Ответов в теме: 1749

[Newlander]

Я вышел на улицу, было утро, уже началась обычная жизнь; я смотрел на проезжавших и проходивших мимо меня людей и думал с исступлением, что они никогда не поймут самых важных вещей; мне казалось в то утро, что я их только что услышал и понял, и если бы эта печальная тайна стала доступна всем, мне было бы тяжело и обидно.

Гайто Газданов
"Черные лебеди"

[izida]

Одна из капелл римской церкви Сан-Пьетро-ин-Монторио (где служит англоязычные мессы ее настоятель – кардинал из США) резко отличается от остальных своим скромным убранством. На установленном в ней надгробии вырезан лишь крест и единственное слово «Orate» («Молитесь»), часто в окружении принесенных прихожанами лампадок и свежих цветов. В этом месте, под мраморной плитой, больше 400 лет покоится Беатриче Ченчи – женщина, память о которой вдохновляла не одно поколение романтиков, включая Мериме, Стендаля, Шелли, Бальзака и Дюма.
…Римский аристократ Франческо Ченчи, кроме того, что был законченным распутником, еще и болезненно ненавидел всех своих детей - сыновей лишил всякой поддержки, а дочерей регулярно избивал. В довершение причуд 60-летний сладострастник стал носиться с идеей вырастить своих младших дочерей Антонию и Беатриче в полном целомудрии.
Из строжайшего домашнего заточения Антония сумела-таки переслать Римскому Папе слезное прошение, в котором рассказывала о чудовищном обращении с нею и умоляла понтифика выдать ее замуж либо поместить в монастырь. Папа Климент Восьмой сжалился над несчастной и заставил Франческо Ченчи предоставить дочери достойное приданое и выдать замуж за дворянина по ее выбору.
Вынужденный уступить, Франческо стал еще больше измываться над 20-летней Беатриче –в итоге увезя ее и проявлявшую к ней сочувствие вторую жену, молодую Лукрецию, в свой замок Петрелла в Неаполитанском королевстве. Вот тут-то (то ли в отместку за появление у дочери любовника, то ли просто в порыве необузданной похоти) старик изнасиловал дочь на глазах у мачехи. Едва отойдя от потрясения, женщины направили Папе жалобу на действия Франческо, но она была перехвачена и вызвала лишь новые издевательства.
Историки расходятся во мнении о том, кто был виноват в дальнейших событиях. Как следует из материалов следствия, доведенная до отчаяния Беатриче, взяв себе в сообщники Лукрецию, брата Джакомо и своего воздыхателя маркиза Гуэрра, сначала безуспешно пыталась отравить отца, а потом, 9 сентября 1598 года, заколола его отточенным стоительным гвоздем - тело же было выброшено из окна, чтобы сымитировать несчастный случай.
Однако скрыть следы не удалось. Полиция случайно арестовала киллера, которого нанял ревнивый Гуэрра для убийства своего предполагаемого соперника – и тот рассказал о преступлении, о котором столь же случайно услышал от маркиза. Гуэрра бежал из Италии, переодевшись угольщиком, а семья Ченчи - Беатриче, Луреция, Джакомо и совсем юный Бернардо - по приказу Уголовной палаты инквизиции Рима была арестована и подвергнута зверским пыткам, в ходе которых лишь одна Беатриче проявила стойкость и не созналась в убийстве.
Для всех были очевидны грубые юридические изъяны следствия, римская аристократия обращалась к Клименту Восьмому с просьбой пощадить знатное семейство и не омрачать предстоящий «юбилейный» 1600 год, когда в Вечном городе ожидались сотни тысяч паломников. Несмотря на все это, Папа утвердил смертный приговор инквизиционного трибунала (не помог даже вскрывшийся факт, что старик Ченчи трижды откупался от тюремного заключения за публичные проявления садизма).
11 сентября 1599 года на мосту перед замком Сан-Анжело были обезглавлены Беатриче, Лукреция и Джакомо. В последний момент был помилован и отправлен в заточение 14-летний Бернардо.Все огромное богатство семьи Ченчи было конфисковано в пользу Святого престола - и по Риму сразу же поползли слухи, что именно в этом и заключалась причина сурового приговора.
Между тем, раскручивающийся маховик жестокости уже трудно было остановить: в самых разгар торжеств по поводу юбилея христианства, 17 февраля 1600 года, на Площади Цветов в Риме был сожжен на костре философ Джордано Бруно. Европа вступила в кровавый век Тридцатилетней войны.

Отредактировано: izida, 27 Март 2015 - 21:12:18

[Newlander]

"Зимой из лесов выходили волки. Однажды они съели двух часовых, стоявших на посту около литейного пушечного завода"

Е.И. Майорова
"Личная жизнь Петра Великого"

[Vagabond]

Я смотрю на силуэт Каи в арке дрожащих листьев и думаю о том, что смеющийся и играющий ее волосами ветер, веселое бесстрастие юности, солнечная сила, которая переполняет ее, пока она глядит из своего мимолетного зеленого алькова на море — все это существует не в ней, а во мне. Только во мне. А она не чувствует ничего вообще. И юность в своем чистом виде (если допустить, что такое бывает) встречается лишь как вспышка отраженного света в сердце того, кто утратил ее навсегда. А у тех, кто действительно юн, на уме лишь тягучие повседневные заботы, мелкая зависть, похоть да тщета.

[Kak_Trotsky]

Саморазоблачаюсь:

Из дневника Шмемана: "Церковность" должна была бы освобождать. Но в теперешней ее тональности она не освобождает, а порабощает, сужает, обедняет. Человек начинает интересоваться "старым" и "новым" стилем, епископскими склоками или же всяческой елейностью. И духовность он начинает воспринимать как необходимость читать скверные книги, ужасающие по своей бедности и риторике, всякие брошюрки о чудесах и чудотворных иконах, всякую сомнительную "поповщину", все время болтать на религиозные темы. Вместо того, чтобы учить его по-своему смотреть на мир, на жизнь, Церковь учит его смотреть на саму себя. Вместо того, чтобы по-новому принять самого себя и свою жизнь, он считает своим долгом натягивать на себя какой-то безличный, закопченный, постным маслом пропахший камзол так называемого "благочестия". Вместо того, чтобы хотя бы знать, что есть радость, свет, смысл, вечность, он становится раздражительным, узким, нетерпимым и очень часто просто злым и уже даже не раскаивается в этом, ибо все это от "церковности". Яков в "Убийстве" Чехова – как все это верно и страшно. "Благочестивому" человеку внушили, что Бог там, где "религия", и потому все, что не "религия", он начинает отбрасывать с презрением и самодовольством, не понимая, что смысл религии только в том, чтобы "все это" наполнить светом, "отнести" к Богу, сделать общением с Богом. В сущности все это любовь лесковских купцов к "громкости в служении". Ужас "приходской залы" с портретами архиереев и объявлениями о приходских блинах…"

[Kak_Trotsky]

 Roman (22 Апрель 2015 - 08:57:19) писал:

как эти два слова соотносятся с остальными? Нужны ли они? Есть ли для них место?

Подозреваю, что есть - в этом предложении производные от глагола "учить" два раза встречаются (а то вдруг ты не заметил)

Ну хорошо, Рома, давай уберём или заменим слова, которые в тебе "нехорошо отзываются". Например, первое слово: "Церковность". Заменим его, скажем, на "бесцерковность". А теперь прочитаем первые два предложения... Вот это да! Просто фантастика! Как ни крути, а хрен редьки не слаще.

[Newlander]

"Муха, пролетевшая без моего приказа, будет считаться мятежницей !"

Эдвард Радзинский. Наполеон. Жизнь после смерти

[Newlander]

И в предсмертном томленьи
Озираясь назад,
Убегают олени,
Нарываясь на залп.

В. С. Высоцкий

[izida]

"Что бы ни говорили о якобы чудодейственных реформах Пиночета, я, как уроженец и гражданин Чили, свидетельствую, что достижение благосостояния и стабильности для большинства населения стало возможно только в условиях демократии. И если бы было по-другому, это противоречило бы всему опыту мирового развития».
Из выступления Генерального секретаря Социалистического Интернационала Луиса Айалы (Москва, 30 апреля 2015 г.)

[Kak_Trotsky]

Очень сомневаюсь, что Каддафи и Саддам пользовались всенародной любовью, зато уж теперь население Ливии и Ирака наслаждается свободой от них в условиях демократии

[Newlander]

"Принять реалии нашего мира не очень просто - они противны любым законам Божиим и человеческим, любой морали, любому разуму, даже самому грубому и дикому представлению о приличиях. Но самое разумное, что вы можете сделать, - это принять мир таким, каков он есть."

Андрей Буровский "Будет ли будущее?"

[Victory]

Цитата

Нам не страшны проклятия народа, потому что даже в богохульстве мы умеем услышать опосредованные отголоски гнева Иеговы, обрушенного на ангелов-мятежников. Нам не страшна злоба тех, кто убивает пастырей во имя какой-то мечты об обновлении, потому что это та же злоба, с которой князи стремились уничтожить народ Израилев. Нам не страшны жестокость донатиста, самоубийственное безумие обрезанца, похотливость богомила, спесивая нищета альбигойца, кровожадность флагелланта, коловращение зла, проповедуемое братьями свободного духа. Мы знаем их всех и знаем, что у их грехов тот же корень, что у нашей святости. Эти люди нам не опасны. И мы прекрасно знаем, как уничтожать их, то есть как устроить, чтобы сами они себя уничтожали, упрямо доводя до зенита ту жажду гибели, которая зарождается в глубинах их надира. Более того. Я твердо убежден, что и само их существование необходимо, неоценимо, поскольку именно их уравновешиваем в Божием мироздании мы. Их греховность поощряет нашу добродетель, их поносные речи воодушевляют нас петь хвалы, их оголтелое покаяние умеряет нас, приучает к разумности в жертвованиях, их безбожие оттеняет нашу набожность, так же как и князь тьмы был потребен миру, с его протестом и с его безысходностью, дабы ярче всего сущего воссияла слава Господня, сие начало и сей конец; всяческого упования. Но если бы в один прекрасный день, и уже не в качестве плебейского дозволенного буйства, а в качестве неотъемлемого права мудрецов, закрепленного столь священным документом, как эта книга, — стало бы дозволенным искусством, свойственным даже и благородным и свободным людям, а не одним плебеям, — искусство осмеяния! О! Если бы хоть однажды сыскался хоть один, посмевший сказать (и быть услышанным): “Смеюсь над Пресуществлением!” О! Тогда у нас не нашлось бы оружия против его богохульства.

[Newlander]

И тут произошло то, что повергло меня в настоящий шок. Когда, впервые за десять дней, я оказался за монастырскими воротами, первым чувством, охватившим меня, было неудержимое желание — бросить сумки и стремглав бежать назад! Такого я от себя никак не ожидал. Сделав над собой огромное усилие, я медленно пошел к автовокзалу, с каждой минутой понимая, что оказался совершенно в другом мире, совсем не в том, который оставил десять дней назад.

цитата из книги Архимандрита Тихона "Несвятые святые" и другие рассказы".

Отредактировано: Newlander, 24 Май 2015 - 19:14:56

[Kak_Trotsky]

— В Нью-Йорке особенно остро понимаешь, — сказал он Татарскому за водочкой, к которой перешли после чая, — что можно провести всю жизнь на какой-нибудь маленькой вонючей кухне, глядя в обосранный грязный двор и жуя дрянную котлету. Будешь вот так стоять у окна, глядеть на это говно и помойки, а жизнь незаметно пройдёт.
— Интересно, — задумчиво отозвался Татарский, — а зачем для этого ехать в Нью-Йорк?

"Generation "П"
Виктор Пелевин