Ответов в теме: 1749

[Vagabond]

странно и непривычно видеть тебя таким:
десять найти отличий в том, с кем ещё близки
были вчера, точнее, в прошлом ненастном году,
чувствуя, что сумеем, думая – не разведут
нас ни потери, ни время в разные стороны, нет,
но встраиваясь в систему, главное – быть на коне,
ты уходил всё дальше, реже случались звонки,
ногу менять на марше видимо, не с руки,
в новый год эсэмэска – мол, поздравляю, старик,
стало на время тесно и так горячо внутри,
но как-то уже забылось, канули в лету дни,
и вот – скажите на милость! – мы в кафе за одним
столиком, стынет кофе и жасминовый чай,
тебе бы забыть свой профит, а мне рубануть сплеча –
помнишь, как мы с тобою, в июне, совсем давно,
был шум ночного прибоя, смугляночки и вино,
ещё бы – ответом будет, а помнишь восход в горах,
друг другу родные люди, безоблачная пора,
но я дымлю сигаретой, а ты глядишь на ”картье”.
призраки крымского лета тают в складках портьер.

[izida]

Митька, можешь меня отругать, А НЕ ХЕРА ГАЛСТУКИ С МОРСКИМИ КОНЬКАМИ ЛИШНИЙ РАЗ нАДЕВАТЬ. имхо.

[Vagabond]

ах ты мой станиславскый!

[izida]

ИздеваешЪчя . Чем плох Немирович-Данченко?

[Vagabond]

на полном сурьёзе

[izida]

Митео-сан ( вкрадчиво) А почему мну хочетттттся на тебю пародии писать?
Абсолютно не странно
И уж , тем паче, прывычно,
Видеть ТЕБЯ ТАКИМ ,

В горах - угу ,

10 отличий - АГА ...
Их значительно больше...

Чем в прошлом году
( я уж робко шепчу про столетья...)
Развести может ВРЕМЯ - вечный убийца,

Тебе на каком скакуне вольготней- или на Буцефале или на Веллингтоне?

Не уходи всё ближе,
Чаще звонки приветствуй,
Не с ТОЙ ноги не вставай,
В Новом Году ,особливо , остерегись?
,
В ЛЕТО - сам знаешь - стынет постылая водка ,

А прибой и не вздрогнешь,
Ответа не жди ,
В горах - совсем ИНЫЕ знанья ,
кУРИТЬ МОЖНО ВЕЗДЕ- ДАЖЕ ПОД ОДЕЯЛОМ

Отредактировано: izida, 16 Август 2008 - 16:12:37

[Vagabond]

где же тётя ася

[izida]

Vagabond (Aug 16 2008, 01:15 PM) писал:

где же тётя ася

тЁТЯ)-Ася повесилась в подъезде только что посмотрела БЕЗНАДЁГУ, плеваться сил нет, ТОЛЬКО ПОЛИЦЕЙСКИЙ ПАРЕНЬ ПОНРАВИЛСЯ

[Vagabond]

странная пустота образовалась внутри:
хоть ты на стенку лезь или сейчас умри –
не проходит, и гулко резонирует в такт
там, где грудину режет невидимая черта,
вровень с сердечной сумкой, и в никуда
стекает, пройдя по рёбрам, вот какая беда,
и ничем её ни заполнить, средства плохи
знакомые: пение птиц, Бетховен, чужие стихи,
солнечный свет, дождь, смех без причин,
и нельзя достучаться туда, кричи не кричи,
вот и сидишь, зажмурясь, раскачиваешься,
говоришь себе – да ладно, в позу лотоса сядь,
помедитируй на смерть, и та сожрёт пустоту
как скопа когтит бездумно жаворонка на лету,
но не спасает и это, не помогает вообще
ничего, и в пустоту свою вглядываясь, вотще
проводя часы, неподвижно лежишь и ждёшь,
когда же там переплавится очередная ложь.

[Vagabond]

за шпалерами сумерек дни,
как убийцы, гуськом крадутся.
их всё больше, идут за ним,
духи будущих революций,
а в руках их шипы от роз,
как зазубренные стилеты,
вроде вместе – но и поврозь,
позабыв по дороге где-то
про пьянящую благодать,
подбираются ближе к трону,
им недолго осталось ждать,
и покатится вновь корона
из цветов и трав полевых
по осенней листвы отрезу.
и падёт, не склонив головы,
август, лета последний цезарь.

[Vagabond]

в предчувствии осени собираю гербарий.
подобно Ною, который каждой твари по паре
дал место в ковчеге, умножаю страницы,
чтобы всё, что мне важно, могло уместиться
в альбоме, его бы лучше назвать фототекой
памяти, слепком с живой души человека,
но гербарий мне нравится больше. выбираю
первый лист, рыжий, кленовый, по краю
отороченный алым, это начальная школа,
ранец, запах мастики от паркетного пола,
солнце, в окнах не оставляющее игры,
мокрый асфальт. переворачиваю, вторым
ляжет жасмин, его белые, нежные лепестки
завяли, но хранят аромат, те дни ещё далеки,
хотя уже ближе – старшие классы, лето, жара,
вечер в парке, проводил, поднялся, до утра
остался, родные на даче, точно помню – Оля
звали, больше не виделись. третьим, о боли
сердечной, давнишней напомнив смутно,
хризантемы соцветие ляжет, к чему-то
вспоминаю, как от мороза прятал в целлофане,
как в кафе развернул, как был странен
и тёпл её взгляд, а потом было совсем недолго,
и закончилось. четвёртой, в длинных иголках
и засохшей смоле, останется на картоне
ветка сосны, помнящая, как быстро тонет
апельсинное солнце в Ионическом море,
треснувшую икону Преображения на Фаворе,
тощих кошек, скалы, зной, лиловые тени,
долгий дерева век. где-нибудь пару мгновений
подожду, прислушаюсь к себе и достану
на свет сморщенные глянцевые каштаны,
оставшиеся с той октябрьской командировки,
а с ними – и лист, поблекший, с резною кромкой,
недавнее краткое счастье, пролетело кометой,
сбудется ли ещё? не знаю, не верю в приметы,
откладываю в сторону потяжелевшую книгу.
камера ждёт. здесь Родос, здесь и прыгай.

[Vagabond]

в прозрачном воздухе над Москвою –
и птицы, и листья, и даже люди.
а кто сказал, что они не летают?
бывает и так, хотя не со всеми:
на лоджию выйдешь с утра, и ветер
услышишь, почувствуешь слабый запах
сухой листвы, облетевшей ночью,
земли, не успевшей ещё нагреться,
увядшей и ломкой травы, раскинешь
широкие крылья из пёстрых листьев,
чей шелест тих, а полёт беззвучен,
легонько толкнёшься ногой от бетона
и вмиг сольёшься с выцветшим небом.

а там тебя заметит ребёнок,
нет, дети не делают разницы между
обыденной жизнью и чудесами,
и, дёрнув рукой усталую маму
за полу плаща, он спросит: ”ты видишь?
там в небе птица с лицом человека.”
негромко ответит мальчику осень:
”ты подрастай, и однажды утром,
когда сентябрь раскинет крылья
над городом, ты сквозь дрёму узнаешь
себя, парящего над домами,
то будет знак – ты готов к полёту.
не забывай меня, мальчик, помни.”

[Vagabond]

скинут брезент. на горизонт
уставились масляные стволы.
вспышки с востока. перед грозой
душно. из предрассветной мглы

соткан надежды призрачный лик:
чаша сия да минует нас.
обетованной вокруг земли
к вечеру будет уже не узнать,

ну а пока не разыгран гамбит.
розовым красит верхушки дюн
солнце. войско ангелов спит.
долина Мегиддо. рассвет. июнь.

[Vagabond]

к воронам предыдущий вариант - он не давал мне спать. вот новый - и тоже про галаад:

год високосный длится, осень на изломе,
дни коротки, и долги в полдень тени,
а вечерами очень тихо, будто кроме
тебя на свете никого и нет. сомнений

крылатый демон сел у изголовья, птица
поэмы по; устав возделывать свой сад,
по книге перемен гадаешь, что случится
на личном фронте. клёнов реют паруса,

опять меняя галс под северо-восточным,
тревожным ветром, братом трамонтане,
и облака, как волны. связаны непрочно
все вещи, и, проснувшись утром ранним

ты понимаешь, что теперь пришла пора
перу поставить точку, вырвать из тетради
листы. и обрести бальзам от старых ран
в родном, единственном осеннем галааде.

[Vagabond]

fare thee well, ye generation of sorrow

окопы который день
похожи на мёрзлый склеп.
запах иприта везде,
друг мой вчера ослеп.

взяла другого картечь,
навылет пробила грудь.
кровью нетрудно истечь
на леденящем ветру.

третий сапёром служил,
был и удачлив и смел.
но дальние рубежи
ночной накрыл артобстрел.

так я остался один,
зачем вы ушли, друзья...
темень и смерть впереди,
вот бы ещё простоять

час мне живым до утра,
до пепельно-серой зари.

и спать, в проклятый барак,
где сальная свечка горит.