#886
Отправлено: 27 Февраль 2008 - 15:54:35
— Не может быть, — испугался я.
— Почему же не может быть? — усмехнулся он. — У меня откровение было... А потом, разве вы сами не видите, естественным разумом, что мир — чудовищная экспериментальная мастерская для крысы, для зла... Ведь смотрите в корень: для чего мир создан: для добра или зла? — Он вдруг сладострастно подскочил на стуле, пролил уксус, глазенки его загорелись, и, весь дрожа от смешков и нетерпения, он потянул меня за галстук. — Обратите внимание, — он прямо сгорал от радости, — на одну тончайшую, убедительнейшую деталь-с. Добра и жизни в мире отпущено как раз ровно столечко, сколько необходимо для зла и смерти... Матерьялец, матерьялец ведь нужен для зла, для садизма — вот что такое жизнь! — (он так стал хихикать, что чуть не упал лицом в блюдо) — Ну, подумайте сами: стопроцентная смерть и стопроцентное зло — бессмыслица, потому что тогда некому было бы умирать и некого мучить. А наоборот, пропорция добра и зла в нашем мире как раз в самую тютельку, — он опять взвизгнул, — подходит для самого наихудшего, патологического мучительства, для Крысы... Добра и жизни — как раз столечко, сколько ее крысиной душонке нужно, чтобы истязать. ...Этот мир — самый оптимальный для зла и Крысы...
Он тяжело дышал, губы его дрожали, по лицу лил пот. Мне стало жутко...
— Тысячелетия, — с воем опять начал он, — люди считали, что мир создал Бог, добрый и всемогущий, и сочиняли замысловатые, отчаянные объяснения торжества зла на земле, и никому не приходило в голову, что мир создан не Богом, а Крысой, злобной и параноидной, создан для того, чтобы было ей что мучить... По ночам я смотрю на чистое звездное небо и в хаосе галактик вижу ее огромную патологическую проекцию... Крыса... Тонкие, безумные, как звездная пыль, омерзительные очертания... Ее тень всегда с нами: в трепете травы, в шуме ветра, в корчах гибели, в нашей душе... Вы думаете, будет конец мира? Ерунда! Тогда нечего будет истязать... Ей, может быть, уже самой все это противно, она блюет сгустками крысиной злобы, но не может кончить истязание — как не может кончить измученно-обезумевший развратник... Вы заметили, как легко и нелепо человеком овладевает надежда, и именно в самых безнадежно-ясных ситуациях? Это Крыса впустила в человеческую душу такое глупенькое, никогда не оправдывающееся чувство, чтобы каждый человек погибал не сразу, а медленно, по кусочкам, надеясь, чтоб был материал-с, экономия... Посмотрите на этого типа — вон на эту рожу, — он пришел сюда мрачный, как труп, а сейчас выпил немножечко — и уже веселый. Как мало нужно человеку... Для счастья... Хе-хе... Это тоже предусмотрено... Потому что, если не было бы такого ослиного переключения, все бы давно повесились... Красота, природа... Это тоже предусмотрено (он хихикнул). — И ласковый весенний ветерок, и дымные очертания гор, и далекий плеск моря — все это нужно для того, чтобы сильнее привязался человек к своей обреченной жизни — и тогда больше будет простора для садистической фантазии Крысы...
Я был оглушен. Откуда-то из неведомого измерения смотрела на меня тупая и бессмысленная морда Крысы.
Ю.Мамлеев, "КРЫСА"
#887
Отправлено: 29 Февраль 2008 - 11:31:54
Русский язык. В какой степени русский язык может быть материалом для построения философской системы? Ответ прост: "В никакой." Это принципиально "нефилософский" язык. Русский язык мним. Он постоянно раздваивается, "двусмыслится", неуловимо перетекает из одной формы в другую, мнится. Слово "мнится", мерцающее своей субъективностью и бесплотной неистинностью, есть самое русское слово. Мнимость как сомнительное мнение есть символ смутной призмы русской культуры и постоянной русской смуты. Сама манера письменной фиксации русской речи весьма сомнительна. Для русского человека характерно пристрастие к запятым. Ему очень важно как-то структурировать свою речь, разбить ее на ряд соподчиненных элементов. Но одновременно он органически неспособен на короткие фразы. Предложения все тянутся и тянутся, нанизываясь придаточными, причастными и деепричастными оборотами, вводными словами, словосочетаниями и предложениями. Как бы в ужасе перед этим разрастающимся потоком слов русский сыплет пригоршнями знаки препинания, но это, в свою очередь, лишь запутывает обрывки мыслей в безобразный лохматый узел.
Если взять не фиксацию речи, а фиксацию мышления как такового, то тут картина еще хуже. Отсутствие стандартного ударения и стандартной интонации, бесконечные перескакивания членов предложения с места на место и масса различных окончаний, судорожно пытающихся связать рассыпающийся текст в единое целое - все это делает наш язык темным, аморфным и парадоксальным. Русская речь похожа на мед в сотах. Она сладко тягуча и одновременно пронизана пресными восковыми перегородками.
Бердяев как-то в сердцах сказал:
"Мое мышление интуитивное и афористическое. В нем нет дискурсивного развития мысли. Я ничего не могу толком развить и доказать".
Заметьте, это сказано не походя, а на склоне лет, в итоговом произведении (в "Самопознании"), то есть, конечно, не из кокетства. Но как же может философ так вот признаться в том, что он, в сущности, просто некомпетентен, так как не то что мысль какую-то развить, а два предложения вместе связать не может? И это сказал Бердяев, человек, который считается одним из умнейших людей России. О какой же "русской философии" может идти речь после этого?
И тем не менее ни одна другая нация мира (за исключением, может быть, немецкой) не питала такого колоссального интереса к философии. Еще на заре золотого века русской культуры тянулись и тянулись люди к западному рацио, к Логосу.
[...]
Что поражает в этом стремлении к западной философии? Не столько безуспешность, сколько противоестественность. С одной стороны, человек вроде бы всеми фибрами души стремится философскому знанию. С другой - само чтение философских трудов вызывает у него приступ тошноты.
Наверное, где-то в подсознании у русского есть варварское стремление к западной научности, рациональности. Причем, сама рациональность воспринимается им как нечто крайне иррациональное, умонеохватное, дающее тайное знание. В среде раскольников было поверие: кто прочтет всю Библию и поймет ее до конца, тот сойдет с ума. Станкевич как раз с таким чувством и читал Шеллинга, Канта и Гегеля. Об иррациональности русского рационализма хорошо сказал Лев Шестов, заметивший в "Апофеозе беспочвенности":
"Даже эпоха шестидесятых годов, с ее "трезвостью", была в сущности самой пьяной эпохой. У нас читали Дарвина и лягушек резали те людя, которые ждали Мессии, второго пришествия".
Высечено: "Мысль изреченная есть ложь". (4) Как частный вариант этой истины можно сказать, что мысль, изреченная по-русски, иррациональна. Даже сама по себе рациональная мысль в устах русского приобретает иррациональную окраску. А это, из-за несоответствия формы и содержания, приводит к худшему виду иррационализма, к иррационализму вульгарному, плоскому, или, короче говоря, просто к глупости.
Но именно из-за принципиальной иррациональности нашей языковой культуры сциентизм и пустил такие глубокие корни на русской почве. Обращение к западной схеме мышления - это результат смутного осознания ирреальности нашего словесного мира, его вторичности. Русский позитивизм - это вульгарная попытка окончательной "филологизации" национальной сущности, уничтожения ее тайны за счет словесного выражения.
Поэт назвал Германию вечным укором России. Мраморные глыбы Гегеля и Канта - это вечный укор русским мыслителям. Не верьте русскому, который признается вам в своей любви к серым и черным томам "Философского Наследия". На самом деле он их или вообще не читал, или читал со скрежетом зубовным. Русские по своей природе слабые мыслители, так как уже сам наш язык - язык глубоко"недоказательный". Слова путаются, мысли ветвятся и растекаются по древу. Хочется говорить кратко и ясно, "по-немецки". Но в результате получается одна "афористичность". Хочется "вырубать монументы", но перед скульптором не гранит и не мрамор, и даже не известняк, а дикий мед, в котором беззвучно тонет резец. Мед этот можно крошить сотами "афоризмов". И только.
Д.Галковский, "БЕСКОНЕЧНЫЙ ТУПИК"
#888
Отправлено: 29 Февраль 2008 - 17:05:07
А потому что страшно подумать – а вдруг моряки и летчики, они тоже врут? И тоже боятся? Не-ет, они не могут! Кто-то же должен всегда быть смелым и никогда не врать? И вот я так же хотел... я так же хочу. И еще хочу... хочу любить... вот... так любить, чтобы не думать, любят меня или нет. И чтоб так любить, чтобы, когда уходила любовь, не оставалась ревность, чтобы ревности не было. Вот так я хотел и хочу. Хочу все время.
А так: "Чего ты хотел?". Чего ты хотел... Главное: "А как ты хотел?". А вот так я хотел, вот так хотел, чтобы хорошо... чтобы хорошо... братцы, чтобы... ну чтобы хорошо, понимаете? Ну чтоб... ну вот так – не лучше, а просто - хорошо. И почаще... почаще.
Евгений Гришковец - Чего ты хотел? (Че ты хотел?)
#889
Отправлено: 03 Март 2008 - 14:48:26
В.С. Черномырдин
(после назначения на пост посла РФ в Украину, стенографист Игорь Иртеньев)
#890
Отправлено: 03 Март 2008 - 15:43:38
Фамилия у Черномырдина выразительная тоже.
#891
Отправлено: 03 Март 2008 - 20:32:22
Виктор Степанович
И не надо: Черномырдин то, Черномырдин се. Черномырдин никогда и нигде, а всегда и везде... И всем. И когда надо было, пять лет бессменно, между прочим, а не то что те.
#892
Отправлено: 03 Март 2008 - 22:35:10
своих собственных мыслей.
Тибетская Книга Мёртвых
#893
Отправлено: 04 Март 2008 - 20:48:01
Пункт № 1. Вы неправы. Развить эту мысль к сожалению не могу.
Пункт № 2. Вы правы. И эту мысль тоже к сожалению развить не могу.
Даниил Хармс – Философ!...
#894
Отправлено: 04 Март 2008 - 21:17:51
Петров садится на коня и говорит, обращаясь к толпе, речь о том, что будет, если на месте, где находится общественный сад, будет построен американский небоскреб. Толпа слушает и, видимо, соглашается. Петров записывает что-то у себя в записной книжечке. Из толпы выделяется человек среднего роста и спрашивает Петрова, что он записал у себя в записной книжечке. Петров отвечает, что это касается только его самого. Человек среднего роста наседает. Слово за слово, и начинается распря. Толпа принимает сторону человека среднего роста, и Петров, спасая свою жизнь, погоняет коня и скрывается за поворотом. Толпа волнуется и, за неимением другой жертвы, хватает человека среднего роста и отрывает ему голову. Оторванная голова катится по мостовой и застревает в люке для водостока. Толпа, удовлетворив свои страсти, расходится.
A curse for he, and she, why care.
#895
Отправлено: 07 Март 2008 - 11:21:43
inter urinas et faeces nascimur
#896
Отправлено: 09 Март 2008 - 09:34:33
Мозок оскаженів від страху, тому що бачив велетенського блідого хробака, нескінченного у часі й просторі, живу, кошмарну вічність, блідо-прозору, покриту щетинками потвору-хробака, представника окремої раси, цивілізації, раси настільки чужої людині й чомусь живому взагалі, наскільки це можливо.
Банзай відчував СВІДОМІСТЬ, РОЗУМ тієї істоти, набагато вищої, древньої, яка сама по собі була богом, вічністю і началом Зла. Він кричав, кричав, КРИЧАВ, незважаючи ні на що, тому що один вигляд цього пожирача вимірів підсував розум на небезпечну відстань до прірви безумства.
(щоробитищоробитиНУ ЩО Я МАЮ РОБИТИ МЕНІ НАСТАВ КІНЕЦЬ Я НЕ СПРАВИВСЯ НЕ ЗРОЗУМІВ ЩО МАЮ РОБИТИ НУ ПОРЯТУЙТЕ МЕНЕ!!!)
Його паразілувало в екзальтації жаху, неземному релігійному екстазі перед цим потворним, незбагненним та неймовірним богом.
Йог-Сотот злинув,
(який же він величезний!!!)
і Банзай був певний, що це всього лиш верхівка мега-айсбергу, що заточений тут у вигнанні.
Корій раптово скрутив його, а сам і далі вигукував свої прадавні заклинання. Банзай силкувався вирватись, але марно.
(НУ ЩО Я МАЮ РОБИТИ???)
Несподівано Юрко відчув дивне клацання в голові, дуже голосне і справжнє. Ніби він до цього пробував читати книжку в повній темряві, а хтось клацнув вимикачем, і в кімнаті запалало світло. Він зрозумів.
Йог-Сотот кинувся на скручену жертву, притриману для зручності капланом. Зараз він проковтне Закриваючого і вийде в новий світ.
За пару секунд до того, як Великий Хробак зжер Юрка Банзая, той осяяно і з дивною полегкістю збагнув: це не мав бути він, не йому судилося бути Закриваючим, далеко не йому, Закриваючим був...
Але Йог-Сотот пошматував його ка і зжер.
Любко Дереш, "КУЛЬТ"
#897
Отправлено: 14 Март 2008 - 21:15:12
Луиза Кипчак гибкая, как кошка, выгибая голый крестец, упала на четвереньки и стала ползти к могиле, на которой восседал дух Безарх, опаленный зноем Сахары. На нее упал игумен в красной майке. Стал драть ее волосы, кусать чувственные плечи, подсовывал ей под грудь могучую лапищу, больно стискивал соски, и она визжала от боли и наслаждения. Черная ассирийская борода накрывала ее острые лопатки, и оба они свивались в клубок, катались по могиле, брызгая на нее жаркой слюной, злыми слезами и пылающим семенем. Выкрикивали колдовское заклинание:
Лейба, Лейба, лейборист,
Лейбл, лейбл, ты борись!
Мадам Стеклярусова, распахнув балахон, вывалила из него свое пышное, цвета перезрелой дыни тело. Кинулась на могилу, сдирая с нее землю, посыпая сырыми комьями свои вялые груди, складчатый живот, венозные ноги. Заталкивала глину погребения в промежность, согревая ее своим истлевающим лоном, от которого в страхе разбегались жужелицы и отползали улитки. Колотилась животом о могилу, истошно выкликая:
Ты Бронштейн, горящий камень,
Превратил Россию в пламень.
Дух Сахары Безарх молча смотрел на красавицу, наливая розовые глаза, а потом вскочил на нее, размещая когтистые лапы на пояснице у дамы. Напряг гузку, выбрасывая вперед червеобразный студенистый отросток, с его помощью заталкивая в мадам Стеклярусову могильную землю. Стал бить ее кожаными крыльями, долбить в лысеющий затылок красавицы желтым клювом.
Добровольский высунул длинный, как у муравьеда язык и облизывал с ног до головы обнаженную женщину-продюсера из программы «Тюрьма и воля». Та была благодарна чистоплотному старцу, старательно, по-собачьи, убиравшего с ее тела следы преждевременных извержений. Ее дурная кровь капала на могилу, заставляя ее дымиться. Наложив ладони на медно-красный парик Добровольского, женщина-продюсер восклицала:
Бейте бубны и литавры,
Мчатся конники-кентавры.
Круцефикс, маленький и подвижный, с волосатыми ляжками и раздвоенными копытцами, скакал, словно козлик, норовя пристроиться к высокой топ-модели. Никак не допрыгивал. Величавая дева сжалилась над похотливым домогателем, подсадила его на себя и поддерживала, пока тот не облегчил свой раскаленный тигель, выплескивая расплавленные, прожигавшие могилу брызги. Блеюще возопил:
Люций, Люций, Люцифер,
Революций грозный хер.
Лысинка Жванецкого то напяливала до ушей шляпу Боярского, издавая сладострастные стоны. То плюхалась на нее, как на ночную вазу, и тогда шляпа Боярского рычала, как Д’Артаньян, завидевший госпожу Бонасье:
Меркадер, Мойдодыр
На реке Анадырь.
Усы Михалкова распушились от вожделения. Он ловил пробегавших мимо манекенщиц, с силой наклонял их к могиле и с петушиной быстротой поступал с ними так, словно это были куры-несушки. После каждой скоротечной победы, бил себя по бокам руками и кукарекал:
Ни за доллар, ни за рубль
Ты не сыщешь ледоруба.
Телемагнат Попич уткнулся надменным лицом в пах Куприянову. Было видно, как дергается его возбужденный хохолок. Иногда он прерывал свое упорное занятие, поворачивался лицом к пылавшему жертвеннику, в котором чернели обгоравшие козлиные рога, и умоляюще зазывал:
Ты вернись, товарищ Троцкий,
В мир проклятый и уродский.
Куприянов, держа за уши Попича, задыхался от восторга и, когда позволяли силы, раскрывал рот и великолепным баритоном возглашал:
Великаны или гномы,
Все мы вышли из генома.
Последней стыдливо сбросила с себя наряд кармелитки дама-мажордом, она же Регина Дубовицкая. Осталась в том, в чем оказывалась каждый раз, когда возвращалась домой после программы «Аншлаг», принимала душ и, стоя босыми ногами на полу с подогревом, задумчиво глядела в зеркало, сокрушаясь по поводу того, как морщинит и глупит человека постоянный смех. Теперь же на поляне она опустилась на могилу мученика революции и генетика пролетарской России и произнесла заклинание:
Превратится Круг Полярный
В организм молекулярный.
Действо достигало апогея. Колокол неустанно бил. Ему вторили трещотки, бубны, гребешки и губные гармошки. Грохотала обжигающая музыка Карибского бассейна. Бразильский карнавал наполнял поляну шелками, лентами, танцовщицами варьете, колдуньями Рио-де-Жанейро, волховательницами Амазонки, чародейками Атлантического побережья. Монахи разбегались и с развеянными бородами сигали через могилу. Топ-модели становились на могильный холм, сгибали спины, и новоорлеанские негры перепрыгивали через них, играя в чехарду. Все бросались на обнаженных красавиц, устраивая «кучу малу». Лазеры метались над поляной, в их обжигающие лучи попадали ночные бабочки и очумелые птицы, вспыхивали и падали на могилу.
Такое не мог выдержать ни один покойник. Лежащие в глубине кости начали срастаться. Сползались позвонки, скреплялись растертые в муку суставы. Еще лишенный плоти, скелет оживал, тянулся вверх, прорывал костяной рукой могильный холм, махал из-под земли костлявыми пальцами. Мадам Стеклярусова жадно их целовала. Луиза Кипчак припадала к ним пламенными устами.
Внезапно в земляном надгробии открылась ноздря, из которой ударил пар, прянул багровый дым, полетели брызги земли, словно ожил вулкан, выталкивая из подземной квашни багровое тесто. Било белое пламя, словно взлетала космическая ракета, и в раскаленном облаке, выдавливаемый из-под земли, возникал человек. Окруженный огнем, с черной бородкой, в пенсне, в военной фуражке, Лев Троцкий после долгого сна выходил на поверхность. Все ахнули, попадали ниц при его появлении. Не вся плоть прилепилась к костям. Некоторые мускулы, словно клейкое тесто, отвалились от скелета и висели на ребрах. Лишь половина лица была одета кожей, другая желтела несвежей костью. Под окуляром пенсне зияла пустая глазница. Оживляемый Троцкий всплывал из-под земли сначала по шею, затем по пояс. Показались облаченные в галифе ноги, удобные хромовые сапожки. Они зависли над землей, как и сам великий революционер, охваченный подземным пламенем. Так на старте зависает ракета, преодолевая гравитацию земли, с трудом толкаемая реактивными соплами. Троцкий силился изойти из могилы, но его затягивало обратно. Чувствовался недостаток адской тяги.
А.Проханов - ТЕПЛОХОД "ИОСИФ БРОДСКИЙ"
#898
Отправлено: 15 Март 2008 - 18:18:16
- Это что? - заинтересовался Лелик. - Самодельная бомба? <...>
- Это пазл, - громко сказал Макс, показывая коробку всем заинтересованным. - Игра такая. Картинку из кусочков собирать. <...>
- Ну и зачем ты ее достал? - удивился Славик.
- Собирать, - невинно ответил Макс. - Вы же без меня играете, а мне скучно.
Лелик слегка обалдел. Он за годы общения с Максом ко многому привык, но все равно приятель ухитрялся периодически ставить его в тупик.
- Ты хочешь сказать, что будешь собирать пазл в самолете? - спросил он Макса.
- Ну да, - ответил тот.
- Но самолет же периодически потрясывает, - продолжал допытываться Лелик, который всему любил найти хотя бы какое-то разумное объяснение. - У тебя все развалится. Кроме того, куда ты все это денешь, когда мы сядем? Снова разберешь и сложишь в коробку?
- Спокойно, Маша, я Дубровский, - важно ответил Макс. - Все учтено великим ураганом. Партия все продумала.
- Макс, - сказал Лелик, - можно тебя попросить не изъясняться штампами? Они меня раздражают. Так что там надумала партия?
Макс вместо ответа открыл коробку, и Лелик со Славиком увидели в ней лист ватмана, сложенный пополам, и тюбик клея «Момент».
- Мощный ум, - раздуваясь от гордости, сказал Макс, - не пропьешь. В нужный момент он все равно сработает.
- Так и чего надумал мощный ум? - поинтересовался Лелик.
- Берем ватман, - сказал Макс, доставая лист и разворачивая его. - Подбираем соответствующий кусочек мозаики. После этого приклеиваем его. И все дела! Самолет может хоть петлю Нестерова делать. А после посадки я листочек складываю и засовываю обратно в коробку. Как идея?
- Потрясающе, - сказал Лелик. - А если ты кусочек случайно не на место поставишь? Такое с этими игрушками часто бывает.
- Только не у меня, - заявил Макс. - Я все ставлю туда, куда нужно. Засекайте время, еще до посадки пазл будет собран. Мы его затем в отеле будем на полочку ставить, чтобы ощутить теплое дыхание дома.
Лелик хмыкнул, но вслух ничего говорить не стал. Вместо этого они со Славиком вернулись к своему преферансу, а Макс углубился в пазл.
Через пять минут со стороны окна, где сидел Макс, послышался треск раздираемой бумаги.
- Что такое? - поинтересовался Лелик.
- Пазульку, блин, вверх ногами приклеил, - пожаловался Макс. - Пришлось отдирать. Но ничего. У меня кусочек бумажки есть в запасе. Подклею снизу - ничего видно не будет.
Лелик снова хмыкнул и вернулся к преферансу. Но через минуту со стороны Макса снова послышался шум.
- Опять вверх ногами приклеил? - поинтересовался Лелик.
- Нет, - признался Макс, - это все тот же кусок. Я его перевернул, приклеил, так оказалось, что он вообще из другого места. Опять пришлось отдирать.
Тут вместе с Леликом хмыкнул и Славик. Но Макс заявил, что это был классический форс-мажор, вызванный внезапной турбулентностью, и что его стройная теория по-прежнему верна. С этим никто спорить не стал, и Макс продолжил свое увлекательное занятие. Шум разрываемой бумаги доносился до преферансистов все чаще и чаще, однако они перестали обращать на него внимание. Через полчаса Макс потребовал у игроков бумаги, чтобы подклеить очередную прореху в ватмане, и им пришлось отдать ему половину своего игрового поля. Но и этого запаса Максу не хватило. Тогда он вызвал стюардессу и попросил принести ему что-нибудь бумажное. Стюардесса в рейсах всякого насмотрелась, поэтому не удивилась, а просто ушла, не задавая лишних вопросов, и затем вернулась с пачкой газет. Макс обрадовался и взялся за свой пазл с новыми силами. После этого у их кресел по очереди побывали все стюардесы, которые с интересом наблюдали за Максом, а один раз они даже удостоились визита одного из пилотов, который сделал вид, что его срочно ждут в хвостовом отсеке, однако следил за Максом минут пять. Преферансистов это внимание публики сильно злило, потому что мешало игре, а Макс, казалось, был настолько увлечен своим приобщением к прекрасному, что не обращал на зрителей никакого внимания. Наконец самолет приземлился во Франкфурте.
- Готово! - воскликнул Макс и повернул лист ватмана лицом к игрокам. - Теперь теплое дыхание дома всегда будет с нами.
Преферансисты кинули взгляд на Максовы труды. «Теплое дыхание» представляло собой достаточно хаотичное нагромождение кусочков пазла, среди которых белыми айсбергами торчали куски бумаги и газет. Никакого внятного рисунка на листе обнаружить не удалось.
- Что это? - спросил Лелик, когда понял, что его попытки идентифицировать объект совершенно тщетны. - Рассвет над Шпицбергеном? Или, быть может, серверный ледовитый океан?
- Лелик, ты чего, дурак, что ли? - бестактно спросил Макс. - А еще хвалишься своим художественным вкусом и образованием. Это же Красная площадь! Собор Василия Блаженного!
- Блаженного - не спорю, - ответил Лелик. - Однако Василия не наблюдаю.
Макс совсем оскорбился и начал тыкать пальцем в бумажные островки, с пеной у рта доказывая, что где-то в этом месте должны быть Минин с Пожарским.
- Макс, нету там Минина с Пожарским, - сказал другу Лелик, который всегда исповедовал принцип, что лучше горькая правда, чем ложь во спасение. - Нету, вот те крест. Минин уломал-таки Пожарского, и тот поперся возглавлять историческую борьбу с супостатами. - А сам Минин куда делся? - заинтересовался Макс.
- Спрятался в соборе, - объяснил Лелик. - А собор у тебя натолкнулся на целую кучу айсбергов и затонул. Короче говоря, - сказал Лелик, увидев, что к самолету подали «рукав» и народ уже потянулся к выходу, - сворачивай свой цветастый квадрат, Кандинский фигов, и пошли к выходу.
Макс попытался сложить лист ватмана вдвое (в этом и состояла его «гениальная» идея), однако выяснилось, что сцепленные друг с другом и намертво приклеенные к ватману кусочки картона не дадут сложить лист ни под каким видом. Макс хотел было нести «картину» под мышкой, однако Лелик заявил, что им совершенно ни к чему привлекать к себе внимание полиции, и заставил Макса подарить это произведение искусств стюардессе. Та приняла подарок, но обиженно поинтересовалась, неужели их так плохо обслуживали в полете. Макс попытался было объяснить, что наоборот - этот подарок является символом восхищения, однако Лелику вся эта возня с пазлом уже надоела, и он вытолкнул Макса в «рукав».
Алекс Экслер - Свадебное путешествие Лелика
#899
Отправлено: 18 Март 2008 - 15:55:37
Однажды Гонбэя пригласил к себе домой господин Хосокава.
– Все в Японии знают о мужестве мастера Гонбэя, – сказал господин Хосокава. – Стыдно, что такой смелый человек вынужден занимать столь низкую должность. Вы, наверное, ожидали чего-то другого. Если бы вы были моим слугой, я бы пожаловал вам половину своего состояния.
Не проронив ни слова, Гонбэй встал, вышел на веранду, повернулся лицом к дому и помочился.
– Если бы я был слугой хозяина этого дома, я бы здесь не мочился, – сказал он.
"Сокрытое в листве"
inter urinas et faeces nascimur
#900
Отправлено: 26 Март 2008 - 15:45:13
Kak_Trotsky (Mar 14 2008, 09:15 PM) писал:
Штаб-квартира имеет следующий вид. Сплошные транспаранты с каббалистическими знаками, куча сычей, филинов, ибисов и скарабеев, а также сомнительных восточных божеств. В глубине виднеется трибуна, на просцениуме - горящие факелы, вместо подставок неотесанные поленья, в самом конце алтарь, на алтаре треугольной формы покров и статуэтки Озириса и Изиды. Вокруг расставлены: Анубис, бюст К<...>, позолоченная мумия марки "Хеопс", два пятисвечных канделябра, гонг, подпертый двумя переплетенными аспидами, столик, на столике платок с иероглифами, а на нем - пюпитр. Еще там были две короны, две треноги, чемоданного вида саркофаг, трон, кресло под семнадцатый век, четыре разрозненных стула - в общем, гостиная Робин Гуда. Свечи, свечонки, свечуги, сплошное пылание, понятное дело, интеллекта.
Выходят на сцену семь отроков в подрясниках цвета ясного, жара алого - цвета красного, следом за ними главный заклинатель, который в то же время <...> имеет трогательную фамилию Брамбилла, общую для большинства миланских булочников. Мотая по полу розовой с прозеленью мантией, Брамбилла выводит за собою звезду программы: девицу-медиума.
Выйдя, Брамбилла увенчал сам себя тройною короной с полумесяцем, вытащил ритуальный меч, начертал на просцениуме магические фигуры, адресовался к каким-то ангельским духам, кончающимся на "эль" <...> затевалось нечто невероятное, микрофоны, стоявшие на подмостках, подключили к синтонизатору, чтобы перехватывать звуковые волны, блуждающие в пространстве. Оператор, к сожалению, справлялся неважно, и в динамиках сначала был слышен джаз, а потом "Радио Москвы". Брамбилла раскрыл свой саркокофр, вытащил оттуда "гримуар", саблю и кадило и завыл "Приидет царствие", да так, что "Радио Москвы" моментально заглохло, хотя потом, в самый драматический момент, оно бабахнуло снова, причем хором веселых казаков, знаете, которые стригут задницами по земле. Брамбилла нашел в своей книге заклинание "Ключ Соломонов", поджег пергамент на треноге, слава богу, обошлось без пожара, покричал еще каких-то божеств из храма Карнака, упрашивая, чтоб они восставили его на кубический камень Есода, а потом стал домогаться какого-то Товарища № 39, и чувствуется, что этот товарищ хорошо знаком всей собравшейся публике, потому что по рядам прошло рыданье. Одна слушательница впала в транс и закатила глаза, торчали белки. "Врача, - закричали, - врача". Брамбилла тогда обращается к Высокому Могуществу Пентакулов, и девица, которую тем временем посадили в лжесемнадцативечное кресло, начинает трястись, подскакивать, Брамбилла наседает на нее с воплями, требуя выхода на связь, точнее, требуя связи от Товарища № 39, который, как к тому времени я догадался, не кто иной как сам Калиостро.
И тут-то начинается неприятная часть рассказа. Девица в самом жалком виде, она, скорее всего, действительно страдает, с нее льет пот, она рычит, корчится, корячится и изрыгает какие-то несвязанные выкрики - не то храм, не то врата, открыть, создать пучину силы, взойти на Великую Пирамиду, Брамбилла клубится по сцене, жонглирует гонгом и зычно кличет Изиду, я взираю на все это, и вдруг девица, на переходе от бульканья к реву, выдает на-гора шесть печатей, сто двадцать лет ожидания и тридцать шесть неведомых. <...> Я так и замер. Но в это время девица выдохлась, рухнула как куль, Брамбилла успокаивал ее, поглаживая виски, благословлял собравшихся своим кадилом и говорил, что собрание окончено.
Умберто Эко – Маятник Фуко