Стихи
Vagabond 29 июл 2009
родник иссяк, колодец опустел,
порвалась цепь, кувшин лежит расколот,
и голос, обитающий в кусте,
умолк. неутолимый жадный голод
нутро сжигает, как живой огонь,
и в нём мосты сгорают за спиною,
за рубиконом больше ничего,
равнина, прах и солнечного зноя
стена, слова alea jacta est
стучат промеж висков и бьётся птица
в груди, а впереди – голгофы крест,
где суждено тебе переродиться,
сойти в геенну, после – вознестись
под песни жён, купивших ароматы,
пройти по лестнице, ведущей ввысь,
к последнему и ясному закату,
а дальше... всё решаешь только ты,
и каждый шаг по лезвию над бездной –
осколок той, из юности, мечты,
манящей, ужасающей и звездной.
порвалась цепь, кувшин лежит расколот,
и голос, обитающий в кусте,
умолк. неутолимый жадный голод
нутро сжигает, как живой огонь,
и в нём мосты сгорают за спиною,
за рубиконом больше ничего,
равнина, прах и солнечного зноя
стена, слова alea jacta est
стучат промеж висков и бьётся птица
в груди, а впереди – голгофы крест,
где суждено тебе переродиться,
сойти в геенну, после – вознестись
под песни жён, купивших ароматы,
пройти по лестнице, ведущей ввысь,
к последнему и ясному закату,
а дальше... всё решаешь только ты,
и каждый шаг по лезвию над бездной –
осколок той, из юности, мечты,
манящей, ужасающей и звездной.
Vagabond 29 июл 2009
благодарю тебя за то
что пригласила в свой затон
что среди ила и песка
коснулась бережно виска
а из кувшинок мне сплела
постель что девственно бела
(и лилий в изголовье ряд
что как созвездие горят)
немёртвые глаза мои
ты лунным светом напои
я поцелуй холодных губ
вберу в себя и сберегу
в немотной стылой глубине
на дне в зелёном вечном сне
а в день когда звезда полынь
скользнёт с небес в тугую синь
и ядом напоит волну
я тонких губ твоих коснусь
в последний раз в последний час
и кровь призывно горяча
наполнит русла полых вен
и будет день благословен
тебя вернувшего суда
мой дивный невозможный дар
что пригласила в свой затон
что среди ила и песка
коснулась бережно виска
а из кувшинок мне сплела
постель что девственно бела
(и лилий в изголовье ряд
что как созвездие горят)
немёртвые глаза мои
ты лунным светом напои
я поцелуй холодных губ
вберу в себя и сберегу
в немотной стылой глубине
на дне в зелёном вечном сне
а в день когда звезда полынь
скользнёт с небес в тугую синь
и ядом напоит волну
я тонких губ твоих коснусь
в последний раз в последний час
и кровь призывно горяча
наполнит русла полых вен
и будет день благословен
тебя вернувшего суда
мой дивный невозможный дар
Vagabond 03 авг 2009
осеннею палладой ты смотришь из окна,
и в продолженье взгляда то улица видна,
задёрнутая ливнем, то быстрое пике
листа, по цвету – глине, по форме же – руке
подобного, а в жёлоб струясь, гремит вода,
и прошлое – как жёлудь, в котором навсегда
остался древа слепок, не проросло, увы!
и стало так нелепо, пусть оба и правы,
несказанное длилось, несделанное жгло,
и времени на милость сдаваться тяжело,
а пиррова победа трофеев не несёт...
и, прячась в складках пледа, благодаря за всё
прекрасное, что память вписала в книгу дней
нежданными звонками, ночами как во сне,
у диптиха из стёкол, где фонари зажглись,
глядишь ты одиноко на одинокий лист.
и в продолженье взгляда то улица видна,
задёрнутая ливнем, то быстрое пике
листа, по цвету – глине, по форме же – руке
подобного, а в жёлоб струясь, гремит вода,
и прошлое – как жёлудь, в котором навсегда
остался древа слепок, не проросло, увы!
и стало так нелепо, пусть оба и правы,
несказанное длилось, несделанное жгло,
и времени на милость сдаваться тяжело,
а пиррова победа трофеев не несёт...
и, прячась в складках пледа, благодаря за всё
прекрасное, что память вписала в книгу дней
нежданными звонками, ночами как во сне,
у диптиха из стёкол, где фонари зажглись,
глядишь ты одиноко на одинокий лист.
Vagabond 04 авг 2009
что же останется после меня?
горстка праха, два-три стиха,
дерево, его ещё можно обнять,
а воздушному змею - рукой махать
пока из виду не скроется он,
ветром весенним вдаль унесён;
ветер весенний развеет прах
на взморье, где бьётся чаячий крик
(то ливингстон свой побеждает страх,
на волю рвущийся изнутри),
и стану серебряной пеной дней,
и растворюсь в закатном вине,
и пропаду среди серых дюн,
чтобы сиреневым после цветком
вереска губы подставить дождю,
воздух солёный вдыхая легко,
если не быть, то пусть так, пусть так.
смерть - это правда - такой пустяк.
горстка праха, два-три стиха,
дерево, его ещё можно обнять,
а воздушному змею - рукой махать
пока из виду не скроется он,
ветром весенним вдаль унесён;
ветер весенний развеет прах
на взморье, где бьётся чаячий крик
(то ливингстон свой побеждает страх,
на волю рвущийся изнутри),
и стану серебряной пеной дней,
и растворюсь в закатном вине,
и пропаду среди серых дюн,
чтобы сиреневым после цветком
вереска губы подставить дождю,
воздух солёный вдыхая легко,
если не быть, то пусть так, пусть так.
смерть - это правда - такой пустяк.
Vagabond 11 авг 2009
беспилотная посадка на нейтральной полосе
три тире и точки кратко были живы в небесех
и остались вроде живы в рубке стелется туман
с юга дальние разрывы рдеют лунного бельма
в облаках уже не видно ночь сгустилась до поры
в молескине крошка кидман травы пряны и мокры
и земли тяжёлый запах проникает до кишок
в наших картах больше крапа до чего же хорошо
может завтра обнаружат может завтра и сожгут
будет остов в чёрной луже оперение в стогу
а пока давай товарищ мы закурим по одной
ты немного покемаришь я же хлебное вино
похлебаю из походной фляжки que sera sera
пусть случится что угодно прямо с самого утра
мы с тобой пока что целы тихо тикают часы
в нежной зелени прицела поднебесные весы
проступили беспокойно птица в зарослях кричит
по земле проходят войны растворяются в ночи
три тире и точки кратко были живы в небесех
и остались вроде живы в рубке стелется туман
с юга дальние разрывы рдеют лунного бельма
в облаках уже не видно ночь сгустилась до поры
в молескине крошка кидман травы пряны и мокры
и земли тяжёлый запах проникает до кишок
в наших картах больше крапа до чего же хорошо
может завтра обнаружат может завтра и сожгут
будет остов в чёрной луже оперение в стогу
а пока давай товарищ мы закурим по одной
ты немного покемаришь я же хлебное вино
похлебаю из походной фляжки que sera sera
пусть случится что угодно прямо с самого утра
мы с тобой пока что целы тихо тикают часы
в нежной зелени прицела поднебесные весы
проступили беспокойно птица в зарослях кричит
по земле проходят войны растворяются в ночи
Vagabond 14 авг 2009
пулю вовремя извлекли.
и теперь не болит.
в полсилы.
фотография у могилы
и щепотка родной земли –
вот и всё, что тебе осталось.
нету дома и нету слов,
неизвестно, куда занесло,
и не выговорить усталость,
и неясно, зачем продолжать.
на рассвете все кошки серы,
разуверившемуся вера –
как порез от тупого ножа,
не саднит и не кровоточит.
ты лежишь, за окном, в саду
дождь стихает. минуты идут,
густота уходящей ночи
перламутровостью зари
скоро станет, и в ней узнаешь
ту, что так ждала у окна. и
ты не верь. ты просто смотри.
и теперь не болит.
в полсилы.
фотография у могилы
и щепотка родной земли –
вот и всё, что тебе осталось.
нету дома и нету слов,
неизвестно, куда занесло,
и не выговорить усталость,
и неясно, зачем продолжать.
на рассвете все кошки серы,
разуверившемуся вера –
как порез от тупого ножа,
не саднит и не кровоточит.
ты лежишь, за окном, в саду
дождь стихает. минуты идут,
густота уходящей ночи
перламутровостью зари
скоро станет, и в ней узнаешь
ту, что так ждала у окна. и
ты не верь. ты просто смотри.
Vagabond 15 авг 2009
когда оборвётся струна
под приторный запах сирени,
из дома напротив слышна,
заблудится песня свирели,
и сгинет вечерний трамвай,
рассыпав по площади искры
туда, где опять синева
сменилась на тогу магистра,
и в окнах погаснут огни,
и смолкнут крикливые птицы -
я, музой своею храним,
сумею домой возвратиться.
пройду неширокой тропой
к луною залитому саду,
от яркого света слепой,
нащупав из тёрна ограду,
в калитку войду из плюща,
и мимо трепещущих яблонь
пройду я, и сам трепеща
туда, где с рожденья оставлен
был дом, предназначенный мне,
и только: открытка в конверте
и адрес в волшебной стране,
где нету ни боли, ни смерти.
под приторный запах сирени,
из дома напротив слышна,
заблудится песня свирели,
и сгинет вечерний трамвай,
рассыпав по площади искры
туда, где опять синева
сменилась на тогу магистра,
и в окнах погаснут огни,
и смолкнут крикливые птицы -
я, музой своею храним,
сумею домой возвратиться.
пройду неширокой тропой
к луною залитому саду,
от яркого света слепой,
нащупав из тёрна ограду,
в калитку войду из плюща,
и мимо трепещущих яблонь
пройду я, и сам трепеща
туда, где с рожденья оставлен
был дом, предназначенный мне,
и только: открытка в конверте
и адрес в волшебной стране,
где нету ни боли, ни смерти.
Vagabond 26 авг 2009
процент попадания невысок.
пуля вчера угодила в висок,
но не тебе; от здешних красот
считай, не осталось почти ничего.
сержанты на пайку играют в го,
каждый себе то ли гунн, то ли гот,
по пальцам патрициев перечесть.
ненависть здесь заменила честь,
в прорехе палатки – серебряный крест,
ветер язык прикусил у скал.
смерти – и той приелся оскал,
здесь свой разбила лагерь тоска,
боеприпасов на сотню лет.
обед из консервов и серых галет,
каждый теперь на своей игле,
знает, что не вернётся сигнал.
пуля вернее, чем веронал,
стёртой монетой висит луна,
долину до края светом залив.
за дюнами зреет новый прилив.
в костре подёрнулись пеплом угли.
пуля вчера угодила в висок,
но не тебе; от здешних красот
считай, не осталось почти ничего.
сержанты на пайку играют в го,
каждый себе то ли гунн, то ли гот,
по пальцам патрициев перечесть.
ненависть здесь заменила честь,
в прорехе палатки – серебряный крест,
ветер язык прикусил у скал.
смерти – и той приелся оскал,
здесь свой разбила лагерь тоска,
боеприпасов на сотню лет.
обед из консервов и серых галет,
каждый теперь на своей игле,
знает, что не вернётся сигнал.
пуля вернее, чем веронал,
стёртой монетой висит луна,
долину до края светом залив.
за дюнами зреет новый прилив.
в костре подёрнулись пеплом угли.
Vagabond 01 сен 2009
только в жизни-то – ближний круг, подтверждающий то, что жив, бесполезный счёт для разлук, хоть стреляй, хоть целься по лжи, всё едино, не стоит свеч мною выдуманная игра, получилось бы уберечь то, что цело, и до утра перелистывая альбом, вспоминать, что уже ушло, и немного засыпать в бонг, и уже не так тяжело, и звезда так сильно манит из раскрытого настежь окна, суждено нам от века одним быть, и чья же это вина? не того ли, кто в глину вдул язычок живого огня, кто всегда и во всём на виду, кто за тайной сокрыт для меня? не того ли, за левым плечом, что принёс животворный огонь – и нам стало извне горячо – а себе не взял ничего? я не знаю, молчит страниц упорядоченная вязь, мне бы вверх, а быть может – вниз, я и сам и слуга, и князь не вполне от мира сего, затерявшийся между строк и в фарватере млечных вод, в придорожном пустом бистро и на ветреном берегу, мне и с жизнью не по пути, и со смертью пока не могу, ты лети, как чайка лети, моя ласковая душа, в те края, где горит звезда, когда я перестану дышать, ты отправишься навсегда в свой полёт, а может, сгоришь в равнодушной бездне дотла… а пока над коньками крыш ночь ещё не совсем умерла, можно выкурить мне ещё, да, конечно, самообман, да, разлук не закончен счёт, да, пустая игра для ума, но за отблесками огня я узнаю слова его – бесполезно что-то менять, не изменится ничего, но при этом ты сам себе – и правило и мера и вес, и прожить суждено в борьбе до тех пор, как не вышел весь.
Vagabond 02 сен 2009
прошлое просто так не отнимешь
так побеждённый ахиллом гектор
на свет извлекает малую лепту
памяти в маске с усмешкой мима
пригоршню страха любви и счастья
смотрит на них так заворожённо
а за воротами плачут жёны
и смерть разрывает его на части
так побеждённые жизнью люди
к свету подносят старые слайды
словно икону в богатом окладе
зная о том что уже не будет
счастья любви и даже для страха
после совсем не найдётся места
в яме в земле обыденно тесной
и не заплачет по ним андромаха
будешь ли небо коптить без пользы
город хранить за семью замками
в финале тебе остаётся память
стёртые в пыль годовые кольца
рябь на воде всё зыбко непрочно
ну же смотри никто не осудит
на верной странице из книги судеб
время не глядя поставит точку
так побеждённый ахиллом гектор
на свет извлекает малую лепту
памяти в маске с усмешкой мима
пригоршню страха любви и счастья
смотрит на них так заворожённо
а за воротами плачут жёны
и смерть разрывает его на части
так побеждённые жизнью люди
к свету подносят старые слайды
словно икону в богатом окладе
зная о том что уже не будет
счастья любви и даже для страха
после совсем не найдётся места
в яме в земле обыденно тесной
и не заплачет по ним андромаха
будешь ли небо коптить без пользы
город хранить за семью замками
в финале тебе остаётся память
стёртые в пыль годовые кольца
рябь на воде всё зыбко непрочно
ну же смотри никто не осудит
на верной странице из книги судеб
время не глядя поставит точку
Vagabond 04 сен 2009
осенью дышится так легко...
глаза, наполненные песком
бессонницы, видят в ином ключе
взаимодействие всех вещей,
хрупкость того, что ты ещё – здесь.
“было” и “будет” становятся “есть”,
и опадают сухие слова,
как и пергаментная листва,
временно, видимо, не нужны.
точно иону, чувство вины
вдруг поглощает тебя целиком,
люди, с которыми ты знаком,
смотрят так странно
и больше молчат.
чувствуешь, где-то внутри зачат
демон сомнения и тоски,
розы осыпались лепестки,
а на веранде, от листьев рябой,
видел: с утра завалилась на бок
стрелка барометра и лежит.
ты ещё – жив.
глаза, наполненные песком
бессонницы, видят в ином ключе
взаимодействие всех вещей,
хрупкость того, что ты ещё – здесь.
“было” и “будет” становятся “есть”,
и опадают сухие слова,
как и пергаментная листва,
временно, видимо, не нужны.
точно иону, чувство вины
вдруг поглощает тебя целиком,
люди, с которыми ты знаком,
смотрят так странно
и больше молчат.
чувствуешь, где-то внутри зачат
демон сомнения и тоски,
розы осыпались лепестки,
а на веранде, от листьев рябой,
видел: с утра завалилась на бок
стрелка барометра и лежит.
ты ещё – жив.
izida 04 сен 2009
Vagabond 05 сен 2009
можно жить по уши в дерьме
долго если того
требуют обстоятельства
и оставаться человеком
можно пройти тюрьмы и лагеря
не сломаться
и найти в себе силы
рассказать про ужас другим
можно выполнить свой долг
не подчинившись
заведомо преступному приказу
и сохранить себя
нельзя делать только одно:
всё что сказано выше
имеет смысл лишь тогда
если в награду
ты не требуешь ничего
пусть на минуту
ты и проявишь слабость
но ничто человеческое
нам не чуждо
и одёрнешь себя
в этом и есть великая тайна
превзойти себя
не для того чтобы выжить
сохранить ясность ума
получить путёвку в рай
а просто потому что
ecce homo
долго если того
требуют обстоятельства
и оставаться человеком
можно пройти тюрьмы и лагеря
не сломаться
и найти в себе силы
рассказать про ужас другим
можно выполнить свой долг
не подчинившись
заведомо преступному приказу
и сохранить себя
нельзя делать только одно:
всё что сказано выше
имеет смысл лишь тогда
если в награду
ты не требуешь ничего
пусть на минуту
ты и проявишь слабость
но ничто человеческое
нам не чуждо
и одёрнешь себя
в этом и есть великая тайна
превзойти себя
не для того чтобы выжить
сохранить ясность ума
получить путёвку в рай
а просто потому что
ecce homo
Vagabond 08 сен 2009
пришла.
спросонья слышу как из ванной
звучат обрывки песни и воды
неясный шум а в нём свирели пана
мотив я снова сплю её следы
повсюду но самой нигде не видно
опять наверно вышла покурить
на лоджии раскинувшись бесстыдно
как будто проигравшая пари
но нет я грежу брежу просыпаюсь
ни звука в наступившей темноте
и облака бежит по небу парус
и лунный свет залил мою постель
нетронутую слева за полгода
хранящую цветочный аромат
а за окном прекрасная погода
мой первый одинокий месяц март
но всё во мне поёт и предвкушает
пусть март таков но ты не одинок
скользнёт в подъезд фигура в тонкой шали
разрежет тишину немой звонок
и улыбнётся слабо виновато
”ключи забыла ты меня прости”
а уши так заложит словно ватой
и сердце вдруг споткнётся по пути
спросонья слышу как из ванной
звучат обрывки песни и воды
неясный шум а в нём свирели пана
мотив я снова сплю её следы
повсюду но самой нигде не видно
опять наверно вышла покурить
на лоджии раскинувшись бесстыдно
как будто проигравшая пари
но нет я грежу брежу просыпаюсь
ни звука в наступившей темноте
и облака бежит по небу парус
и лунный свет залил мою постель
нетронутую слева за полгода
хранящую цветочный аромат
а за окном прекрасная погода
мой первый одинокий месяц март
но всё во мне поёт и предвкушает
пусть март таков но ты не одинок
скользнёт в подъезд фигура в тонкой шали
разрежет тишину немой звонок
и улыбнётся слабо виновато
”ключи забыла ты меня прости”
а уши так заложит словно ватой
и сердце вдруг споткнётся по пути
Vagabond 08 сен 2009
чашу грааля, скрытую в сумрачной чаще,
встретишь ли раньше,
чем жизни пройдя половину...
тот, кто ищет, скорее всего – обрящет,
но он не застрахован от выстрела в спину.
впрочем, как и всегда: сума ли, тюрьма ли,
кому суждена петля,
тот, право же, не утонет.
думали: золото – прах, а стены – сломали,
но бултыхались всю жизнь в грязном затоне.
так и живём, на песке свои замки построив,
с шорами на глазах
и с мыслями о высоком:
в грёзах герои, защитники гордой трои,
в полдень распявшие очередного пророка.
встретишь ли раньше,
чем жизни пройдя половину...
тот, кто ищет, скорее всего – обрящет,
но он не застрахован от выстрела в спину.
впрочем, как и всегда: сума ли, тюрьма ли,
кому суждена петля,
тот, право же, не утонет.
думали: золото – прах, а стены – сломали,
но бултыхались всю жизнь в грязном затоне.
так и живём, на песке свои замки построив,
с шорами на глазах
и с мыслями о высоком:
в грёзах герои, защитники гордой трои,
в полдень распявшие очередного пророка.