0
Еще автор ничего не смыслит в диггерах, водохранилищах и фотографии. Во всем антураже винить подсознание и подкидываемые им сны.
В доме не было воды - уже третий день.
Наташа давно привыкла к периодическим отключениям. Она вообще предпочитала не волноваться по бытовым пустякам - в конце концов, с ведрами к колонке ходит брат, а не она, да и ее короткие волосы долго мыть не надо. Но из-за своей обычной задумчивости и отстраненности от дел мирских девушка иногда забывала сам факт того, что вода отключена. Вот и сейчас, оторвавшись от разглядывания недавних фотографий, она прошлепала на кухню, грохнула тяжелую кружку из-под кофе в мойку и по привычке повернула кран.
Со свистящим ревом в раковину ударила пышущая паром грязно-коричневая струя. Наташа, взвизгнув, подскочила и, шипя от боли в ошпаренной ладони, стала закручивать кран обратно. Тот, как всегда, заел. Что-то вылетело вместе с хлещущей водой, отскочило от Наташиной руки и упало на пол; тут же ржавый поток со всхлипами и взревываниями превратился в неуверенную струйку, а кран наконец поддался, и струйка иссякла.
Девушка, тяжело дыша, потерла пульсирующую горячей болью ладонь.
- м*даки, - сообщила она кухне насчет всех водопроводчиков мира. Что-то хрустнуло под тапочком; Наташа наклонилась и подняла трофей крана, от которого у нее противно пересохло во рту.
Это была маленькая косточка - даже часть косточки. Наташа смутно припомнила, что такие составляют, кажется, шейные позвонки.
Кусок чьей-то шеи у нее в водопроводе?
Девушку пробила дрожь. Она попыталась успокоить себя: в конце концов, это просто останки крысы - наша вода не славится кристальной чистотой. Выбросить, и все дела. Не ее дело, как крыса оказалась в трубе и как сдохла. В конце концов, никто уже почти не удивляется мышам в "Кириешках" и волосам в хлебе - а прошлогодняя окровавленная кость с остатками мышцы на ней, явно не говяжья, пролежала два дня на лестничной площадке второго этажа, пока ее не выбросил дворник.
Но фрагмент позвонка был, пожалуй, великоват для крысы. В голову лезли пионерские страшилки, городские легенды, сцены из хорроров. Наташа помотала головой, силясь избавиться от появившейся перед мысленным взглядом картины: человек - ремонтник или просто какой-нибудь бомж - захлебнувшийся в водохранилище. Медленно там разлагающийся, объедаемый обитателями труб. Вода треплет остатки одежды, отрывает кусочки тела - и недогрызенный позвонок отправляется в свободное плавание, чтобы выпасть у Наташи на кухне.
Чушь, конечно. Водохранилище проверяют и трупов там не допустят - это не канализация, где может плавать что угодно. Навоображала себе ужасов из-за завтрашней экспедиции и этой долбаной сдохшей крысы. Крысы. Никаких людей. Наташа понюхала руку - та пахла мясом.
Передернувшись, вспомнив ржавый цвет струи, девушка полезла за "Новопасситом".
Белкинское подземное водохранилище было одним из тех Объектов, которые советская власть начинала и не заканчивала - сперва из-за отсутствия времени, средств или других важных ресурсов, ну а потом из-за собственного отхода в небытие. Власти новой другой водопровод был в Белкинске ни к чему: плебс перебьется и дряхлыми рвущимися трубами, проложенными в незапамятные времена, а деньги можно потратить, к примеру, на личный теннисный корт. Таким образом, недостроенное водохранилище вскоре стало местом паломничества диггеров и прочих любителей урбан-романтики. Слухи о том, что там пропадают люди, только подогревали интерес.
Сама Наташа была не из них, да и вообще не особо уважала сомнительное удовольствие хождения по разрушенным заводам и канализациям. Все сложилось само собой: нервный срыв по ерундовому поводу, зависть к чужим фото, дурацкий спор в интернете - и она уже твердо собралась в поход под землю.
В одиночку, чего не позволяют себе даже опытные диггеры.
Ее пытались отговорить, но девушка стояла на своем. В конце концов, от нее не требовалось блуждать в лабиринте часами: войти - сфотографировать - выйти. Как доказательство, что она побывала Там.
Решительно ступая по опавшей хвое и ломким веткам, Наташа приблизилась к бетонному забору. Запертые ржавые ворота существовали исключительно для видимости: прямо слева от них зияла дыра, прикрытая листом фанеры. Девушка присела на корточки, отодвинула лист и проникла на территорию водоотстойников.
Еще в автобусе у нее разболелась голова, и, аккуратно спускаясь по ржавой лестнице к центральному узлу, Наташа чувствовала, как кровь гулко пульсирует в висках. Вдобавок в трубах посвистывал ветер, и девушке казалось, будто ее кто-то зовет, на что она, впрочем, не обратила внимания, накануне внимательно изучив все диггерские сайты. Она миновала что-то большое - свет налобного фонарика выхватил из темноты очертания вентилей - и задалась вопросом, насколько глубок этот колодец под землю. Подняв голову, Наташа увидела далекое, бледное пятно выхода и почувствовала, как противная слабость заползает в руки и ноги, извивается, как клубок скользких червей, внизу живота.
Сжав зубы, девушка продолжила спуск. Одна фотография у нее уже была - заросшая поляна с полуразвалившимися бетонными сооружениями. Две другие предстояло сделать внизу. Вдруг ее нога, не нащупав перекладины, провалилась в воздух, и Наташа вскрикнула от неожиданности. Звук унесся в глубины каменного лабиринта и там канул, словно обрубленный.
Повернув голову, Наташа посветила вниз. Лестница обрывалась где-то в метре от пола. Облегченно выдохнув, девушка аккуратно спрыгнула и огляделась.
Она очутилась в гулком бетонном тоннеле. Вдоль стен тоже шли какие-то трубы. Пол и стены были не то чтобы мокрыми, но склизкими, не то в иле, не то просто в грязи, поросшими плесенью. Все так же размеренно капала вода и дул ветер - видимо, где-то рядом был еще один открытый колодец.
Наташа сфотографировала тоннель. Некоторое время она колебалась, следует ли идти дальше - головная боль не исчезала, несмотря на аспирин, который девушка предусмотрительно захватила с собой, и вдобавок почему-то заложило уши. Тяжелый теплый воздух, казалось, ощущался на вкус - сладковатой мясной гнилью, словно сюда приходили умирать бесчисленные поколения крыс.
Вспомнив о крысах, Наташа отрешенно заметила, что они ее не пугали. Давящий мрак водохранилища был страшнее. Оранжевые трубы вдоль стен походили на бесконечно длинных змей.
- Здесь кто-нибудь есть? - с наигранной веселостью спросила она. - Если да, давай договоримся, что дашь мне сфотать и уйти. Я ничего не трону.
Ее слова снова потонули в глухой плотности темноты. Влажный гнилой ветер из глубины тоннеля бесстрастно дохнул в лицо.
- Я пошла! - Наташа осознавала, что звучит глупо, но звук собственного голоса слегка ободрял; так английские солдаты шли в атаку, насвистывая. Английские или американские? Она не помнила точно - история не была в числе любимых Наташиных предметов. Оранжевые трубы... оранжевые трубы... У Брэдбери был рассказ, где мальчик вскрывает кухонным ножом зловещего постояльца-вампира, и извлекает из него вместо органов странные цветные конструкции...
- Далеко не пойду, сразу говорю, - сказала она, обращаясь к скользким стенам, пытаясь выбросить из головы поток непонятных ассоциаций. - Дойду до конца, сфотографирую что там есть и сразу вернусь. Не хватало заблудиться среди крыс.
Она поймала себя на том, что настойчиво думала о крысах как о самой страшной из возможных опасностей. Эта реальная, трезвая мысль в какой-то степени заглушала вкрадчивые и неясные призраки иррационального страха, память о пропадавших в недрах Белкинского водохранилища людях, о кране, из которого выпала крошечная косточка. Вода была отключена - откуда тогда взялся тот ржавый и воняющий мясом водопад?
- Долбаные тупые крысы, - повторила Наташа.
Капля сорвалась с потолка и упала на макушку. Девушка подпрыгнула, с омерзением стряхивая холодную слизь. Посветив вверх, она заметила, что потолок был не просто закругленным, а с идущими вдоль него канавками и ребрами - видимо, для изоляции освещения, хотя проводов нигде не было видно. Там и скапливалась неизвестно откуда текущая вода. Наташа сфотографировала ребристую арку и направилась дальше. Впереди уже маячил слабый свет.
- Крысы, - задумчиво повторила девушка. Она вспомнила еще один рассказ - не то Кунца, не то Кинга - про гигантских крыс, плодившихся в подвале. Писатель, Кунц или Кинг, неважно, смакуя подробности, описал крысиную матерь, хотя вернее было бы сказать "матку": огромная, слепая, раздутая, как гигантская личинка, тварь, окруженная своим бесчисленным мутировавшим потомством. Образ крысы, похожей на личинку, заставил Наташу вздрогнуть: в ее воображении это была крыса величиной с лошадь, с носорога, со слона, и она, лежа на боку, издавала тонкие мяукающие звуки, разевала пасть-пещеру с висящими на желтых обломанных зубах толстыми канатами слюны.
Наташа резко остановилась и схватилась за виски, в которые изнутри туго ударяла нараставшая боль.
- Прекрати эту хрень, - прошептала она. - Прекрати! - Крик улетел в гнилой тоннель, в горизонтальный колодец. - Дайте мне дойти и вернуться!
Этот бессмысленный вопль породила некое подобие эха: глухой утробный звук впереди, отчасти похожий на далекий ослиный рев.
Что за чушь? Она же не знает, как кричат ослы. В деревню ее в последний раз возили лет десять назад, а там были только коровы и козы, мыши под полом, крысы в подвале...
- Чердак слетает с этими крысами, - пробормотала Наташа. - Нервы ни в жопу...
Вцепившись, как в щит, в фотокамеру, она продолжила идти, на этот раз озираясь и напряженно прислушиваясь - но позади была теперь только непроницаемая тьма, а рев некоего безумного подземного осла не повторялся. Голова болела нечеловечески, девушку трясло в ознобе, хотя под землей не было холодно: напротив, застоявшийся, лениво перегоняемый сквозняком тяжелый воздух становился теплее.
"Я не побегу. Я не трусиха. Нет, сделаю последнюю фотографию и сразу же бегом отсюда. Будет что рассказать. Да уж, будет. Спустилась к водохранилищу
с кры
под землю, в, как говорят англичане, - или американцы - bowels of the earth
подземные
в одиночку, надышалась какого-то подземного газа и, рискуя жизнью, доказала, что"
Ближе к выходу тоннель расширялся, а сквозняк перестал быть легким, превратившись в теплые и душные порывы ветра ей в лицо. Наташа была почти уверена, что слышит какие-то звуки, наверняка иллюзорные, как и положено человеку, находящемуся в глухой подземной тишине: механически ровные, и в то же время не
"не боится таких вещей
крысы, гигантская, ГИГАНТСКАЯ крыса, каким должно быть существо для обломка кости
огрызка
"какого, к чертям, огрызка, огрызки бывают от яблок"
огрызка в трубе
в змее
в оранжевой змее
- Я почти на месте, мать вашу. - На этот раз звук собственного голоса не успокоил Наташу: он был жалким, как
писк
как будто долбаная живая тьма теперь глотала его у самого рта девушки. - Почти, чуть-чуть. Я не боюсь крыс!
Я боюсь НЕ крыс
Фотоаппарат выскользнул из рук и упал в покрывавшее пол желе. Наташа рефлекторно попыталась перехватить его, но ремешок не удержался в потных, трясущихся пальцах; камера покатилась по спуску, начинавшемуся у самых Наташиных ног. Девушка истерически выругалась и бросилась следом, с омерзением вырвав ботинки из чавкающей жижи, но не успела: далеко внизу раздался всплеск.
- Издеваетесь?! - завизжала она и опрометью бросилась обратно, но споткнулась, неуклюже рухнув лицом в слизь, даже не успев подставить ладони.
старуха, ребенком ты бы приземлилась как кошка
кошки
крысы
- НЕТ ЗДЕСЬ НИКАКИХ СРАНЫХ КРЫС! - истошно завопила Наташа, пытаясь заткнуть голос в голове: на слове "крыс" дыхание пресеклось, и крик оборвался хрипом, девушка закашлялась, задохнулась, облепивший лицо теплый солоноватый ил попал в рот. Ее тут же вырвало себе на колени. Девушка смутно осознавала, что сорванно вопит что-то еще, а в ответ ей bowels of the earth гудели откуда-то снизу и сбоку, немеханическим звуком живой тьмы. Наташа кое-как отерла лицо, попыталась подняться, но плотная ткань камуфляжных штанов, пропитанная подземной слизью и собственной рвотой, одинаково теплыми, сковала ноги, и пришлось ползти почти наощупь, к источнику тепла и вонючего ветра
о господиогосподиогспди, ЧТО она тогда приняла за сквозняк?
мясо
мясная вода из-под крана. "Дети, не пейте
косточка
недогрызенная
несъеденная
неп
где Наташа, с усилием разлепив веки, которые слизь жгла, как кислота, сумела встать на колени и, качаясь, взглянуть вниз, в лицо своей бездне, чтобы та посмотрела в ответ - бурлящий и ревущий котел, наверняка полный мириадов случайных косточек, которые не могли послужить предупреждением другим самоуверенным девочкам - и соскользнуть вниз, с последним образом разросшейся под землей крысы-левиафана, беременной, блюющей кровью, жрущей, чтобы напитать потомство bowels of the earth и однажды дать ему пропороть изнутри тонкую земную кору.
Отредактировано: Ashta, 26 Ноябрь 2006 - 02:36:27
Очень 
Я дилетант, так что ошибок не увидел 
Ветераны
. А мелких, конечно, довольно много. 
