Ответов в теме: 5

[romazone]

В Срединном Мире новенький.

Том проснулся от того , что замерзает. Костер затухал уже третий раз за ночь и это приводило его в отчаяние. Когда молодой тощий парень присел на корточки, рядом с кострищем и стал раздувать бледно-красные угли , пальцы его отказывались шевелиться. Не смотря на то, что редкие языки пламени , неохотно рождающиеся, после каждой атаки воздуха из дрожащих губ , облизывали его волосы на фалангах, он ничего не чувствовал. Лишь пративное покалывание и запах паленого хетина. Всему виной этот проклятый диабет…
Томас Эрак узнал о его существовании в своем организме месяц назад , за 26 дней до того как попал в этот ад. Это дерьмо врачи обнаружили после того как мать уговорила его сдать анализы крови. Больше всего ее волновал тест на ВИЧ. К счастью для Тома этот вираж он проскочил , зато за поворотом его ждал другой неожиданный друг. Мама ужасно обрадовалась, когда узнала результаты , настолько , что позволила себе половину бутылки коньяка вечером, а возможно и двойную дозу викадина. Виктория Эрак мало , что понимала в медицине, но знала о СПИДе черпая информацию из вечерних шоу. По ее мнению им болели лишь гомики и наркоманы. Был ли Томас гомосексуалистом ? Определенно нет , даже если учесть тот факт , что в 12 лет его застукали ананирующим на загорелого рельефного афро американца , демонстрирующего чудо упражнения , с тогда еще , черного белого телевизора стоящего в его комнате. Тогда было бесполезно объяснять матери о присутствии в этой программе сексуальной напарницы блондинки , с аппетитными и едва прикрытыми буферами. Вообще, почти шестьдесят процентов эфирного времени, отведенного этим борцам с целлюлитом, операторы предпочитали показывать именно ее, но не пояснять же матери, что если каждый раз когда в кадре появляется мужик прерываться , то кончишь только ко Дню Независимости. Если бы об этом узнал отец , то скорее всего придушил на месте. Самое страшное в жизни Боба Эрака , не считая победы на выборах Джрджа Буша, было заиметь сына педераста. Но к тому времени Боб уже как пол года покоился на городском кладбище , дурная наследственность сердечно-сосудистой системы и повышенный холестерин не заставили себя долго ждать.
Являлся ли Томас наркоманом ? Ответ положительный. И он никогда не пытался спорить с этим. Пожалуй это единственное в чем он был уверен в своей жизни на сто процентов. С наркотиками юный Эрак познакомился в 15 лет. Тогда все начиналось с травки. Если сильно везло , то кокаин. И закончилось внутривенными инъекциями. К девятнадцати годам героин стал его лучшим другом, девушкой, помощником и главной целью в жизни. После него Томас будто бы нашел себя , ему нравилось это ощущение ясности приоритетов и он меньше всего желал потерять его. Его выбор был абсолютно осознан и он никогда не жалел о выбранном пути. Мать почти сразу все поняла и кучу своего времени и нервов потратила на слезы , нравоучения , угрозы и уговоры. Томас никогда не ругался с ней по этому поводу, просто всегда спокойно выслушивал ее монологи, вылупившись в телек и размышляя как бы завтра пораньше свалить с работы из почтового отделения, забежать к Клопу за чеком геры и вмазаться. Или свалить с работы , несколько часов потратить на поиски бабла , забежать к Клопу и опять же вмазаться. Вариантов не много.
Понемногу мать начала сдаваться и все реже и реже принуждала выслушивать свое нытье. Томас знал , что отправить его на принудительное лечение у нее духу не хватит. Для Виктории мнение родственников значило слишком много. Она подозревала , что ее старшая сестра заподозрила меня в этих делишках , но пока явные доказательства не всплыли Виктория предпочитала не выпускать это дальше нашей трехкомнатной квартиры. Слава семейным ценностям ! В какой то момент Том уже подумал , что она окончательно опустила руки , но тут в дело решил вмешаться диабет. Томас никогда не был крепышом , но то как он начал терять вес сразу бросилось в глаза. Виктория тут же забила тревогу , да и что греха таить , Том тоже немного наложил в штаны. Он всегда держал за правило использовать только свои шприцы и иглы , но очко все же заиграло не на шутку.
Врачи сказали, что такие симптомы не совсем характерны для данного диагноза, а их намеки о пристрастии Тома к героину больше походили на явные обвинения в сокрытии информации для анамнеза. Ему пришлось подписать несколько анкет и пройти еще пару анализов. ВИЧ так и не обнаружили и это радовало его не меньше матери. Доктор отвел их обоих в отдельный кабинет и провел беседу по поводу болезни. За тридцать минут увлекательной лекции Томас ознакомился с понятием диабет, с новой диетой (из которой категорически исключалась любая дурь) и прогнозами на ближайшее будущее. С не сползающей с лица доброжелательной улыбкой , доктор вывалил на них кучу терминов и умных словечек. Томас не поняли и половины , но так или иначе дела были не супер. Его не посадили на инсулин , но Доктор предупредил , что его организм ходит по краю и уровень сахара может подскочить в любую минуту. Алкоголь так же мог привести к ухудшению состояния и даже коме. Про наркотики он уже слышал. Отлично ! Жрать сухие хлебцы , по вкусу напоминавшие коровьи лепешки , отказаться от половины продуктов , забыть о выпивке и выбросить в окно всю траву и химию. Томас не умел жить в таком стиле и тем более не собирался учиться. Он смирился с тем как в один из дней его обнаружат сьехавшего со стула, в одной из квартир-притонов , с закатившимися глазами, с пеной у рта и обоссанного или просто валяющегося в переулке в пяти шагах от кишащей спешащими людьми и машинами улицы и грустным и как бы извиняющимся голосом сообщат об этой находке Виктории Эрак. Уж лучше так , чем становиться долбанным овощем и становиться очередным спонсором фармакологических компаний. Те же деньги он продолжал относить другим фармацевтам. Чаще Клопу , живущему в трех кварталах от их квартиры или , если с финансами было туго , Дарону , хитрожопому пушеру с другого конца города.
Томас не был совсем уж конченным засранцем и ему было даже искренне жаль свою мать. По первой он пытался объяснить ей , что в происходящем нет ее вины. Но она как будто не слышала его слов и с уже хронически влажными глазами продолжала свои лепетания, все чаще прикладываясь к бутылке. Ее сложно было назвать алкоголичкой , скорее алкоголь являлся неотъемлемой частью ее стрессов. Сначала Виктория объясняла прием алкоголя его свойством свойством приглущать постоянную артритную боль , но после того как ей выписали рецепт на викодин , она так и не оставила сорокоградусное самолечение. Однажды мать даже посоветовала Тому принимать по пятьдесят грамм коньяка перед сном, для расширения сосудов. Это бы , по ее мнению, привело в норму его кровообращение и устранило проблему с его конечностями.
- Но только не подумай , что я тебя спаиваю сынок ! Конечно нужно соблюдать норму и не злоупотреблять. Ты же сам понимаешь , это только в медицинских целях !- приобняв его за хрупкие плечи объясняла Виктория Эрак. Он улыбнулся и ответил , что поробует. Летом эта проблема почти не доставляла ему дискомфорта , но с приходом дождливой осени руки и ноги стали замерзать даже в толстых носках. Это особенно бесило когда одубевшими пальцами с трудом перебирал стопки бумаг и писем на работе. С отчаяния , Томас опробовал матушкин рецепт , но нихрена не почувствовал улучшения. Наверняка доктор мог предложить средство получше , но больше не собирался появляться в больнице. К середине Октября стало совсем хреново, но по сравнению с тем , что он испытывал сейчас это было ничто.
Сейчас , сидя у вновь начавшего разгораться костра , он вспомнил про Бога и про его сына. Сына кажется звали Иисус. Это вспомнить оказалось сложнее и тем не менее он выудил эту информацию из своей головы. Томас не знал как молиться и потому просто просил этих парней помочь ему выбраться из этого дерьма. Почти вплотную приблизив кисти рук к огню и растирая их друг о друга он проклинал себя за то каким невнимательным был десять лет назад в лагере бойскаутов. Тогда их группу обучали разным полезным вещам которые , по мнению их учителя , должен знать каждый американский мужик. Тот вечно потеющий здоровяк , в шляпе и с рыжими волосами на груди показывал группе завороженных мальчишек как правильно разводить костер. Томас в эти моменты как правило стоял позади всех и лениво пожевывал травинку , краем уха слушая урок. Он даже представить не мог , что это ему когда-нибудь пригодиться. Оказалось , что зря. Разжечь костер, даже если у тебя есть почти полная зажигалка Zippo, оказалось не так уж и просто. Томас припоминал как их вожатый заставлял щепки вспыхивать при помощи горсточки сухого мха толково подложенного под сушняк. Видимо полученные знания не соответствовали требованиям, потому как у Тома на одно лишь разжигание ушло около двадцати минут и целый ворох мха и сухой коры , которые он собирал не меньше получаса.
Том еще ближе придвинулся к костру и подогнул по себя ноги. Лицо слегка обжигал жар от костра, а в спину продолжал вгрызаться ночной холод. Это была его третья ночевка в этом месте и самая тяжелая. Тело бил не прекращающийся озноб, каждый сустав и мышцу сводило монотонной болью, кишечник скручивало словно половую тряпку. Последние часов десять ломка начала настойчиво напоминать о себе. Сегодня он устроил ночевку у края жидкого леса, раскинувшегося у подножия гор. Тут было не так ветрено как на равнине и намного ближе к тому дому у железной дороги. Томас не понимал, что с ним происходит. Его страх перед этим зданием был самым ужасным из тех, что ему приходилось испытывать и тем не менее с каждым днем он все ближе приближался к нему. Ему до сих пор казалось, что это какой то бред и он так до конца и не мог осознать происходящее.
Все началось в пятницу вечером. В ту обычную пятницу 26 Октября , там где он прожил двадцать два года своей жизни. Как обычно в 18:00 Томас вышел с работы и отправился к остановке. Автобус удачно уже ждал его там и он усевшись на заднее сиденье поехал к квартире Клопа. В тот вечер этот урод оказался трезв, а плохо сказывалось на бартере с ним. Обычно Томас мог выторговать у него в долг оставив какое-нибудь дерьмо в залог или скинуть цену на чек, пообещав в следующий раз привести с собой новых клиентов , но тут пришлось расплатиться по полной и даже отдать старые долги. Сукин сын подоил его по полной и настроение было не ахти. Томас хотел доехать домой и вмазаться в своей комнате, но денег оставалось только на один билет, а вставать в понедельник в шесть часов утра , что бы пешком добраться до работы ему не улыбалось. Спрятав стаф в боковой карман своей легкой, болоневой куртки, он вышел от Клопа и отправился вверх по улице. Недалеко от их дома располагался пустырь с почти развалившимся двухэтажным домом. Ближе к ночи там собирались бомжи или местные подростки. В ближайшее время это здание собирались сносить , расчищая место под новый торговый центр , а пока его крыша служила убежищем всем кому не лень. Он все равно бы не успел ширнуться до прихода матери и по тому решил воспользоваться этим местечком. По дороге он зашел в магазин стащил бутылку воды, на выход купив жевачку.
Брошенный дом встретил его резким запахом мочи у порога. Надеясь , что дальше все будет не так печально , Томас вошел внутрь , зажимая нос рукой и огляделся. Первый этаж оказался без посетителей , но настолько провонял испражнениями, что находиться тут не представлялось возможным. Расстегивая куртку , Том поднялся на второй этаж и проверил все комнаты. Три из них были абсолютно пусты, если не считать использованных презервативов и бутылок из под водки и пива загромождавших почти все полы. В двух комнатах , кто то заклеил разбитые окна скотчем , а вдоль стен валялись просаленные черные матрасы. В них воняло кислятиной и отсыревшей одеждой. Томас поморщился и прошел дальше по коридору. К его удивлению следующая комната встретила его сохранившейся дверью. В стене , рядом с ней зиял здоровенный пролом , но дверь была закрыта. Томас не спеша приблизился к ней и повернул круглую ручку. Та провернулась на пол оборота, но дальше идти не желала. Он потянул ее на себя, пробуя открыть. Никакого результата , похоже замок давно заржавел и не желал отпираться. Чиркнув зажигалкой Том заглянул в пролом и увиденное ему не понравилось. Дальнюю половину комнаты превратили в импровизированный общественный туалет. Странно , но запах чувствовался только внутри , как только он вновь вернулся к двери вонь пропала. Эрак уже собирался затушить пламя зажигалки когда заметил в верхнем правом углу рисунок .Он поднес огонь вплотную и разглядел маленькую розу, умело вырезанную на дереве. Ее стебель извиваясь поднимался наискось и почти у самого косяка заканчивался чуть раскрывшимся бутоном. Улыбнувшись про себя Томас подумал , что сюда помимо наркоманов , бомжей и детишек , видимо забредают еще и студенты художественных колледжей.
Сев на задницу прямо под дверью , Том снял куртку , снял ремень и затянув им левую, достал из кармана ложку и герыч. Вскипятив зелье , он осторожно набрал раствор в шприц и покрепче зубами схватившись за кончик ремня потянул на себя. В свете оставленной на полу зажигалки в вену удалось попасть только с третьего раза, но тем слаще оказался приход. Когда будто тысяча оргазмов волной накатились на него одним махом , Томас выронил шприц и в блаженстве приоткрыв рот привалился к двери. По телу пошло тепло и оно стало таким невесомым прозрачным. Спину и ноги будто бы подхватили пушистые облака. Томасу хотелось улечься на них поудобнее и полететь жмурясь от удовольствия. Облака были настолько мягки и пушисты , что начал проваливаться в них. Голова и плечи начали медленно опускаться , спина заваливаться. Молодой наркоман полностью расслабился и позволил этому чувству полностью овладеть им. Только когда, сквозь полусомкнутые веки, он краем глаза разглядел проплывающие мимо дверные петли и косяк , то понял , что проваливается вовсе не в облака , а в другую комнату. Но это было уже не важно…
Томас погрузился в алую пелену. Она словно желе окружала его невидимое тело со всех сторон. Было так хорошо и тревожно в одно и тоже время. Его сущность поднялась в воздух и устремилась вперед , в никуда , рассекая этот теплый кровавый туман. В какой то момент , на секунду всплыв на поверхность нескончаемой череды мыслей и воспоминаний , Томас почувствовал как яростно жмурит глаза. На мгновение он пришел в ужас от мысли , что его веки исчезли, но когда тело захватило перекрестным течением пелены , Томас успокоился и снова отдался во всласть эйфории.
Казалось так его сознание путешествовало целую вечность. Он то будто просыпался , то вновь погружался на самое дно и засыпал там как старый сом. Томас уже готов был полностью раствориться в этом ощущении , когда заметил быстро приближающуюся точку. Она как коршун пекировала сверху , по мере приближения увеличиваясь в размерах. Томасу стало страшно как, маленькому мальчику, лежащему ночью под одеялом, и прислушивающемуся к шорохам под кроватью. Ему захотелось отвернуться закрыть голову руками , да вот только не головы и рук не существовало. В почти достигшей его , уже не маленькой точке , а огромной окружности , Томас в ужасе опознал глаз. Алое, морщинистое веко, этого эпического ока было закрыто , но похоже позволяло ему видеть сквозь него так же как и Тому. Это нечто приблизилось к Эраку и покачиваясь зависло в пространстве. Они смотрели друг на друга в полной тишине вакуума. Томас, парализованный ужасом, начал понемногу приходить в себя. Мысли понемногу начали приобретать свою привычную форму, но вновь застыли когда веко резко распахнулось обнажая пожелтевший белок , испещренный ветвистыми капиллярами и черный круг зрачка, безжалостно буравящий насквозь. Глаз раскрылся и вместе с ним Томас раскрыл и свои.
Тогда он не сразу понял , что находится уже не в том месте где отключился. Его спину все так же подпирала жесткая дверь и он находился в помещении, да вот только это был уже не тот дом на пустыре , не та улица , не тот город и похоже , что и не та страна. Сейчас , крючась от ломок , на краю ночного леса и стараясь окончательно не потерять над собой контроль, Томас уже окончательно смирился с этим, но в те первые часы после пробуждения, пытался списать все на наркоту. Это первое , что пришло ему в голову, как только Том убедился в том , что дом с обоссаными комнатами и этой дверью, подходящую для трюков Гудини, поменялся местом с крохотным перроном. Улицу, с кинотеатром через дорогу и лавкой, где продавали отличные пирожки с повидлом, заменила серая, полу лысая равнина и ржавые железнодорожные пути, протянувшиеся за горизонт в оба конца. За свои 22 года, Томас вмазался сотнями инъекций, но еще не разу не ловил таких глюков. Пару раз у него случались отвратительные трипы после плохо легшей кислоты, но они ни в какое сравнение не шли с происходящим. Все было слишком реальным : мышцы ныли , отдавая болезненной пульсацией в виски, половицы поскрипывали и слегка прогибались под его весом , когда поднявшись он направился к двери , солнце на пару секунд ослепило , ударив по глазам когда он вышел на улицу. Черт, да через пару минут его даже стошнило полупереваренными остатками бургера , который он съел в обед! Если кто то сможет выдумать такую дурь, то получит чертову Нобелевскую премию ! В первые минуты шока такое объяснение казалось ему единственно верным. Он до последнего отказывался верить в происходящее, пытаясь обнаружить какие-то несостыковки или зацепки. Но нихрена. Позднее утро, встретившее наркомана , в недоумении стоящего на краю перрона , со свежей блевотиной на подбородке , было столь же реальным как и тысячи предыдущих.
Томас простоял так не меньше десяти минут. Просто смотрел, не шелохнувшись, на серую равнину и летающие на перегонки друг с другом, крохотные пыльные завитки. Равнина уходила за горизонта на сколько хватало глаз. Ничего выше жухлой травы и колючек, похожих на перекати-поле, не возвышалось над засохшей землей. Ни построек, ни животных, ни поднимающихся столбиков дыма в далеке. Просто, почти черно белая гладь, изредка нарушаемая небольшими холмиками.
Все еще прокручивая в голове варианты случившегося, Томас вернулся в здание, по видимому когда то служившее миниатюрным сельским вокзалом. Комната, где он проснулся, выглядела как канцелярия. Несколько столов, распахнутый пустой шкаф, поломанные стулья , с остатками мягкой обивки, разный мелкий хлам, валяющийся повсюду и ржавый чайник, лежащий на боку у входа. Томас прошел комнату наискосок и остановился возле той двери, где пришел в себя. Потянувшись к ручке, на какое-то мгновение он замер в нерешительности. Сердце часто застучало в груди, а под ложечкой защекотало. Сглотнув, он резко, словно хватая падающую вазу, повернул металлический набалдашник и с надеждой распахнул дверь. Другая сторона встретила его небольшим залом ожидания, с выстроенными в два ряда деревянными скамейками и кассой. Стена, со стороны перрона, когда то видимо застекленная, сейчас зияла пустыми или вовсе выкорчеванными рамами. По центру находились остатки половинчатых дверей. Левая, накренившись во внутрь, кое как висела на одной петле, а вторая, под слоем пыли, лежала на полу. Противоположная стена могла похвастаться точно такими же, но почти сохранившимися дверьми. Эти были закрыты и даже с сохранившимися стеклами, в маленьких квадратных окошках. Томас громко выругался и засадив с ноги в косяк нервно хохотнул. Все это походило на какой то розыгрыш. В последнее время такие шоу стали весьма популярны. Продюсеры-весельчаки выбирали звезд пожирнее и ставили их в дуратские ситуации. Пугали, издевались, выставляли полными придурками , в общем очень весело. Рейтинги зашкаливали до предела. Но он то вовсе не хренова голливудская звезда. Да он даже не добрался до того уровня, что бы кофе им приносить. Неужто теперь зрителям подавай простых засранцев из спальных районов. Может смотреть на вымазанные тональным кремом рожи актеров и певцов стало не интересно? Томас искренне надеялся, что проспал новую моду на современные теле шоу. Если так, то его скорее всего нашел убитым в хлам, один из этих помощников прохвостов , вытащил из того бомжатника и принес боссам. Там его еще чем-то накачали и вывезли в пустыню, оставив очухиваться и расставив повсюду кучу камер. Возможно прямо сейчас группка расфуфыренных ублюдков сидит у монитора, наблюдая за его потешными метаниями и хихикает в кулачки. И скорее всего, в следующий вуикэнд, вечернее юмористическое шоу, с названием “ Дорожные приключения наркомана”, покажут по одному из кабельных каналов. Но это же должно быть не законно. Томас не давал никаких согласий и не собирается терпеть таких издевательств. Он им не бомж какой то , мать их ! У него работа есть. Да он же просто сдохнуть мог от тех препаратов которые они добавили к его героину. У него же этот чертов диабет ! Ничего, когда это клоунада подойдет к своему завершению и улыбающийся, веселый ведущий появиться из за декораций, протягивая ему руку и с выкриком – “Тебя подставили, чувааак!” , Томас их всех засудит на кругленькую сумму. На эти деньги наркоты можно будет набрать на год вперед и возможно даже останется на то, что бы снять собственную квартиру. Эти хитрожопые засранцы у него получат. Да, так он и сделает.
Да нихрена подобного ! И в этом вскоре ему предстояло убедиться.
Томас вышел в центр зала.
- Что за херня происходит, мать вашу !?- он заорал , что есть мочи, поворачиваясь вокруг , словно ища поддержки.
Ответом ему была тишина. Он Два раза обошел зал, по пути заглянув в кассу и кладовые помещения и уселся на скамью.
Позже, неожиданно начался дождь. На улице стало довольно холодно и ему пришлось проторчать на станции несколько часов, дожидаясь его окончания. Его наручные Cassio, перестали тут идти и теперь приходилось полагаться лишь на внутренние ощущения. Когда дождь прошел, солнце вновь выкатило на небосвод , но зависло намного ближе к земле. Томас вышел наружу, прошел по перрону и завернул за угол станции. С другой стороны открывался вид на горы. Они начинались совсем близко, приютив вдоль своего края куцый лес. Места были не знакомые. Даже напрягаясь и вспоминая картинки из школьных книг о заповедниках и каньенах Штатов и эпизоды из программ о охоте и рыбалке, он не припоминал таких ландшафтов. Эта местность скорее напоминала земли прямиком из фильмов про пост апокалипсис. Судя по интерьеру железно дорожного вокзала, люди тут появляются не часто , если вообще заходили. Здание вполне себе могло послужить временным лагерем, на тот период пока Том не разберется в происходящим, но внутри не было ни воды , ни тем более пищи. Без второго он мог продержаться какое то время , а вот глотнуть немного влаги хотелось уже сейчас. До наступления ночи он решил пройтись в одну из сторон и немного осмотреться. Вернувшись на перрон, Томас поразмышлял с минуту, затем спрыгнул к рельсам и поплелся вдоль них, удаляясь направо от станции. Как ему показалась, этот путь шел слегка под гору и потому он выбрал его.
Шпалы покрывал тонкий слой местной глины, испещренный крохотными кратерами от прошедшего дождя. Пахло сырой землей, но солнце продолжало методично палить сверху , забирая власть в свои руки. Томас очень быстро вспотел и снял и куртку и рубашку. Только тут он сообразил , что местная погода разительно отличается от той где он находился несколько часов назад. Скорее похоже на середину лета, но никак не на Октябрь.
Пройдясь немного с голым торсом , Томас подумал и одел рубашку, повыше закатав рукава. Его бледная кожа умудрялась загорать даже на весеннем солнце , а на таком солнцепеке, тяжелые ожоги ему уж точно обеспечены. Так он прошагал почти до самого вечера. За все это время ландшафт не изменился ни на йоту. Как бы Томас не напрягал зрение, всматриваясь в тонкую полоску горизонта , она не желала показывать ему ничего кроме бесконечной равнины. Горы так же тянулись и тянулись вперед, будто скрывая от него другую строну. Понемногу начало смеркаться и он уже решил возвращаться назад , как вдруг что то заметил впереди. Игнорируя колющую боль в боку, Том ускорил шаг , почти срываясь на бег. Очень скоро, это “что то”, приняло очертание небольшой лачуги, стоявшей в нескольких шагах от зелезно-дорожных путей. Томас, довольно улыбаясь, остановился на пару секунд, чтобы перевести дух и продолжил движение. Сквозь сумрак он различил еще кое-что : на крыльце, монотонно покачиваясь в кресле-качалке, сидел человек. Он умиротворенно смотрел на равнину и похоже не замечал приближающегося путника. Накатившее на Тома возбуждение потихоньку спадало, он немного успокоился и решил перейти на обычный шаг , что бы не смущать незнакомца. Меньше всего ему хотелось предстать в образе сумасшедшего. Восстанавливая сбившееся дыхания для предстоящего разговора, он шел к человеку, изо всех сил выдавливая из себя невозмутимость. Ему даже стало немного стыдно за свою недавнюю истерику.
Он был уже совсем близко и теперь мог как следует рассмотреть человека в кресле. Им оказался старик с редкими каштановыми волосами, небрежно зачесанными назад, а-ля Джэк Николсон. Его морщинистое лицо выделял здоровенный нос картошкой (Том подумал , что никогда еще не видел таких впечатляющих носов), губы были же напротив узкие и невзрачные. Одет он был в простую клетчатую рубашку и замызганное трико , собравшееся у ступней в гармошку. Старик что то неторопливо пожевывал и изредка сплевывал прямо на землю, не отрывая взгляда от только ему ведомой точки. Томас подумал о жевательном табаке. Он вспомнил как его дед баловался этой штукой. Довольно мерзкое зрелище. Томас подошел уже достаточно близко, настолько, что учуял помойную вонь. Не ясно откуда она исходила, но если ее источником являлся старик, то ему явно не помещало бы уделить чуть больше внимания своей гигиене. Том удивился почему тот до сих пор игнорирует его. Остановившись в нескольких шагах от его кресла он обратился :
- Здорово отец.
Старик и ухом не повел. Просто продолжал жевать, будто корова. Томас выждал паузу , выжидающе смотря на старика. Незнакомец в кресле на мгновение прервал жевание , затем кашлянул и сплюнул бурой кашицей. Томас проследил за падающей субстанцией. Она шмякнулась почти у самого кресла, приняв форму лепешки. В этой жиже, среди густой слюны и розовых ошметков, выделялся разжеванный пучок волос. Томаса передернуло и опять замутило. Он снова перевел взгляд на старика.
- Эээ…Алло ! Я кажется к вам обращаюсь ?- Том подумал , что возможно этот человек умственно отсталый или парализованный. Тем не менее за ним должен был кто то приглядывать, и возможно тот человек смог бы ему помочь. Он приветственно помахал рукой и выдавил дружелюбную улыбку.
Старик закряхтел отворачиваясь от Тома и стал рыться в чем то, стоявшем с другой стороны его кресла. Довольно гукнув, он извлек от туда человеческую голову и положил себе на колени. Не ясно какому полу она принадлежала , изуродованное лицо, обильно покрывала запекшаяся кровь , а сохранившиеся островки густых, черных волос, не давали ясного представления. Ловким движением старик извлек из кармана перочинный нож и отхватив половину уха отправил себе в рот, словно кусочек яблока.
Раскрыв рот, Томас застыл в оцепенении, не в силах поверить своим глазам. Он забыл обо всем на свете, просто глядел на этот акт каннибализма, не в силах выдавить и слова.
-Фуу, гадость! Жесткое как кирзовый сапог !- старик шумно выплюнул свое лакомство и повернулся к Томасу. Правый глаз полностью покрывало молочно-белое бельмо, зато левый с интересом изучал юношу, быстро-быстро шевелясь в глазнице. Томас отступил на шаг, чувствуя как начинают дрожать ноги. Старик скорчил грустную рожицу и поднялся из кресла, удерживая голову за шевелюру. Срезав с черепа кусочек плоти, с пучком слипшихся волос, безумец ощерился, обнажая крупные желтые зубы и махнул новому знакомому рукой, словно приглашая выпить чашечку чая. Заметив , что юноша не спешит разделить с ним трапезу вновь поманил его, а здоровым глазом буквально впился прямо в его глаза.
Томасу показалось , что кто то ковыряется у него в голове. Ковыряется и царапает прямо по мозгу , обгрызанным, толстым ногтем. Продолжая отступать, Томас споткнулся и упал на спину, выронив из рук куртку. В ужасе , что этот маньяк воспользуется этим моментом и кинется на него, он словно кошка перевернулся на живот и подскочив, спотыкаясь, побежал назад. В своем частом дыхании и стуке бешено колотящегося сердца, он не слышал последовал ли за ним старик. Обернуться было страшно и потому он бежал до тех пор, пока во рту не ощутил привкус железа , а ноги сами не подкосились, заставив его повалиться словно куклу. Лежа на земле и хватая воздух, словно рыба, выброшенная на берег, Томас осмелился взглянуть назад. Погони не было. Уже довольно сильно стемнело и с этого расстояния лачугу было не различить. Парень с облегчением вздохнул. Пот катил градом, заливая глаза и скатываясь по спине пересекающимися ручейками. Он еще никогда не чувствовал такой усталости, но адреналин заставил его подняться и продолжать идти.
Когда Том добрался до вокзала , опустилась полная темнота. Так же резко похолодало. Не смотря на то , что он застегнул рубашку на все пуговицы и спустил рукава, к тому времени как он вошел внутрь, его пробивала мелкая дрожь. Томас не мог найти себе места, то меряя зал шагами , то усевшись на скамейку, обхватив голову руками. Каждые пять минут он боязливо выглядывал за дверь перрона и вслушивался в ночную темноту, изо все сил напрягая слух. До него доносился лишь редкий треск насекомых, в остальном стояла полная тишина. Пару раз казалось , что он слышит приближающиеся , шаркающие шаги. В эти моменты он забегал внутрь прятался за лавочками, ожидая , что в свете луны, силуэт старика появится в дверном проеме и тогда ему придется снова бежать. Но проходило, десять , пятнадцать , двадцать минут, а он все так же оставался единственным в кассу. Уснуть не представлялось возможным. Томас протянул еще около трех часов. Напряжение и ужас были столь велики, что он больше не мог оставаться здесь. Осторожно, будто шпион на вражеской территории, он прокрался по перрону и ускоряя шаг побрел в противоположную от лачуги сторону. Он брел вдоль рельс, дабы не заблудиться в ночи, оглядываясь каждую минуту. Так было намного спокойнее, но жутко холодно. Усталость валила с ног. Так он бродил почти до самого утра , временами кутая тело руками , присев на корточки и подтянув колени к груди. В такие моменты глаза слипались и на какое-то время ему удавалось заснуть, но во сне его преследовал этот взгляд старика. Ухмыляющееся лицо появлялось из темноты, заглядывало ему в глаза , а скрюченная, измазанная в крови рука, манила к себе. Томас с криком просыпался и начинал отмахиваться, до тех пор пока не понимал, что сидит абсолютно один в темноте. Тогда он вставал и снова продолжал движение, уже не помня с какой стороны пришел.
Ближе к рассвету Томас набрел на очередную станцию. Только к вечеру он понял, что вернулся обратно к исходной точке. В тот же момент ему было уже на все плевать. Стуча зубами от ночного холода, он вошел внутрь и упал чуть ли не у самого порога, мгновенно отключившись. Проснулся он когда солнце уже заходило. Его мучала жуткая головная боль, а от жажды во рту все пересохло. Слюна просто испарилась, отчего язык казался толще чем обычно. Он в отчаянии еще раз обошел все комнаты , но в очередной раз убедился, что водой тут и не пахло. Томас смутно припоминал , что влагу можно добыть если особым образом отфильтровать собственную мочу. Для этого требовался слой песка , ваты и еще какие то приблуды. Еще немного и он бы выпил ее и безо всякой очистки, проблемы в том , что он не чувствовал даже позывов помочиться. Закончив обход , Томас улегся на лавку и закрыл глаза. Ноги ныли словно по ним проехал каток. Слабость охватывала все тело. Он решил передохнуть еще чуток и снова попробовать продолжить путь , но не заметил как уснул.
Сон был наполнен кошмарами. Старик каннибал вновь приходил к нему и манил к себе, причмокивая губами , как делают мамы, вертя ложкой перед лицом ребенка и пытаясь убедить , что кашка очень вкусная. Во сне Томас отчаянно убегал, но старик каждый раз находил его и продолжал уговоры.
Поднявшись с лавки посреди ночи, Томас вышел на улицу и не спеша зашагал по направлению к лачуге. Его глаза были едва приоткрыты, он шел как лунатик, покачиваясь из стороны в сторону и опустив руки как плети. Ему казалось , что это очередной сон и он продолжал движение, радуясь , что старик так долго не появляется. Только когда первые лучи восходящего солнца, тронули его воспаленные глаза , он очнулся и в недоумении встал оглядываясь по сторонам. Вокзала уже не было видно , только равнина , рельсы и горы. Под ногами тянулись две дорожки следов – одна из них уходила вперед , вторая возвращалась из далека и удалялась в сторону вокзала. По рисунку подошв, он распознал в них свои и невольно вспомнил недавнюю встречу. Когда Томас рассматривал волнистый узор на глине от своих адидасов, то заметил еще одну пару следов. Их оставили крупные босые ноги. Они шли ему навстречу и чуть дальше за спиной сворачивали терялись в равнине. Томас не помнил был ли обут старик и не собирался выяснять это. Кому они принадлежали было уже не важно. Он больше не имел желания знакомится с местным населением. Возвращаться назад Томас больше не собирался. Идти вперед тем более. Преодолеть равнину он так же не надеялся. Дневная жара и обезвоживание прикончили бы его в ближайшее время. Поэтому он решил уходить в горы. Вбирая тепло солнечных лучей он направился по направлению к лесу.
Дорога заняла не слишком много времени и через пару часов он уже скрылся в тени деревьев. В основ ном это были высокие ели , но встречались и другие, похожие на тополя деревья. Весь оставшийся день он посвятил поиску воды , но так и не обнаружил ни ручейка , ни родника. К невыносимой жажде добавилась все нарастающая ломка и к вечеру, разводя костер , он уже в полной мере ощутил все ее прелести.
Так Томас оказался в лесу. Сейчас сидя у вновь разгоревшегося костра она начал понемногу согреваться. Боль и тошнота не отступали не на минуту, но утомленный мозг понемногу начинал их игнорировать отключаясь так же как отключается перегретый системный блок компьютера. Начиная бредить, Томас стал погружаться в дрему. В голове проносилась вереница не связанных между собой воспоминаний из детства, обрывки сюрреалистичных диалогов, фантастические образы. Он сидел в своей комнате, разговаривая с матерью о заполонивших кухню розовых светляках , а через минуту уже бежал по каменным коридорам, пытаясь угнаться за соседским псом, дальше сюжеты и картины менялись, без перерыва предлагая ему новый сюжет. Время от времени в этот бред удавалось ворваться носатому старику с отрубленной головой в руке. Он уже не манил Томаса, а просто довольно стоял в стороне и наблюдал, склонив голову чуть влево. Но Тому было уже не страшно, он просто нырял глубже и скрывался от него в новой вселенной, словно дельфин маневрируя меж персонажей и необычных мест.
Когда он очнулся , то понял , что снова идет во сне. Было еще темно и поднявшийся ночью ветер набирал обороты. Томас понял , что уже не спит , но тем не менее уже не мог побороть желание спешить вперед. Спешить , словно не успеет до закрытия салона видео проката. Шел он похоже довольно долго, об этом говорили в конец окоченевшие конечности. Он их уже почти не чувствовал. Ветер со всех сторон вгрызался в его тело и настойчиво залазил под рубашку, заставляя ее приподниматься , то на груди , то на спине. Но это не имело значения , ведь нужно было непременно идти. Идти и не останавливаться. Иначе опоздаешь. Боль и спазмы Томас почти не ощущал , а вот тошнота не отпускала. Ему даже пришлось остановиться, что бы вырвать остатками содержимого желудка. После он еще долго шел, закрыв глаза и опустив голову к подбородку. Ноги сами вели его к цели ему оставалось лишь шевелить ими. В таком медитативном состоянии он даже клюнул носом , но чей то неразборчивый шепот заставил его вздрогнуть. Он открыл глаза и в дали увидел тусклый свет , похоже исходящий из окна. Больше не отрывая от него взгляда, Томас прошагал еще минут двадцать.
Когда знакомая хижина приобрела очертания, былая отрешенность отступила и Тома вновь охватил ужас. Но что-то не позволяло ему остановиться. За мутным окном горела лампа или камин. Свет подрагивал, на мгновения озаряя улицу, а потом вновь отступая.
Томас обошел лачугу вышел со стороны путей, туда где впервые повстречал старика. Кресла уже не было. Перед входом лежали лопата и грабли. Чуть поодаль маленькая тележка. Когда Томас приблизился, то заметил в ней початки кукурузы и картофель. Похоже помимо каннибализма старик увлекался и земледелием.
Подойдя к двери Томас остановился. По его щекам катились слезы , а тело дрожало , словно он стоял на глыбе льда. Неожиданно он вспомнил как в пятом классе ему с друзьями посчастливилось застать момент кормления огромного питона в зоопарке. Тогда смотритель закинул к нему живого кролика.
- Ага , кролик то ведь был живой. Я помню.- прошептал Томас и схватившись за ручку, рывком распахнул дверь.

[Tea]

Хороший рассказ с довольно увлекательным сюжетом!

[TripleX]

Честно говоря, я таки не понял в чем состоит нарушение мира Кинга...рассказ то довольно оригинален и интересен для прочтения. Чуток показался мне затянутым (в середине), ну и конечно орфография

[Tea]

А я на орфографию уже перестала обращать внимание!

[Sondra]

Не поняла концовку, старик что, загипнотизировал Томаса и тот пришел к нему, как кролик?
Короче, так нечестно! Продолжение давай!

[Tea]

Насчет продолжения-поддерживаю! было бы интересно почитать!