Пошли, что ли в магазин зайдём, пива этого купим. Надо его попробовать.
- Ты иди, а я пас, - отказался я. – Ты же знаешь, я не пью!