Отправлено: 06 Январь 2006 - 22:27:06
[QUOTE] (Vagabond @ Dec 8 2005, 10:11 AM )
Историй четыре (это и утверждает Х.Л. Борхес), но вопрос в другом: а сколько таких вот четверок?
Макс Фрай утверждает (и здесь я позволю себе длинную цитату из его "Книги для таких, как я"):
"Всего четыре истории, говорите? О да, историй всего четыре, но это совсем другие истории. Одна (возможно, самая старая) – это история о побеге (состоявшемся или не состоявшемся – не имеет значения, поскольку это история о шансе совершить побег). История о двери в стене, с вашего позволения. О «Зеленой двери в белой стене», которой всю жизнь грезил бедняга Уоллес, и о двери, нарисованной на холсте в каморке Папы Карло (можете сколько угодно, что «Буратино» - римейк «Пинноккио», я же склонен полагать, что Толстой передрал свою сказку у Герберта Уэллса, только снабдил ее однозначным хэппи-эндом). Дверь, ведущая куда-то (именно дверь, и ничто иное), венчает безысходный, типично пелеевский хэппи-энд в «Омоне Ра». Для несчастных любопытных жен Синей Бороды попытка открыть некую дверь закончилась смертью (этот сюжет с открыванием запретной двери кочует по сказкам народов всего мира, причем попытки подсчитать смертельные исходы и чудесные избавления наводят меня на мысль, что шансы примерно 50 на 50 – не так уж и плохо!). Открывший дверь рискует головой (мистера Уоллеса тогда нашли мертвым, да и Буратино не раз был на волоске от гибели), но ставки высоки, потому что за дверью – полная неизвестность и Земля Обетованная в одном флаконе. Резюмирую: по большему счету, моя первая история – это история о побеге отсюда.
Вторая история, как и у моего оппонента, отчасти связана с первой, – это история о превращении в нечто иное. Нильс становится гномом прежде, чем отправиться в путешествие (поэтому не пытайтесь убедить меня, что его история – это «история возвращения»). Муми-Тролль ненароком залезает под шляпу Волшебника и становится худым пучеглазым монстриком с облезлым хвостом,<…> а симпатяга доктор Джекил превращается в отвратительного мистера Хайда.
Третья история – о появлении двойника. Можно считать ее модернизиро-ванным вариантом предыдущей. Стивен Кинг, у которого настоящее чутье на подлинные, потаенные, первородные страхи, пишет роман «Темная половина», Мери Шелли создает (вернее, констатирует) «Теорию виртуальной лично-сти»<…>а сам Хорхе Луис пишет потрясающее эссе «Борхес и я» – лаконич-ное, убаюкивающее и чудовищное.
Последняя история – о заигравшемся игроке. Достоевский знал, о чем пи-шет: личный опыт как-никак. На первый взгляд может показаться, что внут-ренние проблемы Магистра Игры Кнехта несоизмеримо тоньше, но, по сути, эти двое – в одной лодке: оба игроки, творцы Игры и ее невольники. В древ-ний, отягощенный беспощадными правилами вариант «Что, где, когда?» играют жадные до знания скандинавские боги и прочие герои обеих Эдд – а как еще можно определить их бесконечные, бессмысленные вопросы и отве-ты?! (Причем один собеседник то и дело вопрошает другого о том, что ему самому хорошо известно.) Хулио Кортасар пишет своеобразную книгу-паззл, «Игру в классики», а Милорад Павич – книгу-кроссворд «Пейзаж, нарисован-ный чаем». Великим любителем, знатоком и мастером интеллектуальной игры – и, чего уж греха таить, зачинщиком и подстрекателем! – был сам Хорхе Луис Борхес. Этот перечень, как и все предыдущие, стремится к бесконечности.
Таково мнение Хорхе Луиса Борхеса и Макса Фрая, и я с ними полностью согласен – у каждого свои истории, которые очень и очень стары.
Но в этом и заключается их очарование, не правда ли?"
Ну а я скромно добавлю, что историй, наверное, все-таки пять.
И одна из них точно про Башню.
Нет костяшек, нет игры