Она никого и никогда не любила.
Она так никого и не полюбила, что, впрочем, было не её виной и уж тем
более не тех, кого она могла бы встретить на дороге жизни. Вина лежала целиком
и полностью на мне. Простите, я сказал в прошедшем времени? Прошло пять лет
с тех пор как мы виделись в последний раз, но ровным счётом ничего не
изменилось – вина остаётся на мне. И будет оставаться, пока я не поставлю
последнюю точку в нашей истории.
Возможно, вы подумаете, я преувеличиваю, говоря, что Нона никогда не
любила, решив, что она любила до меня. Но вы ошибётесь. Да, безусловно, она
любила родных и друзей, мятную жвачку и быть может паренька из высшей
школы, но эта не та любовь, о которой мечтают поэты, не та, ради которой живу я
и, наверное, вы. Настоящая любовь приходит позднее, чтобы остаться с нами
навсегда, быть проводником в жестоком, неправильном мире.
Настоящая любовь никогда не пришла к Ноне. Я знаю, и забыть не могу:
каждый божий день передо мною живой укор.
Я расскажу вам о ней, о настоящей любви, что приходит в одинокие сердца,
принося вместо долгожданного тепла лишь боль и разорение. Потому что в
начале всегда находится она – любовь, – только вслед за ней смерть. Любовь
рождает смерть, ведёт к смерти, а настоящая любовь… мы знаем о ней не больше,
чем о настоящей смерти.

Когда приходит зима и укрывает белым покрывалом землю, люди стремятся
к уединению. Я знал это ещё мальчишкой, катясь с ледяной горки вечерами, когда
остальные дети, замёрзшие, но счастливые, уходили домой. Мне нравилось
одиночество и холодный свет звёзд, украшавший пустынный пейзаж. Звёзды
словно говорили со мной, рассказывая удивительные легенды, отправляя мою
фантазию до самого края мира и дальше. Звёзды стали моей первой любовью и
летом, когда я вместе с остальными детьми, предавался безудержному счастью, я
втайне мечтал об их холодном свете.
Позже, вступив в тот возраст, который взрослые называют юностью, я
забыл и звёзды и то тайное очарование, что внушали мне они. Жизнь реальности
закрутила меня, унеся прочь от края мира и того, что находится за ним.
Восемнадцатилетним людям очень тяжело предаваться одиночеству, но если это
всё-таки происходит, немедленно ведите их к психиатру. Одиночество – такая же
болезнь как зимний грипп. А может, и того хуже.
Наша первая встреча с Ноной состоялось снежной зимой 2002 года. Я
помню всё как сейчас, помню медленно падающий снег, спокойствие и
безмятежность первого дня зимы. И конечно я помню Нону.
Она появилась в моей жизни внезапно, всего на несколько минут, но это
короткая встреча навсегда изменила мою жизнь. Я забыл её, как и весь тот день,
совершив непростительную ошибку, но только так, пусть временно, мог
заглушить всеобъемлющее чувство вины. А спустя десять лет воспоминания
вернулись… вместе с Ней.

Первого декабря 2012 года, впервые за несколько лет повалил снег. Не
какой-то там мелкий снежок в виде мельчайших крупинок, а настоящий,
пушистый. Я сидел на кухне, пил чай, поглядывал на старенькие ти-ви (по
которому крутили не менее старенькое «Колесо и фортуны»), и испытывал
странное чувство deja vu, будто всё это уже было где-то, когда-то, с кем-то.
Зазвонил телефон. Сработал автоответчик и после длинного гудка, в
комнату полился мелодичный голос девушки: «Билл, думаю, вам следует
приехать прямо сейчас. У вашей жены начались схватки».
Неспешно допив чай, я принялся собираться, время от времени бросая
восхищённые взгляды в окно, где падал и падал снег. Почему-то это напоминала
мне детство, где всё неспешно и значительно. Забавно, но я совсем не думал о
Сьюзан и нашем малыше, будто они существовали во сне, готовом рассеяться по
утру с приходом утренней газеты и поджаренных тостов. Все ли мужчины
чувствуют такую отрешённость перед тем как стать отцами? Этого я не знал.
Закрыв дом, отправился в гараж, где дожидался очередной прогулки верный
«Лендровер». Завёл машину, прогрел и вывел на подъездную дорожку. А пока
закрывал гараж, взгляд не мог оторвать от сыплющихся хлопьев снега. Дорога
мне предстояла примерно в час длиной и с каждой минутой этот час растягивался
на двадцать процентов, но очарование Зимы полностью завладело мной. Я
смотрел на серое небо, наслаждаясь холодным прикосновением ветра и льда,
открыл рот и поймал несколько снежинок на язык. Ощутил их ледяной вкус. Так
бы и стоял с открытым ртом, пока не занесло снегом до самого горла, если бы не
проезжающий мимо сосед, посигналивший в знак приветствия. Я вздрогнул как от
удара. Задумался, а что это на меня нашло, и пошёл к машине. Всю дорогу по
Гейлу ощущал во рту холодный вкус льда.
В Бангор, где располагалось родильное отделение штата Мен, от Гейла,
небольшого городка, уютно примкнувшему к озеру Ист, на берегах которого
Голландские переселенцы строили первые лесозаготавливающие артели, вели две
дороги. Первоначальная трасса шла не по прямой, кою можно было мысленно
начертать между двумя городами, а по линии высоковольтных передач и заходила
в городок Касл-Лей, с населением не больше тысячи доживавших свой век
динозавров. Длиной она была миль в девяносто и представляла интерес лишь для
туристов, которым не терпелось взглянуть на красоты Восточного Мена. Лет
двадцать назад, через Ист-ривер, проложили мост и открыли прямое шоссе,
сократив дорогу вдвое. Однако, этот путь был и наиболее загруженным. Решив,
что лучше поехать в обход, чем стоять в километровой пробке, я повернул на
Запад.
Дорогу выбрал весьма удачно – пока выезжал из города всего две машины
проехали мне на встречу и лишь одна в том же направлении, что и я.
Когда наконец-то оказался на автостраде и устремился в сторону Касл-Лея,
видимость сократилась до двадцати метров, что никак мне не мешало. Наоборот,
мне хотелось смотреть и смотреть на падающий снег, мечтать выйти из машины,
пойти куда-нибудь в поле и лечь, укрывшись снежным одеялом. Кажется, уже
тогда я догадывался о предстоящей встрече и пытался отсрочить её всеми силами.
Я не вышел из машины, не убежал в поле, но стал мало уделять внимание дороге,
отдавшись созерцанию белоснежного великолепия. Я ни о чём не думал, ни о чём
не мечтал (разве что о поле), пребывая в радужно-бессознательном состоянии, и
порой так забывался, что не помнил, где находился. Встреться мне по дороге
какая-нибудь машина, всё могло закончиться не так трагично. Машин не было,
машины стояли в гаражах и на стоянках, припаркованные к обочине и занесённые
снегом на улице, а их водители были с детьми и жёнами, любовницами и
друзьями или одни. Потому что Зимой всегда хочется одиночества.
Когда я увидел её во второй раз в жизни то подумал, что сплю.
Однажды мне приходилось засыпать за рулём, поэтому это не метафора. Я
только – только начал осваивать автомобиль, учился и работал одновременно, не
мудрено, что дрых где попало. Но тогда я сразу понял, что заснул, а сейчас, в
мгновение, когда машина выехала из-за очередного холма, не смог отличить где
заканчивается реальность и начинается сновидение. Я видел её не более трёх
секунд, девушку, очень красивую девушку, стоящую у обочины с поднятым
большим пальцем, а затем пронёсся мимо обдав её вихрем снега. Она исчезла и
вновь перед лобовым стеклом, распростерлась картина заснеженных сосен,
склонившихся над дорогой в молчаливом поклоне. Только любопытство
(интуитивное, ибо разум сразу списал видение на игру воображения) заставило
меня взглянуть в зеркало бокового обзора: в нём отразился расплывчатый силуэт,
быстро исчезающий в сгущающемся снегопаде. Я так резко начал тормозить, что
чуть не вылетел на обочину, но когда остановился начал хохотать. Конечно,
получилось весьма глупо. Девушка – не сон, а самая повседневная реальность
миллиарда дорог по всему свету. Да и вы каждый день можете видеть их,
разъезжая по стране. Они стоят на обочине, иногда группами, но чаще всего по
одиночке, тормозя все проезжающие мимо машины (за исключением
полицейских, но те останавливаются сами), предлагая себя. Очень дёшево, кстати,
по городским меркам. Девушки от пятнадцати лет и женщины после сорока из
безжизненных посёлков и медленно умирающих городков, стоящих с появления
первых дилижансов и будущих стоять, пока всё человечество не пересядет на
машины с антигравитационными двигателями. Они дёшевы и бесправны. Их
избивают, насилуют и убивают. Но они всё равно стоят, потому что знают:
добрых людей в мире больше. Водителей дальнобойщиков, с детьми и
уважением, с опостылевшими жёнами и надоевшей работы, требующих
обыкновенной разрядки. Готовых за это заплатить.
Все эти мысли проносились в голове, пока я сидел и смеялся. Безусловно,
это не главная трасса, где подобные девушки просто пасутся и время явно не
подходящее, но с другой стороны… Трасса объездная, пользуются ей в основном
местные жители, а в такую погоду бандиты издеваются над кем-нибудь в тёплом
подвале. Какой-нибудь водитель из Касл-Лея или Касл-Рока, едущий по делам в
Бангор, может задержаться ненадолго, скоротав время с девушкой из Гейла или
Мемфиса или какой-нибудь другой местной деревушки, списав позже свою
задержку на непогоду. А девушке из Гейла или Мемфиса всего то и надо пару
баксов, чтобы помочь стареньким родителям и, возможно, ребёнку, рождённому
без мужа. Девушка будет несколько застенчива, но готовая практически на всё:
она прекрасно знает как опасны пустынные шоссе, протянувшиеся от горизонта
до горизонта, но ещё больше её пугают города, где здания скребут небо и об
подножья разбивают судьбы.
Дверь со стороны пассажирского сиденья отварилась, и мой смех как ножом