1
Потерявшие жизнь
Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы найти нужную дорожку, которая вела к отдельно стоящему от основного корпуса больницы, зданию, теряющемуся в зарослях деревьев с раскидистыми кронами. Пройдя немного по ней, он увидел неприметное двухэтажное здание с желтыми стенами. Входная, двухстворчатая дверь, как и большинство окон, были распахнуты.
Еще бы, май только начинался, но температура воздуха уже достигала рекордных цифр, характерных, разве что, для самых жарких дней июля. В такую погоду хорошо было бы сидеть на скамейке в аллее, защищенным от убийственных лучей солнца, раскидистыми ветвями деревьев, а не находиться в душных помещениях.
Андрею Исакову – было двадцать два года, он учился в местном институте, мечтая стать хорошим психологом, и до достижения его цели, как ему казалось, оставалось совсем немного времени. По сути дела, дипломная работа, ее защита, экзамены – и вот она, долгожданная цель. Начало действительно, интересной, желанной жизни.
Свои переживания по поводу похода в городской морг, он преодолевал мыслями о том, насколько ценными и яркими, будут фотографии, которые ему должен был передать один из докторов.
Одно дело сухие цифры статистики, и избитые клише, выписанные с множества учебных пособий, фотографии, которые из года в год, студенты скачивают из интернета, и другое дело, достоверные иллюстрации, из практической деятельности одного из старейших докторов, прекрасно разбирающегося в теме его дипломной работы: «Суицид». Это должно было стать, завершающим штрихом в ходе большого, продолжительного труда. А если, ему и вовсе повезет, возможно, диплом пополнится несколькими историями из жизни. Это было бы превосходно!
Андрей, всегда почему-то думал, что помещения морга, находились в подвальных и полуподвальных помещениях больниц, как это было показано во множестве фильмов и сериалов. На деле, оказалось же, все совсем по-другому.
Как и любого человека, его, естественно, интересовали вопросы жизни и смерти, о потустороннем мире, он прочел множество книг, где мертвецы восставали из мертвых, как оживали люди и животные, захороненные на одном из индейских кладбищ, но он никогда, не задумывался вопросом, а где же, в его собственном городе, находится то место, где каждый день извлекаются сердца. Теперь ему более подробно предстояло познакомиться с этим местом.
Ни у входа, ни в холле первого этажа никого не было. Только из какого-то кабинета слышались далекие голоса, прерывая тишину, когда он вошел во внутрь.
На дверях покрашенных обычной голубой краской, какой были покрашены и стены, размещались таблички с надписями: «Зав. лабораторией», «Ординаторская», «Секционные. Посторонним вход воспрещен!», «Приемная».
Андрею предстояло найти доктора по имени Вячеслав Михайлович, встречу с которым ему рекомендовал его преподаватель с кафедры.
Попытать счастье в поиске он решил, за дверью с названием «Приемная».
Постучав, он вошел в кабинет. За столом сидела женщина средних лет, раскладывая какие-то бумаги по нескольким раскрытым папкам, лежащим у нее на столе. Она подняла голову, вопросительно взглянув на молодого человека.
- Что вы желаете?
- Подскажите, а где я могу найти Вячеслава Михайловича?
- Вы из института?
- Да, ему должны были сообщить о моем визите. Я из психолого-социального…
- Не из медицинского?! – На лице женщины появилось неподдельное удивление. – Из психолого-социального… надо же! – На этот раз, более внимательно посмотрев на Андрея, женщина, добавила. – Вам велели ждать в холле. Вячеслав Михайлович сейчас на аутопсии , как только освободится, он подойдет к вам.
Андрей поблагодарил женщину, и вышел в коридор. Женщина оказалась не самой приветливой. Он подошел к ряду стульев, стоящему вдоль свободной от дверей стены, и присел, принявшись ждать, в надежде, что Вячеслав Михайлович окажется более приветливым, и раскрытым для общения человеком. Иначе, весь его поход сюда, окажется пустой тратой времени, а дипломная работа, не получит финального штриха.
Ждать пришлось около десяти – пятнадцати минут, прежде чем, за дверью, с грозной, и одновременно загадочной надписью «Секционные. Посторонним вход воспрещен!», послышался сначала глухой, надрывный кашель, а затем, приближающиеся, шаркающие по полу, шаги.
Через мгновение дверь распахнулась, и в холл вошел пожилой мужчина. Был одет он в заношенный, помятый, когда-то, возможно белый халат, и колпак, столь же непрезентабельного вида. Между пальцев тлела сигарета довольно дешевого сорта, это чувствовалось по запаху дыма исходящего от нее, больше смахивающего на запах от папиросы.
Морщины уже успели обосноваться на лице мужчины, старя его еще, как минимум, лет на десять. В совокупности мужчина выглядел на все шестьдесят, а возможно и шестьдесят пять лет.
- Андрей? – подходя к сидящему молодому человеку, спросил Вячеслав Михайлович.
Андрей подскочил, поздоровавшись и представившись доктору.
- Мне сказали, что ты ждешь меня. Второе вскрытие за утро, не самое хорошее начало… - посетовал доктор. – Впрочем, ладно. Пойдем за мной.
При этих словах Андрей немного напрягся. Экскурсии по моргу с изучением главных экспонатов этого учреждения он не заказывал. Когда-то, еще в школьные годы, ему вполне хватило визита в Кунцкамеру Санкт - Петербурга. Но и перечить доктору он тоже не мог. Большим счастьем было уже то, что тот согласился помочь ему с дипломной.
Но к счастью Андрея, Вячеслав Михайлович подошел к двери, на которой было написано: «Ординаторская», и ключом отомкнув, открыл дверь.
- Проходи, присаживайся. - Бросил он, Андрею. В просторной комнате стояли три письменных стола, старый, потертый диванчик, в углу располагался небольшой холодильник, на подоконнике стоял полузасохший цветок. Вячеслав Михайлович подошел к холодильнику, открыл его, достав графин, наполовину наполненный прозрачной жидкостью. Налив содержимое графина в стакан, он залпом выпил, после чего, полной грудью втянул в себя воздух.
- Уже хорошо! – Протяжно произнес он. – Значит Олег Борисович, старый чертяга, рекомендовал…
- Что рекомендовал? – Не поняв ход мыслей, переспросил Андрей, в это время, разместившись за одним из столов.
- Ну, как… обратиться ко мне с этой темой.
- А ну да. Он многое рассказывал о вас, Вячеслав Михайлович. Сказал, что вы один из лучших специалистов по данной теме в городе.
- Это по суициду-то? Ага. Когда-то мы вместе с Олегом работали на скорой. Он сразу, как пришел, работал в психбригаде, повидал всяких… - доктор вскинул рукой, наполняя стакан второй раз, - ну, а я, до 50 лет на скорой трудился, а потом уже сюда перешел. Не смог до конца отстоять. Тяжко. Но было многое… Ну, а что нас с тобой объединяет, свою кандидатскую я защищал как раз по «суициду», а до докторской… - Вячеслав Михайлович вновь вскинул рукой, осушив стакан второй раз.
- Олег Борисович рассказывал об этом.
- Ладно, это все мелочи. Значит, ты тоже решил взяться за эту тему? Хочешь знать о суициде? Без проблем. Только пойми одно, Андрей, одно дело, прочесть об этом в учебниках, и другое дело, увидеть самому. Ты, когда-нибудь видел человека, который спрыгнул с 9 этажа?
Андрей отрицательно покачал головой. В его глазах появился блеск. Вячеслав Михайлович, подойдя к окну, говорил, размерено и не торопливо.
- Думаешь в этом есть что-то торжественное или поэтичное? Обычный мешок с дерьмом. Череп расплющен, часть мозгов на асфальте, кости переломаны, или раздроблены. Картина, вызывающая ничего кроме отвращения, и нормальной, человеческой брезгливости. И тоже самое касается повешенных, вскрывших себе вены, нажравшихся таблеток, запихавших два оголенных провода в розетку… Все это так, присказки. Я могу рассказать тебе десятки таких историй, что им предшествовало, что им способствовало, и чем они завершились. Главное не в этом.
- В чем - же?
- В понимании. – Произнес он, после паузы добавив: - понимании процесса суицида. Что для тебя значит суицид?
Андрей, вновь напрягся, попытавшись более четко и конкретно сформулировать обоснование данного понятия.
- Это довольно сложное понятие, включающее в себя…
- Вот видишь, как все запутанно в твоей голове! – Перебив мысль Андрея, раздумчиво произнес доктор, глядя на парня. – Не нужно говорить заученными терминами, скажи проще. Суицид – это самоубийство. В советские времена существовало убеждение, что суицид - явный признак психического заболевания. То есть каждый суицидент посмертно получал звание ненормального, а тех, кого удалось вытащить, пожизненно ставили на учет у психиатра. Но, и это пока не главное, хотя, сразу скажу, система бредовая. В первую очередь, суицид – это процесс. Тонко выверенный процесс, не уступающий, иногда, по своему расчету, самому сложному криминальному процессу. Ты любишь детективы?
- Смотря чьи… - честно ответил Андрей на неожиданный вопрос доктора.
- Я не имею ввиду Донцову.
- Хорошие детективы люблю.
- Так вот, процесс суицида – сродни хорошему детективу.
Андрей хмыкнул.
- Хочешь отчаянно поломать свой мозг?! Тогда ответь на вопрос: Есенин – жертва коварного заговора, или очередной самоубийца? Поверь, ты найдешь в этом деле десятки доказательств свидетельствующих как об одном, так и о другом, но к однозначному выводу так и не придешь.
- Вы совершенно правы. Я читал о деле Есенина. – Согласился Андрей с доктором. Сейчас он ловил каждое слово своего собеседника... Это уже было что-то. Но он верил - впереди ждут вещи поинтереснее.
Тем временем, Вячеслав Михайлович, достал очередную сигарету из пачки, и закурил, глубоко затягиваясь, и не выпуская сигареты изо рта. По комнате стал распространяться едкий запах дешевого табака.
- Отчего - же в нашей стране такое отношение к самоубийству и самоубийцам, соответственно? Религия. В христианстве самоубийство – это страшный грех. Самоубийц всегда хоронили за пределами основных кладбищ. Но и это не столь важно. – Доктор глубоко затянулся. – Это все так, присказки. Я вижу, тебя более интересуют конкретные случаи, омерзительные и грязные, не правда ли?!
Вячеслав Михайлович ухмыльнулся. Он подошел к платяному шкафу, открыв его, он достал пиджак, из внутреннего кармана которого, извлек довольно толстый конверт, весьма потрепанный на вид.
- Думаю, самые подходящие иллюстрации к моему рассказу. – Поднося конверт Андрею, произнес он. – Смелее, не бойся.
Андрей вынул из конверта целую пачку глянцевых фотографий. Были среди них как цветные, так и черно-белые снимки, разных лет. Некоторые фотографии успели пожелтеть, истрепаться, но, не смотря на все это, тот смысл, которые они передавали, не поредел ни на секунду. Андрей принялся рассматривать снимки с мрачной сосредоточенностью. Вячеслав Михайлович молчал, не произнося ни слова.
Первые несколько снимков изображали девушку, лежащую на асфальте в луже крови и собственных мозгов. Ее череп был расколот в нескольких местах, так, что содержимое, расплывалось во все стороны. Руки и ноги были вывернуты в неестественном положении.
- Покончила жизнь самоубийством, спрыгнув с высоты. – Пояснил доктор.
На следующих нескольких снимках, опять же в различных ракурсах, были запечатлены повешенные. Изображения предназначались явно не для слабонервных, но Андрей держался, хотя, рассматривать все подробности ему не хотелось. Было достаточно лишь беглого взгляда по снимку, чтобы забыть, что такое аппетит и здоровое пищеварение.
- Коллекция, собранная за 30 лет работы, - пояснил Вячеслав Михайлович. – Есть и раритетные снимки, но это больше для криминалистов, либо студентов-медиков. Не думаю, что тебе будут интересны все эти подробности. Хотя, если хочешь посмаковать, завсегда, пожалуйста! – Доктор улыбнулся.
- Да, нет, спасибо, Вячеслав Михайлович, я обойдусь без этих подробностей. Думаю из собранных здесь фотографий, вполне можно будет выбрать наиболее интересные для моей дипломной.
- Таковых здесь найдется достаточно… Часть моей жизни прошла в поисках ответа на множество вопросов, касающихся суицида, знаешь, Андрей, на некоторые из них я до сих пор не знаю ответов. Что должно было произойти в мозгах самоубийцы, чтобы он решился вскрыть себе вены, накинуть на шею петлю, или выпить таблетки. Понимаю, тут психика, и это больше по твоей части, моя работа это поиск патологии и прочие тонкости… но все-таки. Тебе нравится мучить людей с целью докопаться до самой глубины их сознания?
- Не обязательно мучить людей, чтобы понять состояние их психики… - попытался ответить Андрей, но доктор тут же, возразил ему.
- Нет, именно мучить, насиловать, домогаться, потому что, по-другому узнать ты ничего не сможешь, и именно со стороны психического состояния человека. Да, я знаю, я изучал психологию, психиатрию, и мне известны многие методы исследования психического состояния организма, но даже гипноз, когда после щелчка пальцев, пациент забывает, как его тело билось в конвульсиях от воспоминаний, также является насилием над психикой человека. И если человек уносит причину своего самоубийства в могилу – это его счастье… потому что в противном случае, все это ожидает его.
Вячеславу Михайловичу нравилось рассказывать все это Андрею, не только потому что, его собеседник был внимательным слушателем, или умным собеседником. Во многом Андрей понимал доктора, словно между ними, существовала какая-то телепатическая связь.
- В этом отношении незаконченная попытка суицида – это как раз и есть то, что тебе нужно. А таких историй в моей работе, было также предостаточно. Повод к вызову: «вскрыл вены». Приезжаешь, а в коридорчике сидит паренек, держась за левую руку с потоками крови… кровь и на полу, рядом обязательно валяется лезвие, а выражение лица страдальческое.
Андрей четко представил себе картину, описанную доктором.
- Доктор, я умру? – спрашивает тебя этот парень. А ты ему отвечаешь: конечно, умрешь, но только не сейчас… и какое разочарование после этих слов посещает данного суицидента…
Вячеслав Михайлович улыбнулся, взглянул на Андрея, на несколько секунд сделав паузу.
- Наш организм, как известно из физиологии, имеет свертывающую систему крови, включающую несколько компонентов, и если порезы неглубокие… а, как правило, они не глубокие, кровь через несколько минут, просто сворачивается. Мало кто знает, что добиться желаемого результата можно, поместив порезанную руку в воду, так как в воде кровь не сворачивается…
- Так вот, почему большинство самоубийств, когда решают покончить с жизнью, именно с помощью вскрытия вен, происходят в ванных. – Зачарованно произнес Андрей, словно детектив, вышедший на нужный след.
- Да, именно по этой причине. Но здесь есть и еще одно существенное условие: терпение. При чем, терпение как физической, так и психической боли. Пройдет не один десяток минут, прежде чем сознание отключится от потери крови, и изменить что-либо смогут только нечаянно нагрянувшие родственники или друзья, обнаружив тело плавающие в кровавой жидкости. Иногда к крови и воде, также присоединяется смесь кала и мочи, поскольку зачастую, происходит бессознательный акт дефекации, а также мочеиспускания.
Подробности были не очень желаемые. Слишком неприятна была картина. Но Вячеслав Михайлович продолжал, его это нисколько не смущало.
- Черты лица заостряются, цвет лица становится землистым… впрочем, это характерно, не только для тех, кто решается вскрыть себе вены. Подобные проявления бывают и у повешенных. И неприятна картина, скажу я тебе, что в первом, что во втором варианте.
- Да, приятного здесь мало… - согласился Андрей. Еще в начале работы над дипломом, выбирая тему «суицида», он долго размышлял над тем, браться ли за данную тему, или оставить ее на более, крепких духом, однокурсников. Подробности, о которых рассуждал доктор, натуралистические фотографии, описания всех этих случаев, страданий людей, никак не могли вызвать положительных эмоций. Одно, что только могло Андрея, заставить проделать весь этот путь, это возможная перспектива того, что когда-нибудь, он сможет дойти до понимания психологии суицидальных попыток, и возможно, помочь кому-то, оградив его, от подобного исхода жизни – как бы торжественно сейчас это ни звучало.
- Только представь себе, - продолжал Вячеслав Михайлович. В какой-то момент, Андрею показалось, что лицо его было абсолютно бесстрашным, - зима, ночь… тебе дают вызов с поводом: повесился… загородный дачный поселок, парочка нервно курящих бомжей около домика, в котором они поселились на зиму, и где теперь повесился один из их друзей… ты один заходишь во внутрь, освещая себе путь лучом света, исходящим от фонарика… раскиданные на полу пустые бутылки, окурки, обшарпанные стены, покосившийся сервант с раскрытыми дверцами и горой хлама на полках… и вдруг, неожиданно, луч фонарика падает на тело, висящее в петле… ноги болтаются, лицо синее, распухшее, перекошенное, язык высунут, потому что смерть наступила несколько часов назад… фонарик неожиданно выпадает из рук, и ты оказываешься в кромешной темноте, бросаясь к выходу, не в силах, что-либо сделать с собой… потому что картина не то что страшная, она безумная… и если днем она вызвала бы, максимум – человеческую брезгливость, то ночью: весь спектр страхов, долгое время, таившихся где-то в глубинах подсознания… И это тоже есть психология…
Андрей был повержен рассказанным. Ведь то, что поведал ему Вячеслав Михайлович было самой, что ни на есть будничной реальностью. Ни какой-нибудь картинкой из надуманного фильма ужасов, а реальностью: зловещей, непостижимой, ужасающей… На какой-то момент ему четко представился данный эпизод. Представилось лицо повесившегося со всеми мельчайшими деталями: неопрятное, не побритое, с признаками мучения в последние секунду жизни, когда ноги соскользнули с опоры, и тело повисло в воздухе, с содроганиями, но уже бесперспективно, найти хоть какую-то зацепку, чтобы остаться в живых…
Андрею захотелось закурить, хотя он не курил. Захотелось выпить, хотя он не пил. Но, данные правила в любом случае сегодня будут нарушены, подумал он, как только он выйдет отсюда. Пусть эти нарушения и выразятся в одной сигарете и одной бутылке пива. Впрочем, этого было бы вполне достаточно, чтобы реализовать свои потребности.
Возможно, подобные ощущения испытывал и Вячеслав Михайлович. Все-таки, воспоминания прошлого, не могли оставить его абсолютно бесстрашным. Он достал очередную сигарету и закурил. Как бы равнодушен он ни был к смертям, подобные вещи все-таки не могли оставить его абсолютно безмятежным.
- Не приятно, да? – Спросил он, глубоко затягиваясь.
- Да, жуткая история. – Согласился Андрей.
- Ничего не поделаешь, жизнь… прошло уже более двадцати лет, но эта история периодически напоминает о себе, каждый раз, вызывая самые подлые человеческие чувства, которые только могут быть: страх и ужас… но если бы это было самым страшным.
И действительно, страх и ужас было не самым страшным во всех этих историях. Иногда, возникали другие чувства, такие как жалость, а с этим уже было бороться намного сложнее.
- Ты хочешь стать психологом и помогать людям. Предотвращать человеческие трагедии. Помогать в поисках нужного решения в той, или иной ситуации. Похвально, Андрей. Но, возможно ли все это сделать в реальности.
- В смысле, сделать в реальности? – Недопонимая, что пытается сказать Вячеслав Михайлович, спросил он.
- Всякий ли человек, расскажет о своих переживаниях. Поведает состояние своей души, практически незнакомому человеку?
- Возможно, что нет. Но в том и дело, что настоящий психолог – специалист своего дела, должен предугадать душевное состояние своего клиента, попытаться повлиять на дальнейшие поведенческие качества.
- Предугадать… повлиять… все это так, красивые слова. – Глуховато произнес доктор. – Если молодой парень двадцати лет, в два часа ночи выпивает пятьдесят, заметь Андрей, пятьдесят таблеток тубазида – это серьезная заявка на смерть, и серьезный повод призадуматься, что было в душе у парня, явно что-то не так…
Глаза Андрея вновь заблестели. Как он смог убедиться, рассказывать Вячеслав Михайлович умел.
- А что такое тубазид? – Перебив собеседника, спросил Андрей.
- Противотуберкулезное средство. Было прописано фтизиатром дяде молодого человека для профилактики, так как тот, находился в контакте с туберкулезным больным. Вызвали нас в 4 утра, когда отец обнаружил сына на кровати в состоянии судорог. С момента приема препарата прошло 2 часа, и большая часть таблеток, успела всосаться. Парень был уже практически без сознания. Когда мы приехали, судороги продолжались, отпуская его, лишь на минуту, иногда две. Даже введение противосудорожных препаратов, не смогло полностью купировать судороги. Промыть желудок, также не удалось, из-за стеноза пищевода. Картина была жуткой, когда парня всего «прогибало» от судорог, вены, словно, одеревенелые прутья стремились выпятиться наружу. И все это в сопровождении истерики матери, и нервного, молчаливого напряжения отца. Лишь зловещие два пустые пузырька из под таблеток, стоящие на столике, словно два глаза смерти, надсмехались над нашими безуспешными действиями…
Вячеслав Михайлович, нервно затянулся сигаретой. Помещение ординаторской было полностью заполнено дымом едких сигарет, не смотря на то, что окошко было распахнуто полностью. Андрей молча сидел, впечатленный рассказом старого доктора.
- Парень умер в реанимации городской больницы, куда мы его доставили, через два часа. Но это не самое главное в этой истории.
Губы доктора нервно подергивались.
- Накануне днем, с группой в университете, где учился парень, занимался психолог, который, не будь он кретином, мог заподозрить что-то неладное в состоянии парнишки. Как позже выяснило следствие, два флакончика с тубазидом парень выкрал у своего дяди, за два дня до своей смерти. То есть, как минимум на протяжении двух дней, в его душевном состоянии уже шли необратимые процессы, как они происходят в теле умирающего человека. Он обдумывал план своей гибели, сродни тому, как киллер бы, обдумывал убийство заказанной ему жертвы, высчитывая все детали и мельчайшие подробности.
Вячеслав Михайлович вновь замолчал, собираясь с мыслями. Было видно, что теперь, нужные слова давались ему с трудом.
- Но вот заключение того самого психолога, звучало тогда, как веселая насмешка над умершим парнем, его отчаянными действиями, родителями, которые похоронили своего единственного сына. Заключение выглядело примерно следующим образом: «Какой-либо психической патологии выявлено не было…», и все это при том, что еще за неделю до случившегося, этот парень поругался со своей девушкой. Очень сильно поругался, что и послужило толчком ко всей этой мерзкой истории. Прошло более пятнадцати лет, но я по-прежнему, не могу, спокойно говорить об этом. Уж прости, Андрей, но вот тебе, и предугадывание психолога…
Андрей облизнул пересохшие губы. Данная история тоже была не чуть не лучше предыдущей, тем более теперь, с таким укоризненным заявлением. Но опровергнуть, или сказать что-либо в оправдание своего, пусть даже и незнакомого коллеги, он не решился. Наверное, это действительно, был не тот случай.
Несколько минут они сидели молча. Андрей вертя в руках фотографии, а Вячеслав Михайлович, докуривая очередную сигарету.
- Можно ли, когда-нибудь смериться со смертью своих больных? Наверное, нет… это тоже самое, что смерть близкого тебе человека. Даже спустя десятки лет, она периодически, как старая язва, будет напоминать о себе. С годами эта боль притупляется… и ты уже меньше обращаешь внимания на нее, но само заболевание, никуда не пропадает. Ты словно чувствуешь контакт с теми, потерявшими жизнь… потому что и ты тоже, был причастен к этому. Пусть это часть твоей работы, пусть косвенно, но причастен.
Даже здесь в морге, все - равно проникаешься в истории тех людей, которые попадают к тебе на стол. Даже к мертвым, испытываешь эмоции. Это жизнь, каковой бы она ни была…
***
Разговор продлился около двух часов. Вячеслав Михайлович успел рассказать еще несколько интересных историй, прежде чем открылась дверь ординаторской, и женщина, которую Андрей повстречал в приемной, пригласила доктора в секционные.
Когда Андрей уходил, Вячеслав Михайлович провожал его взглядом не без чувства гордости…
В голове же Андрея царил целый спектр различных мыслей. Слишком глубоки были впечатления от услышанного и увиденного. Наверное, он еще не привык ко всему этому. Если к подобному вообще можно было привыкнуть...
Полуденное солнце раскаляло воздух, заставляя все живое скрываться в живительных тенях деревьев, в прохладе зданий. Лишь несколько человек, спокойно прогуливались по тенистым аллеям.
Как можно не любить жизнь? Каковы должны быть мотивы для того, чтобы покончить с собой, расплющить себя в лепешку, растоптать, изуродовать, навсегда оставив неисправимое клеймо?!
Задумается ли он, когда-либо покончить жизнь самоубийством? Пойдет ли на подобные меры решения жизненных проблем? Слишком велики были впечатления, чтобы сейчас рассуждать об этом… тем более, как сказал Вячеслав Михайлович, однозначного ответа найти в данных вопросах – невозможно, и с этим Андрей был согласен…
апрель – май 2008 года
Отредактировано: R.F., 04 Июль 2008 - 19:16:54
Помощники шерифа
Так, все, Костя... не обижайся - про язык дальше вообще молчу - полная засада! Близкие повторы, необоснованно длинные предложения, на запятых, расставленных где надо и не надо, спотыкаешься через строчку, а построение некоторых предложений -- вообще вилы. В стиле "хрена какого дилетанты империю нашу работают на". Из-за всего этого читается очень вязко, как будто по зыбучим пескам идёшь. И диалоги героев хромают на обе ноги - канцелярщина да чиновничьи обороты
Бесстрастным, что ли?! 
