С. Кинг, "Оно", книга вторая.
1
Пятница, да ещё и тринадцатое число, для 12-летнего Александра выдалась не очень лёгкой. Так что, вернувшись из школы, он улёгся спать не раздеваясь; вчерашнее его желание приколотить к верхушке дерева скворечник, сегодня (13 апреля) далеко вылетело у него из головы, ибо единственное на что он успел обратить внимание, войдя в квартиру, это что нет старшего придурка-брата (Пятница! - теперь его до воскресенья не будет, пока не управится со всеми своими «гэйшами», как он их называет, глядя в лицо братишке да посмеиваясь) и некому сегодня на него орать по всяким пустякам до утра. До утра субботы 14-го Алексу теперь можно не снимать обувь и спокойно спать, не опасаясь, что вот-вот заявится пьяная мачеха и ни с того ни с сего отколотит его сонного полотенцем или шлёпанцем. Алекс на все 100 % был уверен, что в данный момент мачеха его в обязательном порядке отдыхает в медвытрезвителе.
Планировал Алекс поспать не меньше тринадцати часов, но... поспал всего 13 минут, 13 секунд - ровно...
Пробудил его не пинок брата, не подзатыльник мачехи; пробудило его какое-то неприятное предчувствие...
Он, сам не зная почему, подскочил к окну, и тут же в глаза ему попался соседский хулиганистый малыш... Когда Алекс выглянул из окна, малыш уже достал из кармана рогатку и нагинался за камнем. И совсем кстати в полушаге от ноги Алекса располагался зимний сапог его брата Вовы (второй сапог, помнилось Алексу, лежал под подушкой вечно не заправленного дивана мачехи), поскольку сегодняшняя Пятница выдалась на редкость тёплой, и психованный Вован натянул кроссовки. А Алекс, одновременно с малышом нагинался и поднимал с пола сапог, вместо камня.
- Мелкий! - заорал на малыша Алекс. - Убрал в карман рогатку!
Но мелкий, не взглянув в сторону окна Алекса и краем глаза, показал в ответ средний палец и прицелился вместе с Алексом в ворону. Только Алекс целился в малыша. И сапог полетел вперёд натянутого жгутом камня пацана. И... о, слава Богам! - попал прямо по рогатке.
- Ты чё, ублюдок! - заорал на него малыш, схватившись за пальцы и взвыв от боли. - Чтоб ты сдох! - Но в то же самое время взгляд его наткнулся на сапог. - Ха! - заорал малыш от злорадства, - я твоему брату всё расскажу!, он тебя в унитазе утопит!
Но Алекс словно ничего не слышал, потому что смотрел на ворону, которая, несмотря ни на что, сидела на верхушке дерева, словно дожидаясь чего-то... Но ему не это показалось странным, а другое: с каких это пор он стал заступаться за ворон?.. Почему он решил помешать этому настырному мальцу похулиганить, - всё равно он не попал бы из своей кривой рогатки даже с двух метров в собаку, например... Но Алекс понимал, что "заступиться" за ворону он решил не потому, что она сидела на том самом дереве, на которое он, вместо сна, собирался приколотить скворечник, а потому, что... Потому, что сердце ему подсказывало, что ворона эта волшебная...
- А я в тебя щас ещё четыре сапога запущу, - припугнул его Алекс. - Вовик их вчера на базаре купил. Они со шпорами... - Но малец уже исчезал в подъезде соседнего дома.
Вот они и остались один на один, Алекс и... "волшебная ворона"... Долго они смотрели друг на друга, хотя на самом деле их "игра в гляделки" длилась не дольше минуты. Но Алексу эти 45 секунд запросто показались бы 45-ю часами... Где-то он слышал, что если в глаза старому ворону долго смотреть, то он заберёт твою душу и улетит. Но Алекс воронов от ворон отличать не умел, так что всё для него было одно - ворона.
И вот ворона вспорхнула и приземлилась к Алексу на подоконник.
- А ты чуткий, птенец, - донёсся вдруг от вороны человеческий голос. И Алекс даже не удивился этому неожиданному явлению, словно был загипнотизирован... Да, он был под гипнозом, но не настолько, чтоб никак не реагировать на слова вороны.
- Я не птенец, - отреагировал он, - я человек.
- А я шучу, - опять раздался из утробы вороны каркающий голос. - Не воспринимай всерьёз, птенец.
- Хорошо, - пожал Алекс плечами. - А ты ворон или ворона?
- Воробей-Дятел, - по всей видимости опять отшутилась ворона. И обстановка разрядилась - Алекс усмехнулся.
- Опять я несерьёзна! - проговорила птица.
- Значит не ворон, - решил тот, - раз "не серьёзна".
- Значит не ворон, - согласилась та.
- Извини, - сказал Алекс, - больше не буду дурацкие вопросы задавать.
И опять они задумчиво смотрели друг на друга, не находясь на какую тему поговорить. Но Алекс нашёлся:
- Слушай, а у вас, у птиц, инстинкт есть?
- Вряд ли, - ответила та.
- Я имею в виду, - пояснил он вопрос, - чисто животный инстинкт; вот, например, у людей считается этаким почётом родить и воспитать ребёнка, а у вас, у птиц, у животных, это получается как импульс - вывел в свет, потому что яйца сами собой высиживаются, и выпустил дитя на волю, а потом, дней через пять, детище своё уже и не узнаешь и запросто заклюёшь, если что. Вот что я имею в виду инстинкта.
- Знаешь что, друг, - отвечала ему птица, - знаешь, что о вас, людях, думает фауна?.. А она думает то же самое, о том же инстинкте. Я знаю, кто-то из людей считает, что человек - самое великое на Земле, в отличие от остальных, считающих, что ближе животного ко вселенной ничего не может быть. Но наше (фауны) мнение о вас делится тоже на две категории; одни вас выше, другие - ниже.
- Мне сдаётся, что ты сейчас просто оправдываешься, - поделился Алекс впечатлением от услышанного, - что на самом деле всё выглядит в вашей этой "фауне" совсем по-другому.
- Может, и по-другому, но не лучше и не хуже, чем везде, - проговорила птица и решила перечеркнуть этот дурацкий (для неё) гомеровский принцип ("какое слово ты скажешь, такое в ответ и услышишь"): - Понимаешь ли, яйца сами не высиживаются. И гнездо я по веточкам собираю не потому что у меня мозгов нет и всё делается само собой. Только не спрашивай меня про блестящие вещи.
- Почему вороны воруют блестящие вещи? - уточнил Алекс. - Хорошо, не буду.
- Сколько времени? - вдруг поинтересовалась у Алекса птица
Тот полез в карман, достал свои наручные часы без браслета. - Половина девятого.
- Темнеет, - вдруг как-то неприятно усмехнулась птица. - Пора лететь.
- Далеко тебе лететь? - пришла вдруг Алексу в голову глупая мысль, что в ответ птица увеличится в размерах и предложит ему сесть себе на спину: "не желаешь ли полетать, птенец?"
- Не важно, - ответила птица. - Возможно, скоро и сам узнаешь. Ты, приятель, только не рассказывай никому обо мне.
- Ха! Насмешила! - хохотнул Алекс. - Ты думаешь, мне поверит кто, если я о тебе расскажу? У меня и друзей-то нету...
- Знаю я всё, - перебила его птица. - Но только ты МОЛЧИ, и не рассказывай, даже если тебя пытать будут... И тогда я буду для тебя волшебной. И буду много желаний исполнять. - Этой последней фразой она словно предотвратила ответную реплику.
- Ну, как скажешь, - пожал Алекс плечами. - Я вообще птиц любил всегда больше людей, больше собак и... наверно, больше противоположного пола.
- Именно поэтому мы с тобой и встретились, - сказала птица. - Но у тебя ВСЁ будет, птенец. Ты только МОЛЧИ. Никто не должен знать ПРАВДЫ. Ну всё, я полетела, птенец.
И ворона вспорхнула и не оглядываясь исчезала в сгущающихся сумерках. Недолго Алекс провожал её взглядом, в самый последний момент вспомнивший, что он дико устал и жутко хочет спать.
2
Пробудила его адская боль в переносице; пробудила ровно через 13 часов, 13 минут (иногда случаются Такие совпадения)... 13 секунд.
Глаза Алекса ещё не открылись, но он уже понял не только то, что его пытаются оставить без носа, и то, что кроме его 16-летнего братца на такое ума ни у кого больше не хватило бы, а понял он также и то, за что на него соизволила свалиться такая мука. Но... впервые в жизни Алекс ошибся в своём брате, решив, что перед сном он забыл спуститься на улицу и вернуть на место сапог.
- Просыпайся, Карлик Нос! - тянул брат его за нос. Обычно брат над ним так не издевался; в основном издевательства были мелочные: кроме "крапивки" и "индейца" (Индеец Головожопа, - как Вова именовал это своё самое жестокое истязание, шутя таская по всему дому брата за волосы - "лишая скальпа") на большее у Володи фантазии не хватало. А это было что-то неожиданное. Обычно, если брат хотел его разбудить, то самое большее, на что хватало его подлости, это набрать в ковшик воды, пролить ему на простынь, а потом орать из окна на всю улицу, "смотрите все, рыбак наш опять во сне рыбачил!"
- Одпусти дос! - загнусавил Алекс. - Одпусди, урод!
- Не одпусчу! - с удовольствием передразнивал его тот. - У бедя дасдроение сёддя ходошее.
Но Алекс молниеносным ударом отбил руку брата и нос его пронзило резкой болью.
- Ты чё, козёл, - заорал Алекс на него, как только смог нормально разговаривать, - вконец офонарел?!
- Да это я шучу, - объяснял ему брат. - Что, больно?
- Да нет, щикотно! Кретин! - Алекс знал, что единственный из людей, кто никак не реагирует на обзывательства, был его братом.
- Твой папа, - дополнил Вова. Так он реагировал на оскорбления.
- ...нагадил тебе в рот, - дополнил в ответ Алекс.
- ...но мы с тобой поменялись ртами... Кстати, - осёкся вдруг он, переведя взгляд в другую сторону, - а я не понял, где мой сапог? Ты его вчера за ужином не съел случайно? Куда ты его спрятал, придурок? - постепенно повышал Вова голос.
- У сапога своего и спроси, - ответил Алекс слегка неуверенно.
- А почему тон у тебя изменился? - обратил тот внимание на испуг брата. - Куда ты дел сапог?! - неожиданно схватил его Вова за нос и начал выкручивать. - Ты, Карлик Нос! Отвечай, а то оторву! - уже орал Вова в ярости.
- Уродил из окда! - выл Алекс от зверской боли.
- Чдо? - сжал тот нос ещё сильнее, - я пдохо сдышу! Гдомче, пожадуйсда!
Но нос брата он отпустил, едва только за его спиной раздался пьяный голос матери (ему она была родной матерью, в отличие от пасынка, Алекса). - За что ты его? - спрашивала она с усмешкой, как будто её забавляло положение своего пасынка. Вообще, мачеха к Алексу относилась по-человечески и часто защищала его от брата, но это происходило, пока она была трезвой...
- Он мои сапоги кому-то продал, - ответил тот.
- Неправда! - запротестовал Алекс, - я его уронил, я щас за ним сбегаю.
- Стоять! - вскрикнул Вова, но Алекс уже выскользнул из его рук.
- Этот придурок обменял их на десять плейбоев! - объяснил он нетрезвой и усмехающейся матери. - Да его задавить мало!
- Я тебе задавлю!!! - театрально погрозила мать сыну пальцем, - не трогай маленьких щенят!
- Да кому он нужен, - плюнул Вова в сторону исчезнувшего за дверью брата, - у него ни друзей ни девчонки. Самый натуральный отброс!
Алекс в это время был уже на улице, под окном, там, где по идее должен валяться сапог Вовы. Он один, поэтому, если б под окнами проходил кто-то одноногий (левоногий), то только таким образом сапог бы мог исчезнуть. Но, хоть лопни, его не было...
- Ну и чё? - раздался из окна голос старшего брата, - судя по всему, ты из окна его уронил? И, судя по всему, его уже и след простыл. Мам, я ж тебе говорю, что врёт он. Он их на плейбои обменял. Опять под одеялом простынь тебе будет пачкать своим семенем; опять не настираешься после него.
- Чё ты врёшь! - заорал на него Алекс. - Мам, посмотри-ка под своей подушкой, нет ли там ничего.
- Да-да, мама, посмотри-посмотри!
А мама, как будто сердцем чувствуя недоброе, зашла в свою спальню и подняла подушку. - Ах ты ж ...лядь! - увидела она там новенький сапог своего сына.
- Видишь, мама, что этот непослушный сын себе позволяет, - раздался из-за спины той голос Вовы, - а ты говоришь, не трогай маленьких щенят. Паршивых щенят в унитазе топят, мама.
Но мама его уже не слышала, обходя и покачиваясь, направляясь к окну.
- А ну вернись домой, паразит! - гаркнула на пасынка она.
- Это Вова! - заоправдывался Алекс. - Это он! А на меня спирает!
- Я сказала, вернись! - не слышала она писклявого голоска Алекса. - Не то хуже будет. Не усугубляй свою горькую участь!
Алекс, глядя в её пьяные глаза, решил, что ему ещё долго нужно перекрикивать эту нетрезвую женщину, чтоб она хоть что-то поняла. И он потихоньку побрёл в сторону близлежащего леса.
- Отойди-ка, мама, - попросил её сын, - я его сейчас заставлю вернуться. - И заорал, высунувшись из окна, когда мама отошла в сторону. - Если ты не вернёшься, я всем в твоей школе расскажу, как ты по ночам в постели рыбачишь.
- Расскажи лучше, как ты под одеялом простынь пачкаешь своим... семенем, - брякнул Алекс невесть что; первое, что взбрело ему в голову.
- Я знаю, как тебя опозорить! - орал Вова, но Алекс его уже не слышал; он был далеко.
"Это она сказала?! - не мог Алекс до сих пор поверить своим ушам. - "Не усугубляй свою горькую участь". Она ж и слов-то таких не знает! Я её такой никогда ещё не видел (не пьяной он её не видел, а странной, словно сошедшей со страниц книги какого-то сумасшедшего писателя)... Да я и брата своего таким не видел... Впрочем, какой он мне брат! Седьмая моча на псевдокиселе!"
В данный момент он сидел на пеньке, - ноги его ходить уже не могли. Но ещё пару минут посидит и продолжит свою прогулку по лесу. Чего он в лесу искал, он и сам не понимал; может ворону?... Он даже не обращал внимание на то, как странно лес выглядит в это утро. Обычно, если он иногда и прогуливался по лесу, то путь его всегда сопровождал вороний грай. Он всегда думал, что это они его приветствуют, радуются ему. Но сейчас "радоваться" его очередному появлению в лесу было некому. Лес словно был нарисован, такой мертвенности Алекс ещё ни разу в жизни ни за чем не замечал.
Ближе к вечеру он решил заглянуть домой; может, мать мало-мальски протрезвела.
3
В школу Алекс пришёл через два дня. Вошёл в класс, сел за свою парту и улыбнулся. Всё-таки, хороший он нашёл способ налаживать отношения в семье, когда в субботу вечером мать его чуть живьём не съела, и он едва успел ускользнуть, и неподалёку от дома, пока она что-то орала в приказном тоне, он попал под машину, не заметив, как дорога начала переходить его, а не он - дорогу.
Когда он входил в класс, урок уже заканчивался. И все 4 оставшиеся минуты Алекс просидел улыбаясь.
- Пойдём, покурим, - подошёл к нему на перемене Степан Силенко из параллельного класса.
- Я ж не курю, - ответил ему Алекс, - ты знаешь.
- Ничё, научишься, - потянул он его за рукав в сторону туалетной комнаты.
- Да что такое-то? - никак не мог Алекс понять поведения этого парня.
- Увидишь, что такое, - ответил ему тот, подводя к двери с буквой М. - Заходи.
Алекс, пожав плечами, подчинился.
В туалете, на длинном подоконнике сидели пятеро 11-классников. Об этой пятёрке вся школа наслышана не меньше самого Алекса. ГМНА ("активные гомосексуалисты-маньяки-насильники"; ещё эта аббревиатура расшифровывалась, как Госцов, Мотора, Несмалов, Аксенко, пока в их компашке не появился пятый, Минуто) называли их в узких кругах. И теперь они что-то хотели от Алекса. Насколько он помнил ситуацию своей школы, то, если эти ребята и растлевали младшеклассников, то только каких-нибудь слабохарактерных новичков, и то - занимались этим в квартире у кого-нибудь, чтоб свидетелей не было, но чтоб в открытую, в школе, это был полный абсурд.
- Машина тебя сильно ударила? - спросил у Алекса Госцов.
- Не очень, - ответил тот.
- А мечтал, чтоб сильно ударила? - продолжал его тот одолевать вопросами, - чтоб до смерти ударила, мечтал?
- С чего вы взяли, - скромно ответил Алекс. - Я нечаянно под неё попал.
- А брат твой другое сказал, - проговорил ему Аксенко, - что ты у него в долги залез и в отместку он пообещал рассказать всё про тебя. Сколько ты ему бабок должен?
- Что он про меня собрался рассказать?
- Что ты в рот берёшь, - ответили ему.
- Чтоооо?!! - вне себя от ярости протянул Алекс. - Скажи лучше, что ты всё придумал, не то я этого Вову закопаю заживо!
- Не закопаешь, - сказали ему. - Вспомни Петю Галимова или Гейгея Петухова, - напомнили они ему о злосчастной судьбине двух новичков, Петра Глинова и Сергея Петрова. - На их поведение тоже пожаловались подобным образом, теперь эти две матрёшки не то что в школу больше не ходят и из дому ушли, вообще - без вести пропали.
- И чё ты этим сказать хочешь? - постарался Алекс сделать тон как можно больше угрожающим.
- А то, - ответили ему, - что ты тихо-бесшумно делаешь нам по очереди минет и о тебе, кроме нас шестерых, никто ничего не знает. Ну как? Можешь не соглашаться, мы просто спрашиваем - не заставляем.
- Ох и гады же вы, ребята! - процедил им Алекс, вместо ответа, собираясь выходить из этой мерзкой комнаты.
Но здоровяк Степан Силенко загородил ему проход.
- Как хочешь, - пожали ребята плечами, - хозяин-барин. Но ты не торопись. С тобой ещё не договорили.
- Брат про тебя ещё кое-что рассказывал, - заметил ему Мотора, когда Алекс остановился и повернулся. - Говорит, что ты с вороной разговаривал.
- Что?! - у Алекса сердце так и ушло в пятки, но виду он постарался не подать:
- С какой вороной? - спросил он с положенным сарказмом. - У вас чё, ребята, чердачки поехали...
- Не обращай на него внимания, - заметил ему Аксенко. - Это у нас феня такая разговаривать с вороной, значит подвигаться разумом, болтать с самим собой. Это имеется в виду.
- И брат говорит, что ты болтал сам с собой...
- Слушайте, ребята, вы уже замучили меня своим идиотизмом, - произнёс Алекс усталым голосом.
- Ну ладно, иди, - разрешили-таки ему, - раз про ворону рассказывать не желаешь.
И опять Силенко загородил ему дорогу...
- Может бухнёшь с нами? - поинтересовался он у Алекса. - Парень ты, видим мы, не хилый и упругий. Налить на тебя? - Хоть он и знал, что не заставит этого упругого парня пить спиртное, но... на него как будто что-то нашло...
Алекс вышел из туалета сам не свой. Перемена уже десять минут назад закончилась. И весь Алексов класс был сейчас в спортзале, маялся дурью (кто-то боксировал грушу, кто-то на спор подтягивался, в общем, занятие находилось каждому), поскольку физрука временно не было в школе и завуч всем классам в часы уроков физкультуры предоставлял полную свободу действий. Вот и Алекс решил переодеться в спортивный костюм и поотрабатывать прыжки сальто на пыльных матах, как всегда выстроившись в очередь.